– Конечно, не так, – недовольно произнес Нечаев. – Не нужно было вам на танк взбираться. Вы бы лучше сделали вид, что уходите, а сами из-за прикрытия повели бы наблюдение. Этот «прохожий» хитрее вас оказался. Он спрятался, повидимому, и наблюдал за вами, а когда вы на танк полезли, сразу же сообразил, чем вы интересуетесь. Теперь, известное дело, – ищи ветра в поле!
Ефетов был самым молодым в отделении разведчиков, и хотя старался он больше всех, военная наука нелегко ему давалась. Он постоянно совершал ошибки и, по убеждению командира взвода, был мало пригоден для специальности разведчика. Только по просьбе Нечаева его до сих пор не отчислили из разведподразделения. Ефетов знал об этом и изо всех сил старался оправдать доверие старшего сержанта, который дал слово командиру взвода сделать из молодого солдата настоящего разведчика.
Теперь Ефетов был настолько подавлен своим промахом, что на вопросы старшего сержанта отвечал не вполне уверенно.
– Какие же, однако, приметы у этого «прохожего»? – спрашивал Нечаев.
– Особых примет не заметил что-то… Роста он высокого, блондин… Лицо обыкновенное, непримечательное. Костюм поношенный, серенький, тоже без особых примет… Да, вот во рту у него нескольких зубов не хватает. Это уже совершенно точно.
Старший сержант отвернулся от расстроенного Ефетова и подошел к танку. Осмотрев его со всех сторон, взобрался на броню, откинул крышку люка и спустился внутрь. Ефетов между тем сокрушенно вздыхал, посматривая по сторонам и прислушиваясь к движениям старшего сержанта в танке. Минут через пять Нечаев показался из отверстия люка и окликнул Ефетова.
– Какими папиросами угощал вас этот «беззубый»? – спросил он. – Не «Первомайскими» ли?
– «Первомайскими». Как это вы догадались?
Старший сержант выбрался из люка и спрыгнул на землю.
– Знакома вам вот такая штука? – спросил он, подавая Ефетову окурок.
Ефетов внимательно посмотрел на мундштук папиросы и воскликнул:
– Точно такой я недавно выбросил. «Первомайская»!
– Какой же вывод из этого следует сделать?
– Ясно, товарищ старший сержант, что подпиливал крышку этот самый «беззубый».
– А может быть, совпадение? Мог же и другой кто-нибудь курить такие папиросы?
– Вряд ли, – усомнился Ефетов.
– А доказать это вы не можете? – упорно допытывался старший сержант.
– Нет, – замялся Ефетов.
Нечаев укоризненно покачал головой:
– Эх, Ефетов, Ефетов, много еще вам работать над собой придется! Как же вы не сообразите, что если папиросы «Первомайскими» называются, то и выпущены они к Первому мая и, стало быть, в небольшом количестве, так что их теперь ни на одной базе уже не осталось, наверное. У нас в Военторге да и на железнодорожной станции их вообще не продавали. Может ли быть при таких обстоятельствах совпадение?
– Да, здорово вы рассудили! – восхищенно сказал Ефетов. – И, главное, до чего просто! Аж зло меня на себя берет – как это сам я до всего не додумался! Нет, не получится, видно, из меня настоящего разведчика…
Нечаев посмотрел на опечаленного Ефетова, и ему стало жаль парня:
– А вы не сокрушайтесь так, Ефетов. Мне ведь эта наука тоже не сразу далась.
– Что же делать-то теперь будем?
– В полк пойдем. Караулить этого «королевского тигра» теперь, пожалуй, бесполезно. Вряд ли сегодня придет к нему кто-нибудь.
Всю дорогу старший сержант поучал молодого разведчика, рассказывая ему боевые эпизоды из своей богатой происшествиями фронтовой жизни. Слушая Нечаева, Ефетов заметил:
– Хорошую вы школу прошли, товарищ старший сержант, только вам ведь теперь все это ни к чему.
– То есть как это ни к чему? – удивился Нечаев.
– Вы же демобилизуетесь скоро.
– Ну так что же из этого? Разве только на войне да на военной службе глаз разведчика нужен? Нет, Ефетов, не по-комсомольски вы рассуждаете. Советскому человеку в любой профессии острый глаз требуется. На гражданской службе, как вы знаете, работал я приемщиком на заводе. И вот, как вы думаете, Ефетов, сможет ли проскользнуть теперь мимо меня деталь с изъяном? – улыбаясь, закончил Нечаев.
– Ну что вы, товарищ старший сержант! – воскликнул Ефетов. – Совсем немыслимое это дело!
Прошли еще немного. Вдруг Нечаев остановился.
– Товарищ Ефетов, – сказал он, – теперь осторожно возвращайтесь назад к танку, замаскируйтесь там в кустах и наблюдайте. Имейте все время в поле зрения крышку люка. Ведь я вас увел, чтобы успокоить «беззубого», который, может быть, следил за вами.
– Слушаюсь, – ответил Ефетов.
Когда Нечаев пришел в свою часть, дежурный приказал ему срочно явиться к командиру.
Приказ из штаба дивизии
Командир подразделения капитан Карпов был в канцелярии, когда к нему явился Нечаев. Он тотчас же принял старшего сержанта.
– Расскажите мне, товарищ Нечаев, возможно обстоятельнее о подбитом «королевском тигре».
Докладывая Карпову мельчайшие подробности странного посягательства на крышку танкового люка, старший сержант посматривал на обломок полотна ножовки, лежавший на столе. Заметив пристальный взгляд Нечаева, капитан спросил:
– Узнаете эту штуку?
– Так точно, товарищ капитан.
– Подобранный вами осколок ножовки оказался весьма любопытным, – заметил Карпов. – Он не от русской и не от немецкой ножовки. Это, бесспорно, английское или американское изделие. Инженер-майор Тюльпанов уверяет, что такой ножовкой можно пилить даже очень твердую сталь. Он говорит, что она называется «THE JAW CUTING», что означает по-английски: «режущая (или секущая) челюсть».
В это время раздался телефонный звонок. Капитан снял трубку.
Разговор был короткий.
– Меня вызывает майор Вольский, но вы еще понадобитесь мне. Не отлучайтесь никуда из канцелярии, – приказал Карпов разведчику.
Нечаев сел за стол и принялся перелистывать свежий номер журнала.
– Фотографию-то свою в окружной газете видали? – спросил его ротный писарь.
– Какую фотографию? – не понял Нечаев.
– Ну, вы таким героем на фотографии получились, – улыбнулся писарь. – А под снимком подпись: «Комсомолец, отличник боевой учебы». Вот я вам сейчас газету покажу.
Однако Нечаеву так и не удалось посмотреть на собственный портрет. Снова раздался звонок. Писарь подошел к телефону и передал трубку Нечаеву.
– Товарищ Нечаев, – услышал старший сержант голос капитана, – немедленно явитесь в штаб батальона.
– Слушаюсь! – ответил Нечаев и поспешно вышел из ротной канцелярии.
На крыльце штаба ждал его дежурный офицер.
– Нечаев? – спросил он.
– Так точно.
– Срочно к майору.
Майор Вольский, пожилой мужчина с коротко подстриженными волосами и глубоким шрамом на щеке, повернулся в сторону вошедшего.
– Здравствуйте, товарищ Нечаев, – приветливо сказал он и подал сержанту руку. – Поздравляю вас с высоким званием отличника боевой учебы. Портрет свой в окружной газете видели? Вот полюбуйтесь. – С этими словами он протянул Нечаеву газету и уже официальным тоном добавил: – Ну-с, а теперь к делу. Номер подбитого немецкого танка запомнили?
– Так, точно, товарищ майор, – сто пятнадцать дробь ноль четыре.
– И бубновый туз?
– Так точно, товарищ майор, бубновый туз.
– Так-с, – удовлетворенно произнес майор, – это как раз то, что нам нужно. Возьмите, товарищ Нечаев, кого-нибудь из своих разведчиков и немедленно поставьте возле танка охрану. Вечером, при смене караулов, я прикажу установить там постоянный пост.
– Я уже поставил секретное наблюдение возле этого танка, товарищ майор, – доложил старший сержант.
– Правильно поступили, – одобрил майор действия Нечаева. – Снимите теперь этот секрет и установите официальный пост.
– С чего это такой интерес проявляют в дивизии к подбитому немецкому танку? – спросил Вольского капитан Карпов, когда Нечаев ушел выполнять приказание.
– Сам удивляюсь, – недоуменно пожал плечами майор Вольский. – Приказ штаба дивизии очень лаконичен. В нем только предписывается немедленно поставить охрану возле подбитого танка, похожего по типу на «королевского тигра», с номером сто пятнадцать дробь ноль четыре и бубновым тузом. Будем ждать разъяснений.