В любом состоянии, под любой травой, — он обжёг ее своим дыханием, приближаясь к ушку. — Если ты ещё раз так взглянешь на другого мужчину… — угрожающий шепот и касание кончиком языка мочки, — запру тебя и стану твоим миром. Буду только я и мои прикосновения.
Дразняще, Закнеыл повел языком по шейке вниз.
— Нет, я тебе не позво-о-о… — но вместо запрета лунная выгнула шейку навстречу языку, заставляя не просто касаться — впиваться в неё. Но так не хотелось уступать ему. Нет, слишком просто. Она сильная; её разум сильный вопреки словам туманных.
Ноги попытались сжаться, но вместо этого она сильно прижала свои колени к телу звёздного. Он видел, он мог понять благодаря опыту, что она просто упрямится, как маленький ребёнок, который хочет быть правым во всём.
— Я же сказала, уходи, — «Останься», — ты так легко мог отдать меня Сектару, — обиженно прошептала Кая, выгибаясь навстречу, касаясь его всем своим телом, желая слиться. Но, честно, её это задело. Вместо этого «нет» он задал вопрос, на который так легко мог получить отказ. — А теперь, видя моё состояние, сразу вспомнил, что я твоя.
И всё же протестующе она попыталась вырвать свои руки из его, но так… неохотно. Кая сейчас ненавидела себя.
— Нет, моя дорогая, так легко ты ничего не получишь, — Закнеыл оторвался от нежной кожи. — Ты должна быть наказана.
Заводя руки ей за голову, он перехватил их одной, а вторую опустил вниз. Задрал юбку резким рывком и упёрся коленом между ног лунной.
— Чай возбудил тебя слегка? Сейчас ты узнаешь, что такое настоящее возбуждение, ни одна сакодка не сравнится.
Свободной рукой Зак провел по щеке Каи, предварительно сняв перчатку зубами. Коснулся ее дерзких губ пальцами. Затем ниже по горлу, обводя жемчужное ожерелье. Хотела, чтобы он обратил внимание? Он заменил пальцы на язык, облизывая эти холодные кругляшки и впиваясь в ключицу рядом губами.
— Я… за что я-то ещё должна… Закнеыл… — она сжала коленями его ногу и призывающие стала приподнимать бёдра, трясь бельём о неё, пытаясь хоть как-то справиться самой, пользуясь любыми возможностями для самоудовлетворения.
Действия полностью расходились с её словами — она следила за его руками, попыталась поймать ртом его пальцы, но успела только языком коснуться… Нет, слишком мало, мало этого поцелуя, и всего лишь на ключице! Зачем ему ключицы, когда выше есть лживые желающие его языка губы, которые протестующе постанывали на его действия.
— Так говоришь, будто я её специально выпила… — у неё ещё оставались силы поговорить. Может, словами она пыталась как-то отвлечься? Ведь Закнеыл действительно не удовлетворял, а дразнил, возбуждал. Всё, что угодно, лишь бы она была безвольной куклой в его руках. И такими действиями до этого дойти было не долго. — Нас ждут… родители… — это уже был отчаянный стон. Нет, не уступит! Он первый не сдержится!
— Плевать ты хотела на родителей, была увлечена только Сектаром, — за что он ее укусил в плечо. Надавив на костяшку таза, сковал движения ее нижней части тела. Неудобно, но Зак не позволит ей получить удовлетворение. Найти бы веревки. Прильнув губами к верхней части груди, что не скрывала ткань, он осмотрелся по сторонам, насколько мог.
Это была комната Сектара, так что здесь много чего интересного было. Под верёвки подходило всё: тонкая простынь, но она слишком длинная; из шкафа торчал шелковый шарф, возможно, оставленный одной из пассий туманного.
— Не говори глупостей, — проплакала она, понимая, что её единственная возможность потереться о него была пресечена. — Он сидел напротив, ты на меня за весь вечер только один раз посмотрел. Я не виновата, что ты сидел сбоку.
Руки камнем были припечатаны к кровати; Кая попыталась лицом и телом приподняться навстречу его ласкам, умоляюще смотрела на его макушку… Ещё бы несколько сантиметров, и она бы зарылась носом в эти волосы. Хоть что-нибудь. Но томно дыша, могла лишь просить его целовать жестче, ощутимее. Так хотелось его, что эти жалкие прикосновения были почти неощутимы.
— Прекрати, мне и так плохо… — правда, «плохо» — это было неподходящее слово. Ох, как же было хорошо. Кожа под губами покраснела, да и сам Закнеыл мог почувствовать жар от девичьего тела, а на лбу показались маленькие капельки пота от изнеможения. Его голова как-то странно замерла на шкафу, и не сразу расфокусированный взгляд Каи заметил там шелковистую ткань. Лунная догадалась о его мыслях: — Закнеыл, нет… Просто возьми меня, — сдалась слишком быстро, даже неинтересно.
— Ну уж нет, ты себя плохо ведёшь, — и оставив ещё один несильный засос на груди, Зак сорвался с места, на несколько мгновений отпуская заложницу, чтобы вытащить тонкий шарфик. Кая и опомниться не успела, а он снова держал ее руки.
Только сейчас в черных глазах промелькнул красный огонек, обозначающий, что Зак перестал злиться, и его потихоньку затягивало возбуждение. У Каи появилась надежда, что он не так долго ее промучает. Но пока что Закнеыл хищно улыбался, обматывая ее руки мягкой тканью. Не давая сопротивляться, лёгким движением он подтянул ее к изголовью кровати и завязал плотный узел вокруг одного из столбиков — не выберется.
— Вот теперь начнется настоящая игра.
Руки его пробежались по всему извивающемуся в качестве протеста телу, задевая чувствительные точки. Он ещё не знал, какая из них та самая у Каи, но скоро это выяснит.
А пока платье. На него он тоже должен обратить внимание, раз уж она так этого хотела. Пальчиками прошёлся по границе между тканью и кожей в декольте, повел по ней в бок, спускаясь ниже. Дразня, обводил пальцами грудь и поигрывал сосками сквозь ткань, пока не услышал протестующий стон. Красивое платье полетело к чертям, а губы сомкнулись на одном соске, в то время как пальчики аккуратно сжали второй.
На сей раз это был самый настоящий стон… без протестов, без просьб. Лишь оповещающий об удовлетворении. Маленьком таком, но зато её тело чувствует ласку, а не какие-то поддразнивания.
— Я тебе отомщу, слышишь? — и это были не пустые угрозы. Звёздный видел в её глазах помимо возбуждения решимость и даже капельку злобы. О да, она злилась на свое бездействие, и на проклятый чай, лунная смогла бы просто лежать и получать счастье быть под его властью, но не сейчас, когда ей просто необходимо ощутить его член в себе.
Ножки уже не закрывались от него. Напротив, они зазывающе раздвигались перед ним, предлагая лечь между ними на Каю поудобнее. В ход шли самые низкие приёмы: покачивания бёдрами, попытки потереться горячим мокрым лоном о