Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

Ему на глаза попались всадники, выскочившие из леса ниже по склону и галопом несущиеся к ним через отроги холмов. На фоне темно-зеленого леса река казалась извилистой черной лентой. Огни постоялых дворов посверкивали светлячками.

– Отец!

– Что? Ах да, вижу! Кто это?

– Ябу-сан, Оми-сан и… восемь самураев.

– Твои глаза зорче моих. Ну вот, теперь и я узнаю.

Нага выпалил:

– Мне не следовало отпускать Ябу-сана одного к Дзатаки без… – Он запнулся. – Отец, простите меня.

– Почему тебе не следовало отпускать Ябу-сана одного?

Нага проклял себя за болтливость:

– Пожалуйста, извините меня. Потому что теперь я никогда не узнаю, какой разговор они вели. Мне не следовало оставлять их наедине. Я не доверяю Ябу-сану.

– Если эти двое намерены сговориться за моей спиной, они сделают это, независимо от того, приставлю я или нет своих людей к Ябу-сану. Иногда мудрее на время дать добыче некоторую свободу – совсем как при ловле рыбы, да?

– Да, пожалуйста, извините меня.

Торанага подумал, что сын ничего не понял и никогда не поймет. Он всегда останется ястребом, бросающимся на врага, быстрым, беспощадным и смертоносным.

– Я рад, что ты понял, сын мой, – тем не менее произнес он, чтобы подбодрить юношу, признавая его достоинства и ценя их. – Ты хороший сын, – добавил он вполне искренне.

– Спасибо, отец. – Нага наполнился гордостью от редкой похвалы. – Я только надеюсь, что вы простите мою глупость и научите меня, как лучше служить вам.

– Ты не глупый. – «Ябу глупый, – чуть не добавил Торанага. – Чем меньше люди знают, тем лучше, и нет необходимости напрягать твой ум, Нага. Ты молод – мой самый младший, не считая твоего единокровного брата, Тадатэру. Сколько же ему? Ах да, семь, ему семь лет». Некоторое время он смотрел на приближающихся всадников. – Как твоя мать, Нага?

– Как всегда, самая счастливая госпожа в мире. Она все еще позволяет мне видеться с ней только раз в год. Вы не можете переубедить ее?

– Нет, – обронил Торанага, – она никогда не изменит своего решения. – Торанага всегда чувствовал приятное тепло в теле, когда думал о Тяно-Цубонэ, своей восьмой законной наложнице, матери Наги. Он смеялся про себя, вспоминая ее простонародные шутки, ямочки на щеках, ненасытное чрево, то, как она извивалась и какой пыл проявляла в постели.

Он прельстился ею, вдовой крестьянина из-под Эдо, двадцать лет назад. Она оставалась с ним три года, потом попросила разрешения вернуться к себе. Он позволил ей уйти. Теперь она хозяйствовала, получив богатый надел около тех мест, где родилась, дородная и довольная вдовствующая буддийская монахиня, почитаемая всеми и ни от кого не зависящая. Один раз за все время он навестил ее, и они, как старые друзья, весело хохотали без всякой причины.

– О, она хорошая женщина, – произнес Торанага.

Ябу и Оми подъехали и спешились. В десяти шагах они остановились, чтобы отвесить поклон.

– Он всучил мне свиток, – сообщил взбешенный Ябу, размахивая посланием. – «Мы предлагаем вам сегодня же выехать из Идзу в Осаку и явиться в Осакский замок для аудиенции. В противном случае все ваши земли подлежат изъятию, а их владелец будет объявлен вне закона». – Он смял свиток в кулаке и бросил его на землю. – Сегодня!

– Тогда вам лучше выехать сразу же, – посоветовал Торанага, испытывая недобрую радость при виде взбешенного и такого глупого Ябу.

– Господин, я прошу вас, – поспешил вмешаться Оми, униженно упав на колени. – Господин Ябу – ваш преданный вассал, и я покорнейше прошу не смеяться над ним. Простите, что я так неучтив, но господин Дзатаки… Простите мою грубость.

– Ябу-сан, пожалуйста, извините меня за то замечание – оно проистекало единственно из доброго расположения к вам, – поспешил заверить Торанага, ругая себя за оплошность. – Нам всем следует не терять чувства смешного, когда речь идет о таких посланиях, правда? – Он подозвал сокольничего, передал ему птицу, отпустил его и загонщиков. Потом сделал знак своим самураям, кроме Наги, уйти за пределы слышимости, сел на корточки и жестом призвал собеседников последовать его примеру.

– Может быть, вам лучше рассказать мне все, что случилось.

– Рассказывать почти нечего, – начал Ябу. – Я пошел к нему. Он принял меня не слишком вежливо. Сначала передал «приветствия» господина Исидо, потом прямо предложил заключить союз с ним и способствовать немедленному убийству вас и всех ваших самураев в Идзу. Конечно, я отказался его слушать, и сразу же, сразу – забыв об учтивости, – он протянул мне это! – Палец Ябу воинственно ткнул в сторону свитка. – Если бы не ваш приказ, я бы тут же изрубил его на куски! Я требую, чтобы вы отменили этот приказ. Как жить с таким позором? Я должен отомстить!

– Это все, что произошло?

– Разве недостаточно?

Торанага пропустил мимо ушей грубость Ябу и сердито воззрился на Оми:

– Это ты виноват, не правда ли? Почему тебе не хватило ума защитить твоего господина? Считалось, что ты его советник. Тебе следовало быть его щитом, вывести господина Дзатаки на чистую воду, попытаться выведать, что на уме у Исидо, чем он хочет подкупить господина Ябу, какие у них планы. Ты считался надежным советником. Тебе дали прекрасную возможность, а ты ее упустил, как неопытный олух!

Оми склонил голову:

– Прошу простить меня, господин.

– Я-то прощу, но не уверен, что простит господин Ябу. Твой господин принял свиток. Он сделал ход и должен выбирать.

– Что? – опешил Ябу.

– Почему еще я сделал то, что сделал? Чтобы получить отсрочку, конечно. Выиграть время, – пояснил Торанага.

– Но один день? Какое он имеет значение? – недоумевал Ябу.

– Кто знает? День, выгаданный вами, – это день, отнятый у врага. – Глаза Торанаги метнулись обратно к Оми. – Послание от Исидо было устным или письменным?

Вместо него ответил Ябу:

– Устным, конечно.

Торанага не спускал пронизывающего взгляда с Оми:

– Ты не выполнил своего долга перед твоим господином и мной.

– Пожалуйста, извините…

– Что точно ты сказал? – (Оми не ответил.) – Ты забыл о вежливости? Что ты ответил?

– Ничего, господин. Я ничего не сказал.

– Что?

Ябу вмешался:

– Он ничего не сказал Дзатаки, потому что не присутствовал при беседе. Дзатаки хотел поговорить со мной наедине.

– Да? – Торанага скрыл ликование: Ябу подтвердил его догадку, часть правды вышла наружу. – Пожалуйста, извини меня, Оми-сан. Я считал само собой разумеющимся, что ты присутствовал.

– Это моя ошибка, господин. Я должен был настоять. Вы правы, я не смог защитить своего господина, – каялся Оми. – Мне следовало проявить настойчивость. Пожалуйста, извините меня. Ябу-сама, пожалуйста, простите меня.

Прежде чем Ябу смог ответить, Торанага смиловался:

– Конечно, ты прощен, Оми-сан. Разумеется, это право твоего господина – брать или не брать тебя с собой. Вы не взяли его с собой, Ябу-сама?

– Да, но я не думал, что это так важно. Вы полагаете, я…

– Ну, ничего уже не поправишь. Что вы намерены делать?

– Конечно, оставить указ без внимания, господин. – Ябу выглядел обеспокоенным. – Вы думаете, я мог бы как-то отвертеться и не брать его?

– Конечно. Вы могли поторговаться, вытребовать день. Может быть, и больше. Даже неделю, – добавил Торанага, проворачивая нож в ране, злобно радуясь тому, что глупость Ябу насаживает его на крючок, и вовсе не заботясь о том, что Ябу наверняка подкуплен, обманут, обласкан или запуган. – Извините, но дело уже сделано. Не ломайте голову. Как вы однажды сказали, чем скорее каждый решит, какую сторону ему принять, тем лучше. – Он встал. – Сегодня вечером нет необходимости возвращаться в полк. Вы оба приглашены ко мне на ужин. Я устраиваю пирушку.

«Для всех», – подумал он про себя с большим удовлетворением.

Ловкие пальцы Кику извлекали звуки из струн, прочно удерживая плектр. Потом она запела, и ее чистый голос заполнил молчание ночи. Все сидели как зачарованные в большой комнате, которая выходила на веранду и в сад за нею, пораженные необычным эффектом, который она производила при мерцающем свете факелов; золотые нити в ее кимоно поблескивали всякий раз, как она склонялась над сямисэном.

Торанага быстро огляделся, потревоженный свежими токами ночного воздуха. С одной стороны от него сидела Марико между Блэкторном и Бунтаро. С другой – Оми и Ябу, бок о бок. Почетное место пустовало: Дзатаки, приглашенный приятно провести вечер, разумеется, с сожалением отклонил приглашение, сославшись на болезнь, хотя видели, как он скакал в горы к северу от деревни, а в настоящее время владетель Синано со всей своей легендарной силой предавался любви. Вокруг Торанаги располагались Нага с тщательно отобранной стражей, где-то внизу ждала Гёко. Кику-сан сидела на веранде лицом к обществу, спиной к саду – маленькая, беззащитная.

«Марико была права, – подумал Торанага. – Госпожа стоит этих денег». Он увлекся ею, беспокойство, вызванное приездом Дзатаки, ослабло. «Послать за ней сегодня вечером снова или спать одному?» Его мужское естество ожило, когда он вспомнил о минувшей ночи…