Район обороны батальона - в основном ровный участок местности, вытянутый в сторону Лесных Халуп, - простреливался насквозь ружейно-пулеметным огнем.
- Ну и язык, - сказал по поводу нашего расположения прибывший на НП батальона начальник штаба полка майор Модин. Николай Сергеевич прибыл уточнить район обороны батальона. - За что вы тут только зацепились?
- Как за что? - пожал плечами капитан Пресняков. - За его же вот эти окопы с ходами сообщения. Ну и кое-что сами смогли сделать, приспосабливая воронки от снарядов и бомб да складки местности.
- В перерывах между атаками, - подчеркнул я.
- Да-а, - покачал головой Николай Сергеевич, - на виду у немцев.
- А что поделаешь? - продолжил Пресняков. - Приходится приспосабливаться. Так сказать, сглаживать углы несовместимости. Терпеть до времени им - нас, нам - их. Правда, весь вчерашний день крепко бесились фрицы. Мы как могли огрызались, давали сдачи. - Капитан Пресняков помолчал, бросил взгляд на правый фланг: - А теперь, боюсь, будет нам досаждать вон та высотка.
Речь шла о высоте 131,4. Хотя и небольшая по размерам, однако она господствовала над окружающей местностью. С нее хорошо просматривался наш передний край, особенно подходы к Лесным Халупам. Недаром немцы в первый же день десанта начали спешно возводить по ее гребню и скатам инженерные сооружения. Мы пробовали домешать им ружейно-пулеметным и снайперским огнем, но он был малоэффективен, к тому же враг ответил минометным и артиллерийским. Да и, откровенно сказать, вчера нам было не до высоты. Еле успевали сдерживать натиск врага со стороны Лесных Халуп.
Опасность со стороны этой зловредной высотки подстерегала нас впереди. Предстояло расширять плацдарм. К утру 31 июля форсировали Вислу подразделения 828-го и 862-го стрелковых полков. Красовцы разместились на правом фланге, полк майора Кожевникова - на левом. Если же выражаться точнее, основная масса личного состава укрылась в траншее, ходах сообщения, окопах, занятых нашим батальоном в ходе вчерашних боев. Штабы батальонов, минометные роты, тыловые подразделения расположились по всему плацдарму. Естественно, такая скученность войск на небольшом пятачке была чревата последствиями: район обороны, как уже отмечалось, насквозь простреливался огнем. Нужно было захватить Лесные Халупы, которые давали возможность противнику скрытно сосредоточивать имеющиеся силы и огневые средства, маневрировать ими по фронту и в глубину.
Путь к населенному пункту лежал через ровный участок местности. Всего двести пятьдесят - триста метров! Но их нужно было преодолеть под фланговым огнем с высоты 131,4. Это-то и имел в виду адъютант старший батальона, обращая на нее внимание майора Модина.
- Та-ак, - протянул Николай Сергеевич, - значит, нужно сковырнуть прежде всего этот чирей.
Взяв у меня бинокль, Модин минут пять рассматривал высоту, морщил лоб, вздыхал, наконец оторвал бинокль от глаз:
- На высоту пойдут батальоны Красовского. Им сподручнее - рядом. Они начнут. Немцы увязнут, а тогда уж двинете и вы. Так и доложу командиру полка. Пусть связывается с комдивом и решает эту проблему.
Пока с начальником штаба полка обговаривали нюансы предстоящей атаки, не дремал и противник. Со стороны Гурно послышался идущий сверху гул. Нарастая, он заполнял округу, проникал в траншеи, окопы, блиндажи, заставлял бойцов и командиров отрываться от насущных дел и шарить по западной стороне небосвода глазами.
- Вот они! Идут, идут, стервятники!
Голоса находящихся рядом ротных пулеметчиков потонули в приближающемся реве авиационных двигателей. Модин бросил взгляд на фашистские самолеты:
- "Гости" жалуют.
- Да, непрошеные. Угостить бы их как следует.
- Пока, к сожалению, особенно нечем. - Майор помолчал, тяжело вздохнул и продолжил: - Ну я пошел к себе, комбат.
Пригибаясь в траншее, Николай Сергеевич двинулся на НП полка. Я продолжал следить за фашистскими самолетами. "Может, пролетят?" - пробую успокоить себя. Но - нет! Над Лесными Халупами они начали разворачиваться для атаки.
Вскоре первая волна стала стремительно приближаться. Навстречу ей лихорадочно, бегло и звонко по всему плацдарму рассыпались выстрелы. Несколько секунд спустя, тяжким воем прорезав трескотню выстрелов, разорвались первые бомбы. Дрогнула и колыхнулась земля. Волны сжатого воздуха, осколки пронеслись над нами.
- Двухсотками садят, гады! - сквозь зубы процедил Пресняков.
- Не меньше.
Мои слова утонули в новой серии взрывов. Бомбы падали, казалось, без перерыва. Все вокруг сотрясалось, стонало, ухало. Неприятный озноб охватил меня. Нет, о себе я не думал. За вчерашний день свыкся с мыслью, что осколки и пули меня минуют. Но вот выдержат ли люди в этом сущем аду грохота и свиста металла? Не сдадут ли у кого нервы? Мысленно пробегаю по лицам офицеров, старшин, сержантов, солдат. Почти с каждым из них за прошедшие сутки встречался и чуть ли не каждого видел в трудные моменты бешеных фашистских атак. "Старички" не подведут. Но вот новенькие...
Очевидно, не один я думал об этом. В углу блиндажа зашевелился комсорг батальона лейтенант Володя Баранов. Он стал что-то говорить Ивану Ивановичу. Елагин взглядом указал на меня.
- Разрешите, товарищ капитан, пойти к прибывшим сегодня на плацдарм ребятам? - обратился Баранов ко мне. - Как бы не оробели!
- Нет. Видишь, что делается? Не успеешь нос высунуть, напорешься на осколок, а то и под бомбу угодишь.
Но он продолжал просительно смотреть на меня. В этот момент в разрывах бомб возникла пауза. Я согласился.
- Слушаюсь! - вскинул руку к головному убору Баранов и, схватив автомат, бросился к выходу.
Почти одновременно в ходе сообщения появился солдат. Без пилотки, гимнастерка и брюки в земле и глине. Вероятно, пока бежал, не один раз пришлось спасаться от бомб. Боец тяжело дышал. На побледневшем лице тревога.
- Из новеньких? - не удержался от вопроса Пресняков. Солдат кивнул и, выплюнув сгусток грязи, отыскал глазами меня:
- Товарищ капитан, командир роты старший лейтенант Ковалев передает: в Лесных Халупах замечено скопление противника.
Я перевел взгляд на командира отделения связи. Старшина Иванов в свой черед вопрошающе посмотрел на телефониста, крутившего с ожесточением ручку индуктора. "Резеда", как слышишь меня? "Резеда"!" - повторял солдат. Однако трубка молчала.
- Не слышит он нас, - внес ясность старшина. - Порыв. Проверь связь с другими абонентами.
Голос его заглох в режущем слух нарастающем свисте и чьем-то надрывном крике "Ложись!". По привычке пригнулись, нас качнуло, раздался страшный грохот. Но еще за какую-то долю секунды до него в лицо и уши ударило чем-то раскаленным, резкая, нещадная боль прошла но всему телу, из глаз брызнули радужные искры, стало тяжело дышать. Тряхнул головой и открыл глаза. Лопнувшая в нескольких местах земля блиндажа медленно плыла к ногам. Повернулся к Преснякову. Капитан хватал открытым ртом воздух, ощупывая рукой затылок. Позвал Игоря Тарасовича, он не откликнулся, дотронулся до его плеча, но и тогда он не отреагировал. И только когда взял его за руку, Пресняков ошалевшими глазами взглянул на меня, вымученно улыбнулся, зашевелил побелевшими губами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});