Должно быть, гадина над ним издевалась. Регарди давно нужна была помощь, но его оставили даже миражи.
– Не волнуйся, – усмехнулся сын имана. – Я сохраню твою тайну. Ты это заслужил. К тому же, серкетам не нужны проблемы с Канцлером.
– Я могу помочь, – торжественно прошипел змей, зависая над его лбом. – Согласись впустить меня, и все изменится.
– Кто ты?
Рептилии не умели улыбаться, но Регарди показалась, что змей сделал именно это. Когда запахло цветочной пыльцой, он понял, что смутная догадка оказалась верна. Мастер нарисовал на его плече золотистого септора, одного из символов Нехебкая, которое теперь ожило и разговаривало с ним.
– У меня много имен, – загадочно произнес змей. – Но люди называет Совершенным. Впусти меня.
– Не соглашайся, – сказал Сохо голосом имана, и Арлинг понял, что конец близок. Странное было чувство. Ни звезд, ни отблесков рая он не видел. Должно быть, в рай вела другая дорога, а звезды слепым были недоступны и после смерти. Нехебкай... После всех миражей, которые являлись ему сегодня, неудивительно, что напоследок его навестил главный бог серкетов. Наверное, он, Арлинг, был очень высокого мнения о себе, раз смог представить такое.
– Не соглашайся! – повторил Сохо, но Регарди уже все решил. Ему не нужна была победа, но и проигрывать он тоже не собирался.
– Да, я хочу, чтобы ты помог мне, – мысленно произнес он, чувствуя, что нить, соединяющая его с жизнью, начала рваться. – Я стану воином Нехебкая.
В следующий миг змей его укусил.
Как и обещал Совершенный, все изменилось за секунды.
Место укуса взорвалось огненной болью, которая пронеслась по телу, вернув ему гибкость и свободу. Пальцы Сохо превратились в высохшие стебли, которые он оторвал от себя, не прилагая усилий. Удивление кучеяра ощущалось почти физически. Он попытался схватить Арлинга, но это было подобно тому, чтобы ловить руками падающую с неба звезду. Каким бы быстрым не был Сохо, Регарди был быстрее. Когда кучеяр смотрел вверх, Арлинг оказывался выше, а когда вниз – ниже. Он был неуловим. Когда Сохо нападал, то не мог даже дотянуться до него, а когда отступал, возможности убежать уже не было. Регарди чувствовал, как в нем бурлил солукрай. Он был лавой, ищущий выход из подземных недр, самумом, летящим над дюнами пустыни, гигантской волной, родившейся в океане, чтобы уничтожить сушу. Арлинг мог перепрыгнуть через весь город, убить врага одной мыслью, разбить скалу, отрывая от нее огромные камни.
Сохо стал куском глины, которой можно было придать любую форму, деревянной доской, в которую следовало вбить железные гвозди, влажной тряпкой, из которой нужно было выжать воду.
Регарди остановился, когда понял, что держал в руках мертвую плоть. Он и не заметил, как жизнь ушла из тела Сохо. Задохнувшись от возмущения, он швырнул его в яму с жерновами. Кучеяр посмел умереть, раньше, чем он ему позволил. Он думал, что всесилен, но смерть оказалась быстрее. Она всегда его опережала.
Внезапное понимание было похоже на прозрение. Вот, кто был его истинным врагом. Смерть украла у него любовь, лишила дома, отравила своим дыханием его молодость. И столько лет оставалась безнаказанной. Арлинг-человек не мог с ней соперничать, но Арлинг-бог собирался отомстить за несправедливость.
– Мы догоним ее, – прошептал септор, устроившись на его плечах. – Я чувствую, она где-то там, среди толпы.
Регарди кивнул, согласившись с мудрым советником. Ему давно надоела эта арена с жалкими человеческими игрушками. А особенно серкеты, которые суетливо открывали ворота, собираясь спуститься к нему на сцену. Он не собирался их ждать. Отмахнувшись от стрел, Арлинг одним скачком оказался у стены, преодолев ее за пару секунд. Возможно, он даже взлетел. Человеку такое было не под силу, но для бога преград не существовало.
Времени, чтобы насладиться собственным могуществом не было, и Регарди заторопился. Смерть убегала, скрывшись за плотными рядами людей, которые бессмысленно суетились, путаясь под ногами. Одни пытались убежать, другие что-то кричали, третьи хотели его убить. Глупцы. Бог не мог умереть, поэтому не мог умереть и он.
Арлинг заподозрил неладное, когда рядом послышался женский визг, а его руки стали скользкими от крови. Что-то пошло не так.
– Это не я, – отчаянно прошептал он. – Не мои мысли, не мои желания...
Но змей ласково потерся о его щеку и прошептал:
– Не останавливайся. Кругом враги.
Септор был прав. Смерти не уйти от него.
Он вклинился в зрительские ряды, словно нож в кусок свежей халвы. Все, что мешало погони, уничтожалось. Крикнул и навсегда замолчал ненавистный голос госкона, но смерть была чертовски ловким противником. Она маячила впереди, постоянно меняя маски и превращаясь в людей, которых он когда-то знал и которые покинули его. Она – Магда, она – Атрея, она – иман. Она многолика и неуловима.
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Очнувшись, он долго не мог понять, откуда в комнате под ареной появилось столько камней. Впрочем, потребовалось немного времени, чтобы понять, что он был не в подземелье. Его окружала пустыня, и солнечные лучи робко, но неумолимо ползли к нему из-за горизонта. Сначала они коснулись его ноги, скользнули выше, попали на руку, захватили плечо и шею. Через мгновение Арлинг был залит ими весь, с удивлением прислушиваясь к новому чувству. Ему не было горячо или холодно, его никто не обжигал и не старался утопить или разрезать на части. Он словно попал в объятия матери, которые никогда не знал раньше. Солнечный свет задержался на нем ровно столько, сколько требовалось для окончательного пробуждения, и медленно пополз дальше, накрывая один за другим валуны и булыжники, покрывающие пустошь. Наступал рассвет. На пороге маячил новый день, но Арлинг не был уверен, что им по пути.
Поднимался он долго. Ему хотелось убедить себя в том, что он ничего не помнил, но память сохранила все – до последней мелочи. Арена, ловушки серкетов, попытка побега, битва с Сохо, укус змея-септора и безумная погоня за смертью. Схватившись за плечо, он болезненно поморщился. Кожа на месте рисунка была содрана, свисая по краям рваными клочьями. Слишком малая плата за полученный опыт. Не считая раны на плече, он отделался парой треснувших ребер, порезами, ссадинами и ожогами, которые не представляли угрозы для жизни.
Он помнил все. Даже то, как попал сюда. Загнанная лошадь валялась в паре салей, став кормом для падальщика, посматривающего в его сторону. Упав на колени, Арлинг согнулся в приступе тошноты, испытывая отвращение к самому себе. Что он наделал? Почему не остановился? Кто он теперь? Безумный убийца или человек, совершивший непоправимую ошибку?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});