На первый взгляд – весьма убедительно. Особенно если вампиров не любишь и книжки про них не читаешь. Как я.
Но уже тогда, без знакомства с самими текстами, некоторые утверждения статьи вызвали смутные сомнения.
В статье минимум три раза обращается внимание читателя на следующее утверждение: «Цикл Стефании Майер – фактический клон серии «Дневники вампира» Лизы Джейн Смит, изданной в 1991–1992 годах». Сначала мы это узнаем из подписи к коллажу из фотографии Майер и пяти книг, четырех – сумеречной саги, пятой – дневников вампира. Подпись такая: «Стефани Майер, ее книги и возможный источник вдохновения».
Потом из подборки «Десять хитов «Кровь и любовь», откуда и процитировано высказывание про фактический клон.
Затем в третьей части статьи идет более подробный рассказ:
«Особо стоит обратить внимание на цикл Лизы Джейн Смит «Дневники вампира». Его героиня, школьница Елена, становится «костью раздора» между двумя братьями-вампирами Стефаном и Дамоном. Роковые страсти-мордасти кипят вовсю! Начальная книга цикла появилась еще в 1991 году, и особого внимания на нее тогда никто не обратил. Подумаешь, еще один «лавбургер» про романтические отношения с вампирами, разве что герои здесь тинейджеры. Можно сказать, Смит опередила свое время. А вот Стефани Майер пришла вовремя, потому и «сорвала банк», хотя ее «Сумеречная сага» ничуть не лучше книг Смит.
Стефани Майер родилась в 1973 году в Хартфорде (штат Коннектикут) в многодетной семье – у нее две сестры и три брата. Росла Стефани вполне обычной девчонкой, еще в школе познакомилась с будущим мужем Кристианом, за которого выскочила, едва став студенткой.
По утверждению Майер, в ночь 2 июня 2003 года (какая точность!) она увидела во сне двух влюбленных: смертную девушку и юношу-вампира, который одновременно жаждет и обладать предметом своей страсти, и испить ее кровушки. Якобы из этого сна впоследствии вырос роман «Сумерки». Вполне возможно, что накануне знаменательной ночи Стефани прочла один из романов Лизы Джейн Смит – но в этом она вряд ли признается, верно?»
То есть в изложении Бориса Невского ситуация выглядит так:
На американском – не нашем – книжном рынке в далеком 1991 году в сегменте подростковой литературы выходят «Дневники вампира». Американский книжный рынок тем и отличается от очаровательного постсоветского, что из текста, имеющего хоть какой-то интерес у той или иной целевой аудитории, извлекут максимальную прибыль. То есть выход книги там – отнюдь не акт персонального героизма, а давно наработанная технология продаж.
И вот в девяностых годах на рынке появляется цикл, ничем, по уверению Бориса Невского, не уступающий «Сумеркам», и болтается там ни шатко ни валко.
А через четырнадцать лет, в 2005 году, появляется фактический клон «Дневников» – и мир сходит с ума.
Получается, копия затмила оригинал.
Так не бывает.
Даже если нам очень хочется, чтобы так было, – так не бывает.
Далее Борис Невский, нашедший истоки «Сумерек», но не нашедший причин фантастической популярности саги, обращается к писателю, чье творчество ему близко и который тоже нашел время заглянуть в книгу:
«И пусть Стивен Кинг, крайне лестно отзывавшийся об авторе «Гарри Поттера», в пух и прах разнес Стефани Майер, которая, по его словам, элементарно не умеет писать. Кого волнует мнение старичка Стива? Звезда королевы «вампирского романса» высоко горит на небосклоне успеха!
В чем разгадка сего феномена? В принципе, Стивен Кинг абсолютно прав: с литературной точки зрения Стефании Майер весьма слаба. Однако здесь и скрывается ловушка. Майер принципиально пишет не для ценителей качественной литературы вроде Кинга. Ее целевая аудитория – люди вполне определенной возрастной и половой принадлежности: юные девушки, которые, несмотря на свою современную эмансипированность и показной цинизм, в глубине души по-прежнему грезят о встрече с Прекрасным Принцем. Все тот же традиционный «лавбургер для домохозяек», но в антураже школьной истории с вампирами. Можно даже сказать, что без успеха книг о Гарри Поттере не было бы такой популярности Стефани Майер. Ибо мир за неполный десяток лет привык фанатеть от книг про необычного подростка. И вдруг сказка кончилась! Тут же понадобился заменитель, пусть даже суррогатный. Майер просто подвернулась под горячую руку».
Кинга, конечно, можно считать ценителем качественной литературы. А можно и не считать. Достаточно ужесточить критерии в определении «качественная литература» – и Кинг окажется ровно в той же помойке, что и Майер, и Роулинг, и Гарднер, и многие другие, имя им легион.
Во всяком случае, из статьи было понятно, что на полном безрыбье мир, скучающий по Гарри Поттеру, жует суррогатную сказку, ремесленную поделку, очень вовремя появившуюся на прилавках.
А потом мне в руки попала сама книга.
И я вдруг увидела текст, который с первых же строк ведет себя как бестселлер, то есть произведение с чрезвычайно широкой целевой аудиторией, отнюдь не ограниченной рамками Young Adult. Книгу, чьи лавры – заслуженны. Добрую и удивительно щедрую. И при этом вся та критика в адрес «Сумерек», которая звучала, вполне справедлива.
И это очень интересно!
Но первый вопрос, который у меня возник после прочтения «Сумерек», – а при чем тут вампиры? Точнее, даже так: я не по́няла, при чем тут вампиры?! При чем тут вампирский ажиотаж, поднятый в издательствах? Ведь и в статье Бориса Невского очень точно, кстати, определена суть саги – это сказка о Золушке и Прекрасном Принце. И то, что Прекрасный Принц у нас в данном случае – вампир, это важно, конечно, это очень важно, но отнюдь не до такой степени, чтобы заваливать вампирами книжный рынок по уши. Здесь, кстати, слова Стивена Кинга о «Сумерках», его первое впечатление многое объясняют. Наиболее адекватный перевод, как мне кажется, был приведен в Живом Журнале Ольги Чигиринской.
Стивен Кинг – общепринятый мастер триллера – упрекал Стефани Майер за то, что она не умеет писать триллер, злодеи у нее получились откровенно слабые.
А что, нет? Да. И понятно, что, если бы Кинг выстраивал сюжетную структуру романа, он бы сделал ее иначе, усилил Внешнее Зло, добиваясь яркого противостояния, чтобы у нас мороз по коже шел только от предвкушения. Потому что триллер работает на наших страхах, возглавляемых страхом смерти, на инстинкте самосохранения, на первом базовом элементе нашей подсознательной триады. Игры со смертью – основа триллера.
Но в том-то и гениальность, я считаю, «Сумерек», что здесь совершенно не нужны сильные злодеи. Они там – фон, задний план. Который – по законам живописи – не имеет права выпячиваться вперед, затмевать передний план.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});