На миг находящиеся в помещении легионеры Несущих Слово застыли в нерешительности, положив руки на оружие и готовые защищать своего хозяина, но Эреб медленно покачал головой, предостерегая их. Он понял, что произойдет и что у него нет другого выбора, кроме как смириться.
— Позволь снова увидеть это лицо, — сказал Хорус, вырезав кровавую линию вдоль лба Эреба, в то время как воины Воителя держали апостола за руки, не давая пошевелиться. — Твое истинное лицо.
С аккуратностью художника примарх рассек кожу и плоть. Хотя Темный апостол задыхался и дрожал, он сдержал крик. Хорус ухватил пальцами разрезанный край и, словно перелистнув страницу, содрал кожу с окровавленного лица Эреба.
Несущий Слово отшатнулся, его лицо представляло кровавую маску, а лишенные век белые глаза сверкали, не в состоянии моргнуть.
— Существа, которые нашептывают тебе в уши, чтобы ты придерживался своих соглашений и предписаний… Напомни им, что творцы этой войны не они. — Хорус замолчал, рассматривая новый трофей — кровавый лоскут.
— Это я.
Джон Френч
Багровый кулак
Истинная сила рождается в боли.
Древняя терранская пословица
Значит, время не отпускает.Ненаставшее — отвлеченность,Остающаяся возможностьюТолько в области умозрения.Ненаставшее и наставшееВсегда ведут к настоящему.Шаги откликаются в памятиДо непройденного поворотаК неоткрытой двери.
Из обгоревших фрагментов, спасенных из архивов Альбы, приписывается древнему поэту Эллиоту
Мы — будущие воспоминания. Когда наша плоть обратится в прах, а наши мечты исчезнут, мы станем призраками, живущими в стране легенд, воплощенными только в воспоминаниях других. Что мы возьмем с собой в это царство мертвых, за что нас будут помнить — это и будет истина наших жизней.
Соломон Босс. Грани Просвещения
Действующие лица
ПРИМАРХИ
Рогал Дорн, примарх Имперских Кулаков, преторианец Терры.
Пертурабо, примарх Железных Воинов.
VII ЛЕГИОН, ИМПЕРСКИЕ КУЛАКИ
Сигизмунд, первый капитан.
Аманд Тир, капитан, шестая рота, командир «Безмятежного».
Пертинакс, капитан, четырнадцатая рота, командир «Молота Терры».
Алексис Полукс, капитан, четыреста пятая рота, магистр Карательного флота.
Ралн, сержант, первое отделение, четыреста пятая рота.
IV ЛЕГИОН, ЖЕЛЕЗНЫЕ ВОИНЫ
Беросс, капитан, вторая рота.
Голг, капитан, одиннадцатая рота, командир «Контрадора».
ИМПЕРСКИЕ ПЕРСОНАЖИ
Амина Фел, старший астропат.
Калио Леззек, магистр астропатов Карающего флота.
Халм Бас, примус. «Трибуна»
Пролог
НОЧНАЯ СТОРОНА ИНВИТА
Выдержу ли я?
Мой мир сжался в сферу холодной тьмы. Внутри только боль, снаружи ничего, кроме голодной ночи. Я не вижу. Лед скопился в глазницах, слезы замерзли на коже. Я пытаюсь дышать, но каждый глоток воздуха вонзает острые лезвия в мои легкие. Я не чувствую рук. Тело онемело. Я думаю, что лежу, свернувшись, на льду, руки и ноги дрожат все медленнее с каждым слабеющим ударом сердца.
Зверь должен быть рядом. Он не отступит и его ведет мой кровавый след.
Моя кровь.
Я все еще должен истекать кровью. Рана небольшая — аккуратный прокол в икре — но она все равно убьет меня. Я оставил кровавый след на ледовых торосах, пытаясь заблокировать боль, пытаясь игнорировать онемение, пытаясь продолжать двигаться. Я не смог. Холод заберет меня, и зверь получит остатки.
Я не смогу выдержать это.
Я никогда не достигну цели. Я недостаточно силен.
Мир темнеет, боль уходит.
Из далекой тьмы доносится голос. Я пытаюсь разобрать слова, но голос слишком далек.
Руки сжимают мое лицо. В голове вспыхивает боль. Я кричу. Пальцы оттягивают мои веки.
— Алексис, ты должен идти. — Я вижу лицо, окруженное заиндевелым мехом. Глаза синие, цвета глетчерного льда. Элиас. Элиас, мой брат. Он все еще со мной. За ним буран закрывает звездное небо кружащимися белыми осколками.
— Ты должен идти сейчас же. — Я чувствую, как он хватает меня за руки и рывком поднимает на ноги. В моем теле вспыхивает яркая боль, острая, режущая и перемалывающая каждое мгновение. Я снова кричу.
— Боль значит, что ты все еще жив! — кричит сквозь ветер Элиас. Я моргаю, пытаясь сосредоточиться. Онемение отступает; я снова чувствую конечности. В вернувшихся чувствах мало удовольствия. Часть меня снова хочет онеметь, лечь и позволить крови замерзнуть.
Мы стоим на узком плоском гребне, вершина которого выветрена в ледяные неровности, с обеих сторон зияют расселины. Изломанные ледяные пики поднимаются над пеленой бурана, подобно темно-синим в звездном свете осколкам разбитого стекла. Ложное сияние крепостей-лун озаряет нас из-за занавеса изумрудного рассвета. Это Расколотые Земли, ночная сторона Инвита, которая никогда не видела солнца. Холод такой же вечный, как и ночь. Воины ледяной касты рискуют появляться здесь только в металлических скафандрах, но те, кто хочет присоединиться к легиону должны пересечь это безжизненное место в рваных шкурах и обмотках. Это испытание, путешествие через полночное царство агонии. Я решился на это путешествие, но не увижу его конца.
На льду кровь, замерзшая, тянущаяся вдаль.
— Где он? — говорю я, глядя на Элиаса. Он качает головой. Полоски ткани скрывают лицо, а покрытые снегом шкуры увеличивают фигуру, из-за чего он больше похож на быка тундры, чем на человека.
— Я не знаю, но близко, — говорит он, его голос приглушен, но все еще силен. Я знаю, что его руки опухли и почернели от замерзшей крови, но во взгляде нет боли. В то время как я слаб, он — несгибаем. Он — мой брат, мой близнец во всем, кроме одного. Он сильнее меня, всегда был. Я бы не зашел так далеко один, а теперь я подвел его. Он должен оставить меня здесь; я — слаб, и я убью нас обоих.
Он смотрит на меня, будто услышав мои мысли.
— Даже не думай об этом, Алексис. Я не оставлю тебя.
Я открываю рот, но ответ застывает в горле. Сквозь несущий снег ветер я снова слышу низкий животный звук, как выдох с предвкушающей улыбкой. Элиас замирает.
Позади меня раздается рык — прерывистое урчание, которое наполняет мои вены горячим страхом. Зверь нашел нас. Я знаю, что ему нужен я; я — слаб и истекаю кровью, а он уже вкусил ее. Снова рычание, ближе, протяжней. Я могу представить, как он крадется по льду за моей спиной, мышцы двигаются с изящной неторопливостью, бесцветные глаза уперлись мне в спину. Зверь ждет моих действий, собираясь напасть в тот момент, когда будет готов. И пока он готовится, хочет, чтобы его добыча испытывала страх.
И снова рык, еще ближе, и я слышу мягкий звук, когда хищник задевает шерстистым телом лед. Я пытаюсь успокоиться, подготовить слабеющие мышцы к движению. Элиас неотрывно смотрит на меня. Он знает, что я замыслил; он сделал бы то же самое. Я киваю один раз, очень медленно.
Я слышу, как когти зверя скребут по льду. Мысленно я почти вижу, как мускулы напрягаются под припорошенной снегом шкурой.
Зверь ревет, прыгнув мне на спину, звук заглушает пургу. Я бросаюсь в сторону, мышцы горят. Слишком медленно. Челюсти твари смыкаются на отведенной назад левой руке. Зверь разворачивается при приземлении, протащив меня по льду. Зубы рвут мою плоть. Я чувствую гнилостный запах из его пасти, животный смрад тела. Он встряхивает головой, моя рука все еще в его зубах. Слышен треск суставов, в глазах темнеет. Я даже не чувствую, как падаю на землю. Зверь отпускает мою руку и кладет когтистую лапу на грудь. Ребра трещат, острые когти впиваются в кожу.
Раздается вопль и неожиданно давление исчезает. Я отползаю в сторону и поднимаю взгляд. Элиас стоит спиной к расселине, тело напряжено, руки разведены, как у борца. Между нами мечется шестилапое существо. Бледная шкура покрывает длинное тело от приплюснутой головы до подергивающегося кончика хвоста. Оно медлит, оценивая новую добычу, которая отвлекла внимание от прежней. Напрягается. Я не вижу лица брата, но знаю, что под тряпичной маской он улыбается.
Зверь прыгает. Элиас неподвижен. Челюсти твари широко раскрыты, блестящие зубы похожи на лезвия ножей. Брат уклоняется в последний момент, развернувшись вокруг оси, в то время как руки хватают шею зверя. Он поворачивается, и сила инерции зверя несет его к ожидающей расселине. Почти идеально. Почти.