Читать интересную книгу Сочинения. Том 1 - Евгений Тарле

Выборы 1900 г. укрепили положение консервативно-унионистского правительства, но это не помешало ему продолжать свою политику частичного удовлетворения ирландских нужд. Главным секретарем Ирландии был назначен Джордж Уиндгем, который, правда, пользовался в первые годы своего управления (1901–1902) полномочиями, предоставленными усмирительным актом, чтобы засадить в тюрьму несколько десятков человек, но имя которого останется в ирландской истории связанным со знаменательным земельным актом 1903 г.

Многие ирландские деятели объясняют внесение Уиндгемом в палату общин в сессию 1902 г. его билля прежде всего непосредственными лендлордскими интересами: землевладельцы могли в ближайшем будущем рассчитывать на уменьшение и той «справедливой ренты», которая, не удовлетворяя арендаторов, и их самих мало удовлетворяла; при новом установлении размеров ренты (в 1911 г. — через 2 пятнадцатилетних срока после 1881 г.) можно было бы ожидать такого понижения нормы, которое казалось лендлордам прямо разорительным. С другой стороны, замечает Девитт, агитация «Лиги объединенной Ирландии» постоянно напоминала правительству о неотложности новых мер в защиту трудящегося земледельческого населения. Да и, кроме того, идея организации выкупа участков арендаторами, положенная в основу проекта Уиндгема, как нельзя более подходила к общей тенденции министерства консерваторов и унионистов: уладить возможно полнее экономические неурядицы, чтобы обессилить гомрулеров, которые, предполагалось, лишатся активной помощи от большинства населения, если оно окажется более обеспеченным землей. Билль, подвергшийся всесторонней оживленной критике компетентных представителей обеих заинтересованных сторон, прошел через парламент и стал законом.

Этот акт, который «должен превратить от четырехсот до пятисот тысяч земельных держателей в арендующих землю у государства в течение 70 лет», разрешал кредит в 112 миллионов фунтов стерлингов, причем предполагается, что этой суммы должно хватить для осуществления всей грандиозной меры — выкупа земли. За каждые 100 фунтов стерлингов, полученные арендатором из этого государственного фонда для выкупа участка, арендатор ежегодно уплачивает в казну 3 фунта и 5 шиллингов, из коих 2 фунта 15 шиллингов в качестве процентов, а 10 шиллингов — в погашение долга. Некоторые расходы по совершению самой сделки (выкупа) берет на себя казна, и лендлорд, продающий землю арендатору, от этих очень высоких издержек совершенно освобождается. Вообще же интересы лендлордов этим актом принимаются столь близко к сердцу, что из вышеозначенной суммы (т. е. из 112 миллионов) 12 миллионов фунтов под тем или иным предлогом предназначены почти исключительно в пользу лендлордов, соглашающихся продать землю арендаторам; это, так сказать, дополнительная премия лендлордскому классу, который и так получит и всю остальную сумму (100 миллионов) за свою землю в виде выкупа. Акт 1903 г. рядом мер стремится насколько возможно более побудить лендлордов к скорейшему согласию насчет продажи участков арендаторам; это достигается тем, что такая продажа явственно обеспечивается со стороны государства такими материальными выгодами, которые перевешивают в пользу от оставления своей земельной собственности в своих руках. С другой стороны, акт 1903 г., лишая арендаторов, не желающих выкупить участки в собственность, некоторых преимуществ, которые им были предоставлены прежними законами, обнаруживал прямую тенденцию заставить арендаторов поскорее стать земельными собственниками, если бы у некоторых из них не хватило достаточно инициативы и энергии, чтобы самим обратиться в государственный фонд за ссудой и взять на себя необременительные обязательства перед казной. Впрочем, огромное большинство арендаторов по собственному страстному побуждению бросилось навстречу уиндгемовским начинаниям. Конечно, акт 1903 г. обладает с последовательно демократической точки зрения серьезными недостатками, на которые и указывала ирландская политическая пресса. Например, указывалось на слишком уже щедрое вознаграждение лендлордов, на слишком нежную заботливость об их выгодах при совершении выкупа, на то особенно, что ведь это великодушие государства по отношению к лендлордам окупается в конечном счете плательщиками податей; на то, что будь свой, ирландский, парламент, дело было бы сделано с меньшими расходами и т. д. Бесспорно, акт 1903 г. еще будет подлежать в будущем дополнениям и изменениям, но дело все-таки сделано: заря лучшего экономического будущего уже взошла над Ирландией.

* * *

Кончая наш очерк, сводя к немногим словам главное его содержание, вспоминая, как ирландцы добились сначала эмансипации католиков, потом уничтожения церковной десятины и отделения церкви от государства и наконец серьезных законодательных шагов в области улучшения аграрных отношений, мы можем только лишний раз вспомнить мысль Парнеля: англичане ничего не дают добром, у них все нужно вырывать борьбой.

История учит, впрочем, что англичане в данном случае вовсе не являются исключением…

Не являются они исключением и в другом отношении: они последовательно делали ирландцам те уступки, которые меньше затрагивали их собственные интересы. Сначала эмансипация католиков и ряд реформ в церковной области, мало затрагивающей кого бы то ни было, кроме духовных лиц, вплоть до лишения англиканской церкви в Ирландии государственного характера; затем аграрное законодательство, все больше и больше стесняющее произвольную власть лендлорда и стремящееся сделать арендатора собственником земли: здесь тоже государство не чувствовало себя вполне солидарным с ирландскими лендлордами и властно вмешалось в аграрные отношения. И наконец остается реформа, самая трудная, из-за предотвращения которой, собственно, и делались эти аграрные преобразования: дарование самоуправления… Достигнет ли Ирландия и этой желанной цели? Хватит ли у нее и для этой борьбы сил? Будут ли и за нее бороться так, как боролись для достижения предшествовавших уступок? Все это покажет будущее. Хотелось бы во всяком случае надеяться, что в начавшемся столетии Ирландии предстоит пережить меньше ужасов, чем в столетии окончившемся.

1904–1905 гг.

Роль студенчества в революционном движении в Европе в 1848 году

Исторический очерк

Студенчество на Западе всегда являлось той частью буржуазного класса, который раньше остальной буржуазии начинал борьбу против абсолютизма. Студенчество же в те эпохи, когда разыгрывалась уже решительная схватка с абсолютизмом, часто играло роль того высокополезного для революционного дела звена, которое связывало буржуазию с рабочим классом в одном общем деле; студенты, например, в Вене в 1848 г. являлись передаточным пунктом для сношений между революцией в центральных, богатых кварталах и революцией в кварталах рабочих. Когда буржуазия делу революции изменяла, студенчество последним уходило с арены борьбы, и многие члены его погибали при крушении революции рядом с оставленными рабочими.

Роль русского студенчества в дореволюционный период была еще решительнее и важнее, нежели роль западноевропейского в эпоху до 1848 г.; роль же русских студентов, как она определилась в последнее время, при всей ее серьезности все же не может назваться первенствующей, ибо у нас на арену борьбы пролетариат выступил, обладая несравненно большей сознательностью, а потому и несравненно менее нуждаясь в руководстве со стороны благожелательной учащейся молодежи, нежели это имело место в Западной Европе 1848 г.

Но часто приходится встречаться с обывательским горестным недоумением по тому поводу, что у нас студенты слишком много и отдавались, и отдаются «политике» и что этого «нигде» не бывало. Ибо хотя мысль, что одинаковые причины порождают одинаковые последствия, прочно внедрилась в сознание всякого человека, сколько-нибудь привыкшего доискиваться внутреннего смысла в проходящих перед ним явлениях, тем не менее довольно часто наблюдается весьма любопытный факт, показывающий, что далеко не все умеют вовремя припоминать эту истину и прилагать ее к объяснению тех или иных поражающих их событий. «Где это видано! Только у нас это возможно! Это — нечто неслыханное, небывалое!» Кто не внимал на своем веку таким обывательским восклицаниям по поводу едва ли не каждого болезненного, ненормального политического события, по поводу едва ли не каждого проявления бурных политических страстей? Конечно, если почаще вспоминать историю и побольше думать об одинаковых последствиях, порождаемых одинаковыми причинами, тогда многое осветилось бы ярче в общественном сознании, ко многому явилось бы более спокойное отношение, и от многого тяжелого в настоящем перестали бы ожидать только зла и гибели в будущем.