Читать интересную книгу Суд времени. Выпуски № 35-46 - Сергей Кургинян

Зритель: 5: Я кандидат экономических наук, преподаватель, доцент Московского государственного университета.

Вообще, конечно, хотелось бы сказать очень многое, даже в ключе сегодняшней передачи, сегодняшней дискуссии. Но, все-таки, раз уж мы, наконец-то вернулись к обсуждению собственно передачи, должен сказать, вот что.

Для меня, как, с позволения сказать, профессионала, потому что моя специальность — экономическая история и отечественная история, значит, я профессионал, поскольку это моя работа и мне за это деньги платят.

Стрижак: Это всем понятно.

Зритель: 5: Так вот! Для меня эта передача интересна тем, что, во-первых, позволяет апробировать мои собственные знания.

Безусловно, я стараюсь обратить внимание своих студентов на эту передачу. И у студентов (мы даже сюда приходили не единожды, вместе со студентами). И, поскольку я никогда не навязываю свою точку зрения своим ученикам, то я должен сказать, что при всем том, что я более склонен в симпатиях к Сергею Ервандовичу, студенты мои, например, в первый раз во время записи передачи о декабристах, голосовали за точку зрения Леонида Михайловича.

А, вообще, в целом, я должен, хотел бы от всей души поздравить, действительно, создателей передачи с тем, что проект удался. Он живет!

И очень бы хотелось, чтобы в наступающем году передача тоже жила и развивалась.

Потому что, в общем, понимаете, что хотелось бы сказать. Наше телевидение, отечественное во всем его прекрасном разнообразии не балует нас передачами интеллектуального характера. И вдруг, 5-й канал предлагает вниманию зрителей программу, в которой можно не просто послушать, можно поучаствовать, высказать свое мнение и что-то узнать.

Вообще, по-моему, суда нет, потому что нет вердикта. Есть защитники, есть адвокат — защитник, есть прокурор, есть даже человек, выступающий в роли судьи, но нет вердикта в конце! И, по-моему, это здорово! Почему? Потому что все высказывают свое мнение. Высказывает свое мнение адвокат, высказывает свое мнение прокурор, зрители, что характерно, высказывают. А судья вместо вердикта тоже в конце говорит: «А мое мнение такое!» Вообще-то, очень хороший ключ. Спасибо вам большое!

Стрижак: Наталья Сергеевна! Может быть это нормально?

Единственное, что меня, может быть, смущает — это, пусть меня наши историки блистательные поправят! Но у меня такое ощущение, что все в этой программе. Ну не все, но очень многие зрители не хотят увидеть что-то новое, а хотят найти подтверждение своей существующей точке зрения. Своим существующим взглядам, своему сложившемуся мировоззрению.

Черкесова: Ну вот, во-первых, это для человека естественно. Он всегда хочет присоединиться и услышать. Присоединиться к тем, кто думает так, как он.

Мне кажется, что зрители этой передачи и люди, которые ее смотрят, они все-таки не так просты. И очень многое из того, что они узнают и открывают для себя, очень многое в позициях, которые здесь звучат, кажется им интересным.

Я, например, считаю, что огромная заслуга передачи в том, что она вывела на подиум, на экран огромное количество экспертов, специалистов в области истории.

И это прекрасно, потому что у нас для серьезных гуманитариев площадки нет! У нас их не о чем не спрашивают! Они живут как бы сами по себе!

Симиндей: Эксперты успели побывать в разных качествах! Например, я успел побывать экспертом…

Стрижак: Комфортно Вам?

Симиндей: Комфортно.

Стрижак: Так!

Симиндей: Я успел побывать зрителем. И Я успел пообщаться со зрителями, потому что мне звонили даже те мои знакомые, которых я не видел давно, и они живут в самых разных точках этой планеты.

Лично меня они просили говорить немножко проще. Так сказать и так далее.

Черкесова: И люди к Вам потянуться!

Симиндей: Да! Что я извлек? Наверное, программа стала для меня катализатором. Я все пытался понять! Я понимаю, почему нервничает оппонирующая сторона по поводу Сталина. Для них это вот, какой-то такой нерв! Я также понимаю, почему без Сталина весь советский миф, он как-то так тоже расползается. Как-то так Сталин, в общем, его где-то так грузит тоже изнутри.

Я пришел к выводу, что можно попробовать сформулировать это таким образом. Эта программа стала катализатором.

Сталин нас спас во время войны, но, наверное, и обокрал навсегда.

Сванидзе: Так! Давайте, мы, все-таки, дискуссию про Сталина вынесем за скобки!

Стрижак: Да! Хватит! Хватит! Да! Я тоже так думаю!

Сванидзе: Потому что у меня есть очень много, что сказать…

Стрижак: Ну, давайте не будем возвращаться!

Симиндей: Нет! Я не возвращаюсь!

Сванидзе: Оппоненты нервничают в отношении Сталина! Оппоненты не нервничают! Оппоненты изучают историю, в том числе своих собственных семей!

Оппоненты знают, что сделал Сталин для страны! Сталин убил миллионы людей! Поэтому так вот вскользячку, вскользячку…

Стрижак: Нет, ну, Николай Карлович! А, давайте, мы не будем снова обсуждать! Это бездонная тема!

Сванидзе: Нет! Ника! Мы не будем, если не будут оппоненты! Вот, поэтому, если они не будут, то и я не буду! А так, вскользячку, говорить, что кто-то нервничает по поводу Сталина, пожалуйста, не нужно! Это слишком серьезная тема!

Симиндей: Это замечательная иллюстрация! Не надо здесь выволочку устраивать! Не надо выволочку устраивать! Вы же член комиссии по борьбе с фальсификацией!

Сванидзе: Правильно! Правильно!

Стрижак: Но мы Сергея Борисовича перебили! Перебили Сергея Борисовича!

Кургинян: Я считаю, что главный урок для меня лично за все это время — одно! Я вспомнил вновь, что такое тоталитарная сектантская лексика! Что такое тоталитарный сектантский язык!

Стрижак: Вы в этой студии вспомнили?

Кургинян: Запрет! Не сметь! Цыц! Заткнуть!

И вот мы говорим здесь от лица тех, кто нас поддерживает: мы никому рот затыкать не будем! Мы будем уважать все другие точки зрения! Но, мы никогда не позволим затыкать нам рот и не уважать нашу точку зрения!

Сванидзе: Значит, я совершенно согласен с тем, что никому не нужно затыкать рот. Поэтому, одна точка зрения, в частности, на высказанного персонажа нашей истории в этой студии господствовать не будет!

Если высказывается одна, будет высказываться и другая! Это я обещаю!

Кургинян: Отлично!

Стрижак: А вот подождите! Подождите, господа!

Кургинян: Но никто не будет говорить, какая из этих точек зрения — правда! Ни у кого и никогда не будет монополии на правду! Эта эпоха кончилась! Никто не будет говорить

Стрижак: Подождите, господа! Сергей Ервандович!

Кургинян: Мы будем спорить друг с другом!

Стрижак: У меня вопрос к Николаю Карловичу! Это, вообще интересно, вот, то, что он сейчас сказал. Ведь в этой студии могут обсуждаться только те темы, в которых есть вот этот раздрай, в которых есть драйв!

Сванидзе: Он есть почти во всех темах! Мы, когда…

Стрижак: Это символично!

Сванидзе: У нас настолько острая история! Она настолько горячая, она настолько кровоточит, что даже, когда речь идет об Иване Грозном! И эта тема кровоточит!

Симиндей: Николай Карлович услышал, что я сказал? Он нас спас…

Сванидзе: Так что Вы сказали?

Симиндей: Он нас спас во время войны, но обокрал навсегда!

Сванидзе: Да! Спасибо! Спасибо!

Симиндей: Значит, я считаю, что моя точка зрения несколько отличается от точки зрения Сергея Ервандовича!

Сванидзе: Мне все равно, отличается она от точки зрения Сергея Ервандовича или нет! Мне важно, что она отличается от моей точки зрения!

Симиндей: Да! Но Вы же член комиссии по борьбе с фальсификацией!

Сванидзе: Совершенно верно! Потому что я не считаю, что Сталин нас спас! И не считаю, что он нас обокрал! Он никого не обкрадывал! Он убил миллионы людей!

Станкевич: Вот эта последняя дискуссия, она проиллюстрировала очень важную вещь!

Сванидзе: Он сколько народу убил, Сереж?

Станкевич: Мы продолжаем гражданскую войну! Мы продолжаем гражданскую войну на почве истории! Она вот сейчас здесь происходит.

Стрижак: Подождите! Это слишком серьезно!

Станкевич: Посмотрите на накал! Посмотрите на готовность противников сойтись в решающем бою! Посмотрите!

Сванидзе: Федотов прав!

Голос: Демшиза!

Станкевич: Значит, что важно! Что важно! История (все-таки — это история) это не только повод сравнить наши мнения! Сравнить наши мнения и в очередной раз разойтись каждый при своем мнении.