— За Русса! — проревел Железный Шлем, набросившись на врагов со всей своей мощью. В этот раз сапфировые доспехи не защитили их, и инеистый клинок глубоко входил в защитные оболочки. Железный Шлем не снижал темпа, готовый вонзить смертоносное лезвие в плоть под броней, но затем вдруг остановился, потрясенный невозможностью увиденного.
Оба доспеха распались по разрубленным сочленениям. Нагрудники и наплечники лязгнули о пол, обнажив пустоту. Из нее поднялись кольца пара, а тяжелые пластины покатились по мрамору.
Великий Волк с по-прежнему поднятым клинком стоял над останками, не в состоянии поверить в то, что видел. Несколько мгновений назад они сражались. И едва не одолели его. Он видел, как его братья бьются с другими предателями, получая раны, как будто от равных воинов.
А теперь не было ничего — просто пустые фрагменты, покрытые изнутри паутинкой изморози.
— Ярл!
Принадлежавший Траску голос раздался издалека и, тем не менее, был наполнен тревогой. Железный Шлем резко повернулся, блокируя атакующий цепной меч. Скитарий, который им владел, умер быстро, зарубленный двумя ударами крест-накрест инеистого клинка.
Шок встряхнул Харека, вернув боевую бдительность. Здесь сотворили какое-то колдовство, непостижимую иллюзию, но времени таращиться на нее не было. Сейчас все зависело от Фрея. Рунический жрец, вращая посох, хриплым голосом призывал все больше губительных вихрей. Предатели не двигались, и скоро их всех изрубили на куски, а столпившиеся вокруг основания колонны вражеские солдаты бежали.
Их можно было убить. Инфекцию можно было излечить, как это происходило на каждом мире, которые Харек сделал частью долгой охоты. Сейчас именно это было целью и приоритетом.
— Убить их! — прогремел Железный Шлем, возвращаясь в бой и укладывая врагов с прежней энергией. — В живых не оставлять!
Крови не было.
Понадобилось еще восемь часов, чтобы полностью подавить сопротивление. Тяжелые бои продолжались даже после того, как были убиты космодесантники-предатели, так как воины Механикус обладали слабым представлением о страхе и безмолвно следовали базовому программированию до самого конца. К тому времени как стих последний отголосок последнего выстрела, пол зала с колоннадой был усеян изувеченными телами мертвых, некоторые все еще ритмично дергались, так как их внутренние системы продолжали функционировать.
Достигнув своей цели, техножрецы приняли командование над районом центральной колоны, расставив часовыми оружейных сервиторов. Железный Шлем был рад уступить им эту работу — сейчас его внимание целиком поглотили безмолвные автоматы. К командиру присоединились Фрей и Траск, в то время как основная масса выживших Волков сопровождали истребительные команды скитариев в глубины огромного здания, охотясь за все еще живыми мятежниками.
Великий Волк смотрел на фрагменты доспехов у своих ног. Он толкнул сапогом пустые поножи, и покрытый инеем осколок покачнулся.
— Что ж, рассказывай, — приказал он Фрею.
Рунический жрец присел, положил руки на керамит и глубоко задышал.
— На миг я почувствовал след, но сейчас…
Он покачал головой и поднял глаза на командира.
— Ничего, ярл.
Выражение лица Железного Шлема не изменилось.
— Они сражались, как мы. Получали раны, которые бы свалили одного из наших.
Фрей протянул руку к неповрежденному наплечнику и повернул его на бок, показав образ на изогнутой поверхности — пожирающую себя змею в кольце плавных золотых письмен.
— Знак Просперо, — сказал жрец.
— Пародия.
— Не знаю, — Фрей провел пальцем по печатям и символам на нагруднике убитого существа. — Есть что-то еще. Я почувствовал это, когда вошел сюда.
Он прервался.
— В прошлом, когда мы вычищали их логова, я чувствовал силу, похожую на мою. Маги, колдуны, руководящие ритуалами. Как и прочие они умирали, потому что были слабы, но в этот раз…
Фрей замолчал. Железный Шлем ждал, давая ему время, чтобы собраться с мыслями.
— Один из них был здесь, — сказал Фрей. — Повелитель этих пустых существ. На миг мне показалось, что я столкнулся с ним, хотя так и не увидел его физической формы. Когда он сбежал, существа пали.
Великий Волк покачал головой. Зловоние магии все еще отмечало тела.
— Я сражался с предателями прежде, — сказал он. — Они умирали так же, как и мы. У них была плоть, и я чувствовал их кровь на своих клыках.
— Это его Легион, ярл.
— Его Легион уничтожен.
— Они носят его знаки.
— Которые мог нарисовать любой колдун.
— Ты знаешь, что это не так.
— Что говорят анналы? — спросил Железный Шлем, не желая больше об этом говорить и чувствуя, как снова пробуждается дремлющий гнев. — Его слуги не отличались от других. Они истекали кровью, когда мы их убивали. Маршировали в алых доспехах и произносили ересь губами, которые можно было увидеть.
Фрей поднялся, разозлившись на тон господина.
— Это его сыновья.
— Они пусты! — закричал Железный Шлем. — Призраки! Теперь нам бояться призраков?
— Они все еще могут убивать, — холодно заметил Траск.
— Они из Пятнадцатого, — тихо, но твердо сказал Фрей. — Они стали такими.
— Нет, — возразил Великий Волк. — Они были, прежде всего, Легионес Астартес. Это нельзя изменить.
— Вот знак Просперо, — закричал раздраженный Фрей. — Вот символы, которые мы видели на сотне миров. Вот — око, повелитель.
Железный Шлем не хотел соглашаться. Он сердито взглянул на рифленый доспех, гребни, фигурки змей и украшения. Никто из его свиты не встречался прежде с воинами Пятнадцатого. В архивах не было изображений, только спрятанные в хранилищах Вирмблейда свитки давно умерших летописцев. Великий Волк видел последователей культа Ока, многие из них перед смертью с гордостью называли себя Сынами Магнуса, но все они до единого были смертными, облаченные в дешевую пародию силового доспеха и обладали еще меньшими представлениями о далеком прошлом, чем сами Волки. Эти колдуны были слабыми существами, бормочущими заклинания, которые только частично понимали.
Сомнений в том, как сражались эти автоматы, быть не могло. Их превзошли числом, загнали в угол и подавили огневой мощью, но они все равно убивали больше, чем сами теряли.
Железный Шлем чувствовал, как внутри медленно скребется неприятная правда, одолевая его сомнения.
— Так ты можешь прочитать эти знаки? — спросил он Фрея, указав на письмена, бегущие по горжету доспеха.
— Нет, — ответил рунический жрец. — Возможно, сейчас никто не сможет, за исключением того, кто написал их.
Не успел Железный Шлем ответить, как в зал вошли гости. Великий Волк обернулся и увидел, как техножрецы пали ниц, прижав металлические лбы к мрамору и вытянув железные пальцы. Новые отделения скитариев в золотых доспехах шагнули через порог и построились почетным караулом лицом друг к другу, склонив тяжелые лазганы.
Между скитариями скользило огромное мультисегментированное существо. Когда-то оно могло быть обычным человеком, но время изменило его: усиливая и видоизменяя, искажая природное тело и растягивая жилы по механическим устройствам-заменителям. Оно скользило по мрамору на бронзовом хвосте, сегменты которого были толщиной с пояс огрина. Из бронированной груди вырастали многочисленные руки, которые заканчивалась различными когтями, ключами и бурами. Голову закрывал капюшон, как у всех высокопоставленных слуг Марса, но не прятал сложное лицо из линз, жвал и скрученных трубок, собранных под тканью, как трубопроводная сеть огромной машины.
Вместе с ним прибыли его слуги — золотые лакеи с безглазыми лицами, несущие церемониальные жезлы, за которыми тянулись длинные шлейфы ладана. Ритмично отбивал долгий гонг, разнося эхо по склепам над процессией и позади нее.
Существо приблизилось к Железному Шлему, поднявшись во весь рост и щелкая многочисленными руками. Линзы под капюшоном вытягивались и втягивались под аккомпанемент потоков пара из дыхательных трубок, которыми были утыканы бока жреца Марса.
— Повелитель Фенриса, — обратился архимагос-интендант Нхем Георг Селвариос хором исходивших одновременно из нескольких источников голосов на по-машинному грубом готике. — Так как вы не прибыли ко мне, то мне пришлось прийти к вам.
Железный Шлем коротко кивнул, едва беспокоясь скрыть раздражение из-за вмешательства архимагоса. Все, о чем он мог сейчас думать — это о доспехах-трупах у своих ног.
— Бои шли здесь, — ответил он.
— Некоторые из них, — бесстрастно согласился Селвариос. — Кажется, вы знали, где хотели сражаться. Кажется, вы отлично знали об этой проблеме. Возможно, вы даже знали о ней до того, как она началась.