— Олечка, спасибо за подробную консультацию.
— Ну что вы, это же моя работа. Я очень надеюсь увидеть Вас в числе наших клиентов.
— Мы подумаем и перезвоним, — э, нет. Шалишь. Когда клиент говорит, что перезвонит, можешь не сомневаться. Никогда.
— Давайте договоримся так. Помнить о нашем разговоре и держать вас в курсе происходящего — это моя работа. Вы подумайте и все. А я сама вам перезвоню в то время, которое вы мне укажете. — Вот такая я заботливая, думали они. Вот теперь вы от меня не уйдете, думала я. И они не уходили. Они привыкали ко мне, к моим звонкам, так резко отличавшимся от стандартного ленивого лая большинства других маклеров.
— Продажа стоит две тысячи долларов. Подъезжайте с паспортом и документами.
— А можно с копиями?
— НЕТ! И со всеми собственниками. А то потом выяснится, что они не согласны, я за вами замучаюсь бегать. — Когда я услышала подобную консультацию из уст моего сокамерника, вернее, коллеги Костика Афанасьева, мне чуть плохо не стало. Но Костик стабильно выполнял план и плевал на то, что клиентам нравится, а что нет. Мне же до плана было далеко и я клиентов любила почти искренне, почти как родственников. Когда за месяц я подписала два договора на продажу и три на обмен, секретарь света сказала мне:
— Если у тебя так пойдет, ты будешь скоро по дому в платиновых тапках ходить.
— Что-то даже Лукин в платине не купается.
— А Мерседес? А костюмы?
— У меня кредит и дети, которые периодически орут: Хочу ролики, хочу барбичку, купи новый мультик. И в магазинах прилипают к прилавкам с колбасой и мясом. А у меня денег только на пельмени. Уже полгода — пельмени. Так что у меня до Мерседеса дело нескоро дойдет.
— Да уж, вот так и рожай. Но договора у тебя пойдут, это видно.
— Да уж. Лишь бы были нормальные звонки. — Действительно, последнюю неделю я стойко отвечала на въедливые вопросы разнокалиберных старушек. Продавать или менять они ничего не собирались, но очень быстро усвоили, что в агентствах дают бесплатные консультации. Я, правда, не знаю, с чего они решили, что эти консультации будут профессиональными, ведь всякий знает, где лежит бесплатный сыр. Однако весьма часто бабули портили мне день подобными вопросами:
— А какая точно оплата электричества в домах с газовой колонкой, — я судорожно рылась в Интернете и выдавала ответ. Но бабули тут же усложняли условия задачи:
— А если я инвалид труда и одинокий пенсионер? — тут я отпадала и несла чушь про то, что эту информацию выдает служба 09. Врать нехорошо, а что делать?
— А как льготу оформлять? Какие документы нужны? Куды идтить? — наступала бабка, и я безнадежно проигрывала этот бой. Еще хуже бывало, если из трубки раздавался тихий вкрадчивый голос, предлагавший мне выкупить военный сертификат. Когда мне предложили это впервые, я полностью показала всю степень моей непрофессиональности.
— А что это такое? Лотерея? — мужчина тут же отключился. Однажды какая-то ушлая бабенка из вредности доставала меня вопросами:
— Назовите порог необлагаемого налогом имущества?
— Миллион, — говорила я подслушанную от других цифру. Но мадам не останавливалась.
— На всех или на одного?
— На одного, — отвечала я, холодея. Я ни на каплю не была уверена в правильности моего ответа. Но лицо фирмы надо сохранять любой ценой, а бить будут потом.
— А что написано про это в новом законопроекте? Он лежит в думе!
— Не знаю, — признавалась я.
— Что же вы за эксперт. Вы должны владеть всеми законопроектами вплоть до первого чтения. — Тоном победителя спартакиады подводила она итог. — Обращусь в Миель, там все знают.
— Успехов, — отвечала я. С такой, как ты, я и сама не хочу работать. Я выбрасывала ее из головы после того, как на всякий случай выясняла все про нашу кривую и необъяснимую систему налогообложения сделок с недвижимостью. От моих вопросов пухла голова штатного юриста и он начинал обходить коридор, примыкающий к нашему кабинету десятой дорогой. Пускай-пускай. Раз Инкорс платит этому оболтусу с коркой МГУ большой и приятный оклад, стерпит он и меня и мои вопросы. Зато потом я смогу сказать клиентам при случае:
— Что вы, даже приватизация не дает стопроцентной гарантии юридической чистоты квартиры. Только профессиональный маклер определит степень риска точно, — подразумевалось, что этот маклер — я. Людям нравилось. Я чувствовала себя врушкой, но деньги не пахнут. В октябре я продала первую свою личную квартиру. В смысле, квартиру своего личного клиента, и получила одним махом шестьсот баксов. Два месяца платежей. Два месяца для того, чтобы заработать что-то еще.
Рутина работы затянула меня и даже начала нравиться. Опытным путем я установила, что она ненамного легче, чем торговля цветами. Наверное, в теплые дни стояние на дороге с гвоздичками будет даже попроще. Но удовольствия от завершения договоров, радость, которой со мной щедро делились клиенты, получавшие из моих рук очередную квартирную мечту, не могло сравниться ни с чем, что было со мной раньше. Я чувствовала себя порой почти волшебницей. И мне очень нравилось смотреть новые квартиры, знакомиться с новыми людьми. Но не всегда клиенты радовали меня. Однажды, в середине октября рекламный телефон заговорил голосом усталой и обессилевшей женщины.
— Агентство Инкорс, менеджер Петрова, чем я могу….
— Алло, скажите, как мне поменять квартиру? — выдохнула она.
— Легко. Вам достаточно обратиться к нам, — бодро рапортовала я. Настроение прекрасное, и сам факт, что эта женщина хочет меняться, а не просто узнать, к примеру, порядок оформления наследства, меня воодушевлял.
— Да? А что для этого нужно?
— Практически только ваше желание. У вас квартира в собственности?
— Да. Она наша.
— А какие документы?
— Ну… — задумалась она, — мы ее получали по обменному ордеру. Он должен быть в Жеке.
— Нет. Получается, что она у вас неприватизирована.
— А, это нет. А надо? — расстроилась она.
— Обязательно.
— Понятно, — я почувствовала, что она сейчас повесит трубку и будет расстраиваться дальше.
— Постойте, если это для вас трудно, то в рамках договора с нашим агентством, мы можем заняться этим вместо вас.
— Правда?
— Да! И вам вообще ничего не придется делать. Только переехать.
— Это было бы хорошо. А как быстро?
— Ну, приватизация без ускорения — это полтора-два месяца. Пока продадим. Вы куда хотите переехать?
— Все равно… — обреченно сказала она.
— Так не бывает. Вам нужны деньги? Как вас зовут?