– Доставать долго.
– Как скажешь, – растерянно отозвался Черканов. Судя по выражению его лица, он смирился с загадочной неизвестностью и решил передать наконец бразды правления поездкой в руки подруги. Велагину это устраивало целиком и полностью – по крайней мере, на первый раз.
– Скажи мне только две вещи, – попросил он, когда поезд тронулся. – Первое – что за кирпичи мы везем? Второе – почему нельзя было поехать на флаере?
– Не кирпичи, а всего лишь топор, кое-чего из необходимой посуды, немного продуктов, вода – в общем, всего понемногу, – неопределенно отозвалась Марина. – А твой флаер… Все равно его пришлось бы бросить довольно далеко от точки назначения. Он просто не прошел бы по тамошней дороге.
– У меня в автопарке есть машина, переделка армейского внедорожника, – пожал плечами Олег. – Он почти везде пройдет.
– И ты с ним управишься на размокшей осенней дороге, на следующий день после сильнейшего ливня? – саркастически поинтересовалась Велагина, однако сарказм ее пропал втуне.
– Зачем мне с ним управляться? – удивление Черканова было совершенно искренним. – Есть же водитель.
– Я, вообще-то, еду на пикник с тобой, а не с твоим водителем заодно.
– Он бы отъехал на машине куда-нибудь, чтобы не мешать.
– Олег, иногда мне кажется, что ты безнадежен, – Марина тяжело вздохнула. – Ты никогда не думал о том, что твои охранники, водители и все прочие слуги – тоже люди?
– Почему же, я прекрасно это понимаю. Только у меня они – на работе. За которую я плачу хорошие деньги. Ты же не стесняешься сделать заказ в кафе у официантки? Ты отдыхаешь, она работает. В другой раз может быть наоборот – ты будешь работать, а она отдыхать. И это нормально.
– Хорошо, давай сойдемся на том, что мне просто не осознать размаха твоей жизни. И вообще, мы сегодня играем в бедных студентов. А бедным студентам не положено иметь армейский внедорожник, шикарный флаер и что там у тебя еще в парке стоит… нет-нет, не надо! Еще раз говорю, мы – бедные студенты!
– Я стараюсь к этому привыкнуть, – покорно согласился Олег. – Просто пока еще не могу увидеть глубинного смысла твоей затеи.
– Контра, – вдруг произнесла Марина, глядя молодому человеку за спину. – Давай-ка быстро к выходу.
– А в чем дело?
– Контролеры. У нас же билеты только на одну станцию, чтобы на вокзал попасть!
– Я предлагал купить.
– Это неспортивно!
Поняв, что спорить бессмысленно, Черканов потащился в тамбур.
– Значит, так, – принялась инструктировать его девушка. – Как только двери открываются – быстро выпрыгиваем на платформу и бежим два вагона вдоль «стрелки». Главное, успеть запрыгнуть, пока двери не закрылись. Потом – быстрым ходом дальше, в самый последний вагон. Все понятно?
– Все, кроме того, зачем нам это делать.
– Потому что я так хочу! – прибегла Марина к предпоследнему женскому аргументу. – Тебе так сложно выполнить мое желание?
Отвыкший от общения с противоположным полом и в то же время испытывавший определенную симпатию к конкретно этой его представительнице, Черканов сдался.
– Конечно, нет. Ну что, побежали?
«Стрелка» остановилась, со скрипом разъехались старые двери – через мгновение Велагина была уже на платформе. Она с места бросилась бежать, Олег только видел, как мелькает впереди яркое пятно ее рюкзака.
Они едва успели вскочить в вагон в тот момент, когда двери уже закрывались.
– Не тормози, – только и сказала девушка, врываясь в вагон.
– Ну и что это было? – спросил Черканов, отдышавшись.
Они сидели в последнем вагоне, Марина то и дело бросала тревожные взгляды на дверь тамбура.
– Я же говорю, контролеры. Если бы поймали – потребовали бы денег или штраф. Или высадили бы вообще.
– А чем деньги отличаются от штрафа?
– Тем, что деньги – это лично им в карман, а штраф – он официальный и в четыре раза больше. Понимаешь?
– Примерно. Странно только, что так легко их избежать, этих контролеров.
– Дело в том, что «стрелки» – очень непопулярный транспорт. За городом у нас кто живет? Либо богачи, рассекающие на личных флаерах… извини, я не про тебя, либо, наоборот, бедняки, которым в Питер таскаться незачем. Таким образом, пассажиров в «стрелках» мало, в основном – люди немолодые, которые так побегать не могут. И контролеров, раз в десяток перегонов проверяющих вагоны, вполне достаточно. Летом и в выходные они чаще ходят, иногда – по несколько человек, но это когда много народу едет за город просто отдохнуть. А сейчас их нет почти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Угу, – просто сказал Олег. – Но я все равно не понимаю…
– Может, еще поймешь, – со вздохом перебила его Марина. – А сейчас просто доверься мне.
Через полчаса они вышли из «стрелки». Олег огляделся и подавил тяжелый вздох: возле станции красовалось покосившееся здание вокзала, чуть поодаль виднелась площадка-остановка местного транспорта, за ней – узкое шоссе, покрытие которого последний раз менялось еще до того, как Черканов родился, а за шоссе стояли небольшие домики. Молодой человек тут же сделал себе мысленную пометку не приближаться к ним: мало ли – чихнешь, а домик рухнет. И ладно, если просто рухнет, а если на голову?
– О, автобус! – радостно сказала Марина. – Пойдем скорее, а то уйдет.
– Автобус? – недоуменно повторил Олег и осекся, разглядев это чудо техники начала века.
Когда-то ярко-желтая, а теперь обшарпанно-серая округлая гусеница на колесах стояла как-то криво, и сначала Черканову показалось, что часть шин просто спущена, но, к счастью, одна из сторон автобуса просто находилась вне древнего, выщербленного дорожного покрытия. Одного стекла не хватало, и местные «умельцы» закрыли пустой проем старым пластиком. Через другое окно, пересеченное змеящейся трещиной, можно было разглядеть внутренности автобуса: серые поручни, несколько пластиковых же сидений… и люди. Человек пятьдесят, не меньше.
– Мы туда не поместимся, – категорично заявил Олег, останавливаясь.
Марина взяла его за руку, настойчиво потянула за собой.
– Или влезать, или идти двадцать километров пешком. Что тебе больше по душе?
Черканов в очередной раз вздохнул и полез в автобус.
Последующие двадцать пять минут он старался никогда больше не вспоминать. Давка, тряска, давно не мывшиеся люди, естественная грубость общественного транспорта, от которой Олег давно успел отвыкнуть, оттягивающий плечи рюкзак, ругань двух алкоголиков, к одному из которых он оказался прижат вплотную, впившийся под ребра дверной поручень… Когда Марина что-то крикнула, автобус остановился, и девушка почти выпихнула молодого человека на улицу, Черканов почувствовал себя почти что на небесах.
– Ты в порядке? – спросила Велагина, с сомнением оглядывая легкую прозелень на щеках друга.
– Если меня не стошнило в автобусе от этой вони, то теперь тем более не стошнит, – ответил Олег, пытаясь взять себя в руки. Окончательно терять лицо перед Мариной ему не хотелось.
– Тогда пойдем.
Первые минут пятнадцать он угрюмо отмалчивался, жалея, что согласился на эту дурацкую затею. Потом молчать и смотреть безотрывно под ноги надоело, и Черканов поднял голову.
Вокруг высились сосны, их ровные стволы, подсвеченные утренним солнцем, отливали червленым золотом. Чуть ниже яркими пятнами выделялись желто-зеленые осины, белели березовые стволы в черных отметинах, шелестел чуть поблекшей листвой ольшаник. В десяти шагах раскинулся огромный величественный клен, наряженный осенью в багрянец и медь.
Олег остановился: смотреть на все это походя, скользящим взглядом, казалось ему сейчас почти что преступлением.
– Как же здесь… красиво…
– Стоило оно поездки в автобусе? – насмешливо, но незло спросила Марина, протягивая ему огромный кленовый лист, расцвеченный алым с золотыми прожилками.
– Да, – пришлось признать Олегу. – Пожалуй, стоило. Кроме того… общеизвестно, что после долгого пребывания в городе начинаешь ценить свежий воздух природы. Но после такого автобуса этот самый свежий воздух начинаешь ценить еще сильнее.