Вторая оплеуха оказалась куда как болезненней, и Василий Лазаревич приходил в себя очень долго, не менее пяти секунд. Медленно поднявшись, он высморкался кровью, усилием воли залечил все внутренние повреждения, и начал соображать, что ему делать дальше.
— Честно признаться, ты меня только что сильно удивил. Значит, все слухи о тебе оказались реальностью… Что ж, тем интереснее будет схватка.
— Он снова готовится ударить, — сказала Влада. — Действуй на опережение. Второй раз твой трюк с ним не пройдет.
Виктор и не собирался отсиживаться в обороне. Он прекрасно помнил последствия первого удара Гаспаряна, и сражаться вторым номером больше не желал.
Два стремительных вихря столкнулись ровно посередь комнаты. Черный и серебристый, свет и тьма, добро и зло. Оба перемещались с поразительной быстротой, владели своим телом в совершенстве, но на стороне Гагарина был опыт война и сама природа война, природа Ратного мастера, поэтому физическое противостояние Гаспаряна и Гагарина очень скоро сошло на нет. Василий Лазаревич начал проваливаться в атаках, банально не успевать за Виктором и получил одну за другой три чувствительных затрещины.
— Все, ты меня вывел из себя окончательно, — взъярился Гаспарян.
Гагарин почувствовал, что на него взглянула настоящая бездна. Пространство комнаты заметно похолодало, раздались какие-то непонятные, но чрезвычайно неприятные звуки, скрипы и скрежеты, словно кто-то вел гвоздем по стеклу. Откуда-то прилетел душераздирающий крик младенца.
Фигура Гаспаряна застыла в оцепенении, потом резко выгнулась дугой, забилась в страшных судорогах.
— Ты…. мешать…. нам… план должен быть… исполнен. Прошелестел металлический голос из глотки Гаспаряна. То, что с ним разговаривает уже не человек, а ментально-психическая матрица Агрессора, спроецированная на Василия Лазаревича, Виктор понял с самого начала и теперь готовился в любой момент ответить противнику со всей жесткостью. Он мгновенно одел обратно ККС, в спешке проверил все системы, установил защиту на полную и нацелил все четыре орудия на страшную фигуру в черном.
— Это тебе… не помочь… помощь не будет… устранить…
Гагарин не дал Гаспаряну-проекции договорить и выстрелил из всего, что было в его нехитром арсенале. От такой чудовищной мощи, в одночасье спущенной с поводка, содрогнулось пространство, застонал вакуум. Ничто не могло противостоять столь совершенным орудиям уничтожения. Ничто, кроме Того, на кого местные физические законы не распространялись.
Нет, Гаспарян, разумеется, не смог сдюжить с этой атакой параморфа. Его физическое тело испарилось в мгновение ока, однако ментально-психическая оболочка Агрессора, спроецированная на Василия Лазаревича, осталась на месте, и ей выстрел, как будто бы, не причинил особого вреда.
Клубок абсолютного, непроглядного мрака, на который было больно и совершенно невозможно смотреть, клубок, от близости которого кровь застывала в жилах, останавливалось сердце, меркло сознание, и сама жизнь уходила из тела, висел в нескольких сантиметрах над полом комнаты и равнодушно глядел на ничтожного представителя видов разумных этой части космоса. Он был настолько чужд по своей сути всему живому, что ни по каким законам не должен был существовать.
Виктор замер, не дыша и не шевелясь. Один незримый взгляд этого монстра парализовывал, вгонял в ступор, но Гагарин отчаянно цеплялся за реальность, не позволял сознанию соскользнуть в глубочайшую яму беспамятства, возможно именно поэтому для него не стало сюрпризом появление в комнате еще одного действующего лица из стана противника. Каким образом за спиной параморфа объявился Рене Гинзбург, точнее уже проекция Агрессора на главу ЧНК, Виктор так и не понял, вероятней всего, тот воспользовался хитроумной системой транспортеров, имевшейся на базе, но внезапное нападение еще одного эмиссара Врага полностью провалилась.
Гагарин ловко ушел с линии атаки, круто развернулся и дал залп из всех орудий, добавив ко всему прочему ментально-волевой рапорт на уровне молекулярной дематериализиции. То ли проекция Гинсбурга была гораздо слабее проекции Гаспаряна, то ли Агрессор еще не до конца успел войти в тело Рене, но комбинированный удар параморфа достиг цели. Гинсбурга стерло с лица реальности, а вместе с ним улетучился и отпечаток Агрессора.
И тут же пространство всей базы содрогнулось от титанического по своей силе удара. Пол, потолок и стены комнаты поплыли, заструились, начали испаряться; распадались межмолекулярные связи, превращая сверхпрочные единые кристаллические решетки в несвязные молекулярно-атомарные облака; материя стала вырождаться, силы, которые до поры до времени держали строительный материал мироздания — элементарные частицы — на своих местах, неотвратимо таяли. Виктор почувствовал, как энергия буквально утекает из окружающего пространства в неизвестные дали, непредставимые и, на первый взгляд, невероятные.
— Борись с ним, — заверещала Влада, — сопротивляйся! Твоя воля — это закон, и ничто не в силах его преодолеть.
Гагарин попытался огрызнуться, нанес несколько хлестких, мощных пси-энергетических импульсов, но его попытки оказались тщетными. Монстр впереди висел в воздухе непоколебимым черным сгустком мрака — символом абсолютного разрушения.
Видя, что его потуги ни к чему не приводят, Виктор попытался сконцентрироваться на внутреннем мире, найти в нем сосредоточие. Несмотря ни на что, он верил в себя, надеялся, что в нем заложен некий ключ, который обязательно проявится в критический момент. Не зря ведь Странник с ним возился, оберегал и напутствовал. Эх, где же он сейчас, его силы бы уж точно не помешали.
Кто-то взглянул на него, в упор, невообразимо могучий, одновременно далекий и такой родной. Этот взгляд совершенно невозможно было описать словами. Он просто был, существовал, как принцип. Он шел отовсюду: из будущего и прошлого, из глубин сознания и из далеких уголков Космоса. Так могла смотреть только сама Вселенная, которая всегда была, есть и будет в своем первозданном состоянии. Лишь Абсолют не имеет ни начала, ни конца, и в этом его главный принцип.
Вспышка. Настолько яркая, что способна выжечь глаза, даже если их прикрыть обеими ладонями.
На мгновение на Виктора обрушилась всепоглощающая тишина, умиротворение и покой. В непредставимо короткий отрезок времени он увидел, понял, осознал все пространство на миллиарды световых лет. Он почувствовал, что способен творить и разрушать, подчинять своей воле физические законы, отменяя их или создавая взамен устаревшим новые. А когда удивительное Божественное зрение ушло, оставив за собой желание достичь фантастических, заоблачных высот и еще раз посмотреть на мир Его глазами, Виктор из последних сил ударил. В его памяти еще оставались принципы и способы борьбы с Черным Мраком, отпечатком воли Агрессора. Они практически улетучились вслед за исчезновением Божественного зрения, но он все же успел выстроить полученное знание в необходимую для атаки систему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});