Дернув за кольцо, Комбат обнаружил лестницу вниз. Спускаться одному было рискованно, и Комбат решил дождаться, пока проснется Титовец.
Самым неудобным в подвальных помещениях является то, что невозможно определить, какое на дворе время суток. Мобильники, само собой, у них забрали. Тут Комбат вспомнил, что у Титовца на руке были дорогие часы. Как он объяснял, подарок одной из его женщин.
Осторожно вытащив из-под головы Василия Титовца его руку Комбат, взглянул на циферблат. Три часа ночи или три часа дня. Если сейчас день, наверняка кто-то захочет их проведать. И, будто подтверждая последнюю его мысль, наверху послышались голоса. Наверное, пол был довольно тонкий, хозяева особо не думали о звукоизоляции подвала.
Говорили двое: женщина и мужчина. По тону можно было догадаться, что их связывали не только, и не столько деловые, но и личные отношения.
— Нет, но я же тебе, как ты ни крути, реально вчера спасла жизнь, — капризным тоном, будто заигрывая, сказала женщина.
— Спасла. Но вот что-то от них ни слуху ни духу. Или спят, или сдохли, — проворчал мужчина и добавил: — А трупы, лапа, нам с тобой ни к чему.
— Если то, что ты мне рассказал, правда, у нас с тобой открываются более чем радужные перспективы, — продолжала кокетничать женщина.
— Радужные перспективы на улице Радужной, — в тон ей ответил мужчина.
— Если мы с тобой провернем это дельце, будем жить безбедно до глубокой старости. Ты согласен жить со мной до глубокой старости?
— Ну конечно, лапа. Только сначала мне надо отпереть этот злосчастный дипломат, в котором лежат списки тех, кто влился в «Легион», и номера их счетов. Прежде чем перекачивать денежки, нужно знать, где именно и у кого они лежат. А для этого нам нужно узнать код.
— А что, просто взломать кейс нельзя? — все таким же капризным тоном спросила женщина.
— Анжела, если бы это было возможно, я давно бы его уже взломал. Но его даже бензопилой распилить не получится.
— А где теперь хозяин этого чемоданчика? — поинтересовалась Анжела.
— Думаю, наблюдает за нами с неба и радуется, — сказал мужчина и хохотнул: — Слишком уж он любил экстрим. Там, на небе, думаю, адреналина ему хватает.
Комбат понял, что говоривший — это тот самый Константин Прахов. Разговор шел, скорее всего, о Малиновском.
— Ладно, мне плевать, где там теперь владелец этого твоего чемодана, — манерно отозвалась Анжела. — Ты вот про экстрим вспомнил. Давай с тобой вместе в какую-нибудь игру сыграем. Гарик рассказывал про одну прикольную игру.
— Будет тебе, лапа, и экстрим, и адреналин, — заискивающе ответил Прахов. — Давай к нашим пленникам заглянем.
Комбат, мгновенно сориентировавшись, бросил кучу тряпья туда, где был второй выход из подвала, и лег, притворившись, что спит.
Лаз открылся, Прахов с Анжелой заглянули внутрь.
— Костя, пойдем. Видишь, они спят. Пойдем и мы с тобой поваляемся, пообжимаемся, — предложила женщина.
— Ну, пойдем, — ответил Прахов, захлопывая дверь лаза.
Как только эхо их голосов растаяло, Комбат подошел к Титовцу. Тот, очевидно почувствовав пристальный взгляд, пошевелился и открыл глаза.
— Мы где? — спросил Титовец, приходя в себя.
— Тебя сейчас должно волновать то, где мы будем через час, — строго сказал Комбат и добавил: — Нужно выбираться. Здесь есть второй лаз.
Комбат сдвинул кучу тряпок и опять открыл дверь, ведущую вниз. Титовец, еще слабо соображая, что именно с ними произошло, решил ни в чем не перечить товарищу и беспрекословно спустился в раскрывшуюся яму. Комбат спрыгнул вслед за ним и закрыл дверь, стараясь оставить над ней как можно больше тряпок. Так у беглецов оставалась надежда, что лаз, в который они опустились, обнаружат не сразу и за это время они смогут выбраться.
Когда дверь лаза захлопнулась, внизу стало совсем темно. Комбат успел заметить, что слева вдоль стены тянутся трубы и, передвигаясь вперед, лучше держаться правее. Чуть привыкнув к темноте, Комбат разглядел вдалеке не то окошко, не то вентиляционный люк. Именно оттуда брезжил свет, на который они должны были двигаться.
Вдруг откуда-то сбоку послышался резкий стук. Комбат прислушался, Титовец тоже остановился.
Стук повторился, и раздался охрипший не то от холода, не то от изнеможения женский голос:
— Откройте! Немедленно откройте! Выпустите меня отсюда! Изверги!
Комбат нащупал дверь и висящий на ней небольшой замок. В замке, к его удивлению, торчал ключ. Отперев дверь, Комбат зажмурился от света и едва успел отпрыгнуть в сторону. Из помещения выскочила девушка с какой-то железякой в руке. Она замахнулась ею на Комбата, но не удержала и уронила железяку на пол.
Отбросив железяку ногой подальше в сторону, Комбат едва успел схватить брыкающуюся девушку за руки.
— Отпусти, гад! Я все равно убегу! — продолжала кричать девушка.
Одежда на ней была разорвана, косметика на лице размазана. Девушка была явно не в себе.
Титовец, к удивлению Комбата, почему-то никак не отреагировал на ее крики. Он стоял и тупо смотрел на то, что происходит. В маленькой комнате, откуда выскочила девушка, горела лампочка, но дверь прикрывалась настолько плотно, что свет в коридор не пробивался.
— Тихо, не кричите, — шепотом произнес Комбат. — Мы не те, за кого вы нас приняли. Мы такие же, как вы, пленники. И теперь, как я понимаю, вам, как и нам, хочется поскорее отсюда выбраться.
Девушка недоверчиво посмотрела на Комбата, потом перевела взгляд на лицо Титовца.
— А вы кто? — спросила она.
— Считайте, что ваши спасители, — сказал Комбат, все еще держа ее за руки.
— А имена у вас есть? — спросила девушка.
— Можете называть его Василием, а меня Борисом, — предложил Комбат, отпуская наконец руки девушки. — А вы кто такая? И как вы здесь оказались?
— Я Лиза, Лиза Малиновская, — с вызовом сказала девушка, но, очевидно не почувствовав ожидаемой реакции, чтобы усилить впечатление, добавила: — Я дочь Льва Марковича Рубинштейна.
— Ах, вот как! — подыгрывая девушке, сказал Комбат.
— Да-да, того самого Рубинштейна, из списка «Форбса». И если вы сейчас же меня не отпустите, вам не сдобровать!
— Хорошо, об этом поговорим, как только выберемся отсюда, — улыбнулся Комбат.
Он уже приметил, что в коридоре над головой был лаз, через который, очевидно, и спустили Лизу вниз.
— Меня только сегодня утром сюда привезли. Раньше в каком-то сарае держали. Но они уже с отцом моим связались. Он им деньги заплатит, и меня выпустят, — понизив голос до шепота, сообщила Лиза.
Сверху донеслось нечто похожее на звяканье, как будто кто-то возился с замком.
— Сюда идут… — испуганно сказала Лиза.
— Возвращайтесь в комнату, — шепотом скомандовал Комбат.
— А вы меня потом спасете? — жалобно спросила Лиза.
— Без вас мы отсюда не уйдем, — заверил ее Комбат.
Заперев за Лизой на висящий замок дверь, Комбат, прихватив с собой застывшего, как в ступоре, Титовца, метнулся назад.
Едва они успели спрятаться в тени выступа, как сверху в открытый лаз спустил лестницу, а потом ловко скользнул по ней какой-то парень. Титовец шепнул на ухо Комбату:
— Прахов.
Парень отпер замок, распахнул дверь и, похоже, удивился тому, что не подвергся нападению.
— Ты что тут, заснула? — спросил он наконец.
— Нет, просто решила поберечь силы, — громко сказала Лиза, очевидно рассчитывая на то, что ее услышат те, которых она теперь уже считала своими спасителями.
— Ну и молодец, а то всю морду мне расцарапала. — недовольно проворчал Прахов и спросил: — Тебе поесть принести?
— Нет, — твердо сказала девушка, — я на диете.
— Ну и хорошо, я думаю, уже сегодня все решится. Если твой отец не заупрямится.
Комбат посмотрел на открытый лаз и подумал, что неплохо было бы послать Титовца наверх, чтобы он обеспечил побег всем узникам. Он знал, что Титовец, если потребуется, пролезет в игольное ушко. Он был необычайно ловок, если нужно, стремителен. Комбат, дотронувшись до руки Титовца, глазами показал на лаз и одними губами произнес:
— Спрячься. Откроешь.
К его радости, Титовец мешкать не стал. Он метнулся к лестнице и птицей взлетел наверх.
Между тем диалог между Праховым и Лизой продолжался.
— То есть так и оставишь меня сидеть здесь? — с вызовом спросила Лиза.
— Ну да, — хмыкнул Прахов. — Дом не мой. Хозяйка про тебя не знает. А лишнего шума нам не нужно.
— Все. Поняла. Вали отсюда! И без дела ко мне не суйся! А то опять морду расцарапаю! — выкрикнула Лиза.
— Все, все, ухожу! — пробормотал Прахов и, заперев дверь на замок, выругался: — Стерва!
На что Лиза не преминула отреагировать ударом ногой в дверь.
Прахов, поднимаясь по лестнице вверх, повторил в сердцах:
— Вот ведь стерва!