Единственная истинно кубинская черта, которую Че приобрел на острове, — это пристрастие к сигарам, которое, разумеется, было ему противопоказано из-за астмы. Но даже в этом он умудрялся отличиться: выкуривал сигары до самого конца, чтобы продукт человеческого труда не «пропал впустую».
Сама по себе болезнь Че делала его пребывание на Кубе парадоксальным. Влажный климат этой страны настолько не подходил Геваре, что сложно было бы найти место, в котором ему было бы хуже жить.
Хотя многие подчиненные Че пытались ему подражать — безуспешно, надо сказать, — аскетизм команданте был как кость в горле у многих его соратников-революционеров, вознесенных ныне на вершины власти и отличавшихся не самым возвышенным образом жизни. В стране, где у многих мужчин имеются наряду с законной женой вторая, а и то и третья «жены», Че, по всем свидетельствам, умудрялся оставаться приверженцем моногамии, хотя и имел множество страстных почитательниц, преследовавших его, словно фанатки рок-звезду.
Зная о том, какой успех Че имеет у женщин, Боррего однажды спросил у него с характерной кубинской прямотой, почему он женился на такой «дурнушке», как Ильда Гадеа. Че страшно возмутился, хотя и согласился, что его первая жена не была внешне привлекательна. Однако Гевара сказал, что Ильда была для него превосходной спутницей жизни, а кроме того, добавил он, необязательно иметь красивую внешность, чтобы творить чудеса в постели.
Один из помощников Гевары был свидетелем того, как на одном из мероприятий какая-то красотка открыто пыталась флиртовать с Че. Но Че не ответил ей галантным комплиментом — напротив, он отчитал женщину, посоветовав «следить за своим поведением». Впрочем, он не всегда был таким строгим и мог оценить красоту женщины по достоинству. Как рассказывает друг Гевары, которому случилось быть с ним на обеде в иностранном посольстве, рядом с ними за столом сидела обворожительная дочь посла, и похоже, эта молодая женщина являлась приманкой, с помощью которой дипломат рассчитывал теснее сойтись с Че. Их соседка, как рассказывает друг Че, была настолько красива, что любой другой и думать забыл бы о жене и принципах революционера, если бы ему представилась возможность переспать с ней. Похоже, Че тоже едва удерживался от искушения, поскольку в конце концов повернулся к своему товарищу и прошептал: «Найди предлог вытащить меня отсюда, а то я погиб».
Че с подозрением относился ко всем, кто стремился оказать ему какую-нибудь любезность, так как видел в этом угодничество и лизоблюдство. Классическим примером служит история о том, как новый телохранитель Гевары принес ему до блеска начищенные сапоги. Че дал ему пинок под зад и обозвал подхалимом. Когда же тот, оскорбившись, вышвырнул сапоги на улицу, Че в наказание лишил телохранителя недельного жалованья.
Однако те, кого Гевара удостаивал своим расположением, отвечали ему фанатичной преданностью. В их глазах Че воплощал собой Революцию, и именно поэтому такие люди, как Эрмес Пенья, Альберто Кастельянос и Хорхе Рикардо Мазетти, добровольно бросали работу, жен и детей, чтобы участвовать в его военных проектах.
VIII
В течение двух недель отряд Мазетти с большим трудом продвигался по диким просторам Северной Аргентины. Их целью была местность к югу от городка Оран. Избранный партизанами путь, однако, привел к поросшим густым лесом утесам, и они вынуждены были отступить назад на ферму, чтобы набраться сил и попробовать найти иной маршрут.
Вернувшись, они узнали, что в Аргентине произошли серьезные политические изменения. 7 июля аргентинские военные все-таки провели президентские выборы, но, так как они устранили от участия в них крупнейшую партию страны — перонистов, — Мазетти наряду с большинством других аргентинцев был уверен, что победит ставленник военных — правый радикал генерал Арамбуру. И тем не менее с небольшим перевесом верх одержал кандидат от центристской Народной радикальной партии — почтенный шестидесятитрехлетний врач из Кордовы Артуро Ильиа.
Это известие вызвало смятение среди повстанцев: одно дело было вести борьбу против военного режима, незаконно захватившего власть в стране, и совсем другое — воевать с демократически избранным гражданским президентом. Новости из Аргентины обещали неизбежный «возврат демократии» в страну.
Поначалу Мазетти решил отменить кампанию. «Волосатый» уехал в Ла-Пас, чтобы провести консультации с Гаваной, а Федерико «Флако» («Тощий») Мендес отправился в Аргентину, чтобы связаться с Хорхе «Лоро» («Попугаем») Васкесом Вьяньей, молодым боливийским коммунистом, исполнявшим роль связного. Лоро также должен был координировать совместные действия с разрозненными троцкистскими группами, активисты которых хотели присоединиться к вооруженной борьбе.
Пока Мазетти раздумывал над тем, что делать дальше, Че находился в Алжире на праздновании первой годовщины победы алжирской революции. Он проехал по местам боевых действий и, разумеется, не мог не поблагодарить алжирского президента за помощь, которую его правительство оказало Мазетти и его группе. Гевара вернулся в Гавану как раз к торжествам 26 июля в компании с алжирским министром обороны Хуари Бумедьеном, что еще раз подчеркивало факт революционного альянса между Кубой и Алжиром.
Ко времени возвращения Че на Кубу Мазетти успел изменить свое первоначальное решение. Всего через два дня после отправки «Волосатого» и Федерико он пересмотрел свои выводы касательно итогов аргентинских выборов и решил все-таки продолжать действовать. Мазетти сел и написал вновь избранному президенту так называемое «Открытое письмо от повстанцев».
Назвав Ильиа человеком с развитым чувством гражданского долга, достойным всяческого уважения, Мазетти затем подверг жесткой критике решение «опуститься» до участия в устроенной военными игре, ставшей «самым скандальным электоральным мошенничеством в истории страны». Он призвал президента уйти в отставку, чтобы восстановить свою репутацию и объединиться с теми аргентинцами, которые хотят освободиться от власти военных — этих «шантажистов с оружием, стоящих на охране империалистов и олигархов». Народная повстанческая армия (НПА), заявлялось в документе, вооружена и хорошо организована. «Мы — единственные свободные люди в этой угнетенной республике… и если мы выйдем отсюда, то лишь затем, чтобы драться». Письмо было подписано так: «Сегундо команданте, Народная повстанческая армия, 9 июля 1963 г., лагерь имени Аугусто Сесара Сандино… РЕВОЛЮЦИЯ ИЛИ СМЕРТЬ».
Закончив этот труд, Мазетти отправил Сиро Бустоса вслед за Федерико, чтобы отменить первоначальный приказ. Бустос должен был также позаботиться о том, чтобы открытое письмо к Ильиа было напечатано, а затем проехать по аргентинским городам и провести начальную работу по организации подпольной сети помощников повстанческой армии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});