Потом всё ушло, и новый день родился из тьмы. Тысячи людей окружали живым кольцом пустое пространство в степи, в самом центре его стояла огромная башня из хвороста. Это был погребальный костёр, и она также смотрела на него, стоя в странном белом облачении и с распущенными волосами, сердце её почему-то сжималось от боли. На позолоченной колеснице, запряжённой чёрными конями, в круг ввезли тело, обёрнутое звёздным полотном так, что оставалось открытым лишь лицо, и люди закричали, ударяя оружием о щиты. Зена, казалось, спала, глаза её были закрыты, обведённые чёрной краской, её сняли с колесницы и понесли на плечах, поднимаясь по лестнице на вершину башни.
- Как же так случилось? - шептала девушка. - Куда же ты уходишь? Серп рока срезает нас как колосья... Неужели я оставлю тебя? Отпущу одну в эту тьму? Как же я допустила, чтобы смерть настигла тебя, мечами и стрелами поразила тебя? Нет, я не могу оставить тебя. Пусть я всего лишь девчонка, сочинявшая стихи о твоей красоте, но я не оставлю тебя...
Она сама не заметила, как двинулась к башне, ей тоже помогли подняться на вершину, и она понимала, что не может быть слабой сейчас. Слёз не было, она села рядом с любимой, взяла кинжал, крепко сжала его, готовясь к единственному удару. Так было принято в той древней земле - те, кто любят, должны разделить участь с любимыми, и она была согласна идти за Зеной. После удара мир не исчез, но она словно поднялась над всем, боль ушла, обжигающая теплота крови ушла, и время потекло стремительно, как бурный поток. Вспыхнул костёр, гигантский столб пламени бушевал, мгновенно поглотив их тела, потом же всё прогорело, и ночь сменилась утром. Люди суетились внизу как муравьи - собрали кости в сосуды, насыпали над ними огромный курган, на вершине которого поставили мёртвых всадников на мёртвых конях, что должны были охранять их покой. Светила вершили свой круговорот над их последним упокоением, и казалось, что целая вечность минула с тех времён.
Эта картина сменилась другой - она вернулась к уже знакомому костру, у которого безмятежная Каллисто продолжала точить свой меч. Здесь всё было спокойно, поэтому и Габриэль присела, отдышавшись после увиденного.
- Странно видеть свою смерть, правда? - спросила фессалийка.
- Что это было? Что за сны прошлого меня терзают? Этого не могло быть с нами, словно это не наши жизни, но всё же что-то меня пугает... - девушке хотелось получить ответы хотя бы от демона.
- Сон ли это или память - вот в чём вопрос, - усмехнулась Каллисто. - Ничто не приходит просто так. Возможно, вы уже встречались раньше, и уже прожили свои жизни, когда мир был молод, или же не было ничего, и это просто сны. Не всегда мы находим ответы на наши вопросы, и, возможно, ты узнаешь ответ на этот, лишь когда присоединишься ко мне.
- От таких слов мне не легче.
- Не моё дело облегчать тебе жизнь. В любом случае, она, наша с тобой царица, не меняется, здесь или там суть её остаётся прежней. Всё тот же дракон...
- Зена?
- Да, дочь тёмного бога, - прикрыла глаза фессалийка. - Ты следуешь за ней, но сама не уверена, куда приведёт тебя твоя воительница.
- Я не сомневаюсь в ней. Она действует теперь на благо людей, и прошлое уже не вернётся.
- Ты весьма наивна, - покачала головой Каллисто. - Поверь, у неё куда больше общего со мной, чем с тобой. Мы - дети богов, мы знаем цену крови, и знаем, что наша тёмная суть никогда не изменится. Ты же просто смертная, привлечённая её силой, летишь как мотылёк на её огонь. Ты не замечаешь того, что говорят люди за её спиной. В нашем поганом мире, где эллины превратились в одну лишь тень самих себя, не способные более ни на что великое, такие, как я с ней, уже ни к месту. Всем хочется просто жить, скрыться и не знать ничего, наслаждаться семейным уютом, а мы разрушаем все эти их жалкие мечты, провоцируем римлян, разжигаем войну, бросаем их в воду как слепых щенков, надеясь, что хоть кто-нибудь выплывет. Зена преуспела в этом куда больше меня. Многие хотели бы, чтобы мы исчезли, и нет им никакого дела до наших идей, добра или зла. Знаешь, мне кажется иногда, что сама элладская земля стонет под нашей тяжестью. Она вся в руинах мёртвых городов, и руины эти оставили такие же, как мы, и мы сами оставим по себе лишь новые руины.
- Я не хочу слушать тебя, - мотнула головой Габриэль.
- Послушай хотя бы себя. Разве ты не огрубела, не обагрилась кровью с началом этого похода? Душа твоя не на месте, иначе не было бы нужды спускаться в пещеру, однако ты сама не можешь понять, что же не так.
- Я понимаю. Я убивала, хотя не была готова к этому, когда покидала дом. Мне тяжело смириться с этой кровью...
- Ты отняла у меня нечто весьма дорогое...
Эти слова фессалийки потонули во тьме, и костёр исчез, девушка словно взлетела и понеслась куда-то, став лёгкой как перо ворона. Появился шатёр, освещённый лампами на медных подставках, по углам были навалены доспехи, одежда и оружие, стол и несколько скамеек наспех сдвинули в сторону, чтобы освободить центр. Там лежало тело, покрытое лишь белым полотном, на котором горели алые пятна. Лицо было открыто, и Габриэль сразу узнала Диомеда, прекрасного и в смерти, принявшего её стрелу вместо своей предводительницы. Внезапно вошла Каллисто, девушка смотрела на неё словно со стороны, она же остановилась перед юношей и вдруг опустилась на колени, обняла его и так замерла. Она молчала, но от этого Габриэль ещё острее чувствовала её боль.
Шатёр пропал, стянувшись в точку, и девушка обнаружила себя на зелёной равнине, в центре которой стояло огромное одинокое дерево. Где-то далеко маячили горы, дуб же впереди широко распростёр свою крону, давая обильную тень.
- Бежим к нему! Кто быстрее! - вдруг услышала она весёлый голос позади. Диомед, теперь полный жизни, выскочил справа и понёсся в сторону дерева, она сама не заметила, как побежала следом, будто вернувшись в детство, когда соревновалась с мальчишками. Они достигли дуба почти одновременно, упёршись в его ствол, чтобы отдышаться.
- И ты здесь, чтоб мучить меня, - сказала Габриэль. - Хочешь, чтобы я пожалела тебя, чтобы забыла об отмщении за отца?
- Ты уже пожалела и меня, и Каллисто, - ответил тот. - Дело не во мне, ведь мне не за что на тебя злиться. Я знал, что доставил тебе немалую боль, и ты имела право на месть. Я хотел защитить любимую и смог закрыть её - всё было правильно. Ты сама считаешь себя виноватой, мучаешь себя и не даешь себе права забыть обо всём.
- О чём ты говоришь?
- Не я должен прощать тебя, а ты сама должна себя простить.
- А ты что думаешь обо мне? - взглянула на него девушка.
- Ты всё делаешь правильно. Я понимаю, ведь, у меня было также. Идти за Зеной - твой удел, и тебе придётся это принять, что бы там ни было. Не сомневайся в ней...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});