Рэдрик посмотрел на него сверху вниз. В бегучих голубых отсветах запрокинутое лицо Барбриджа казалось мертвым. Но стеклянные глаза его выкатились и пристально, не отрываясь, следили за Рэдриком.
— Вечную молодость черта я получил, — бормотал он. — Денег — черта. А вот здоровье — да. И дети у меня хорошие. И жив. Ты такого во сне не видел, где я был. И все равно жив. — Он облизал губы. — Я его только об этом прошу. Жить, мол, дай. И здоровья. И чтобы дети.
— Да заткнись ты, — сказал наконец Рэдрик. — Что ты как баба? Если смогу, вытащу. Дину мне твою жалко, на панель ведь пойдет девка…
— Дина… — прохрипел Барбридж. — Деточка моя. Красавица. Они ж у меня балованные, Рыжий. Отказа не знали. Пропадут. Артур. Арчи мой. Ты ж его знаешь, Рыжий. Где ты еще таких видел?
— Сказано тебе: смогу, вытащу.
— Нет, — упрямо сказал Барбридж. — Ты меня в любом случае вытащишь. Золотой шар. Хочешь скажу где?
— Ну, скажи.
Барбридж застонал и пошевелился.
— Ноги мои… — прокряхтел он. — Пощупай, как там.
Рэдрик протянул руку и, ощупывая, провел по его ноге ладонью от колена и ниже.
— Кости… — хрипел Барбридж. — Кости еще есть?
— Есть, есть, — соврал Рэдрик. — Не суетись.
На самом деле прощупывалась только коленная чашечка. Ниже, до самой ступни, нога была как резиновая палка, ее можно было узлом завязать.
— Врешь ведь, — сказал Барбридж с тоской. — Ну, ладно. Ты только меня вытащи. Я тебе все. Золотой шар. Карту нарисую. Все ловушки укажу. Все расскажу…
Он говорил и обещал еще что-то, но Рэдрик уже не слушал его. Он смотрел в сторону шоссе. Прожектора больше не метались по кустам, они замерли, скрестившись на том самом мраморном обелиске, и в ярком голубом тумане Рэдрик отчетливо увидел согнутую фигуру, бредущую среди кустов. Фигура эта двигалась, как бы вслепую, прямо на прожектора. Рэдрик увидел, как она налетела на огромный крест, отшатнулась, снова ударилась о крест и только тогда обогнула его и двинулась дальше, вытянув вперед длинные руки с растопыренными пальцами. Потом она вдруг исчезла, словно провалилась под землю, и через несколько секунд появилась опять, правее и дальше, шагая с каким-то нелепым, нечеловеческим упорством, как заведенный механизм.
И вдруг прожектора погасли. Заскрежетало сцепление, Дико взревел двигатель, сквозь кусты мелькнули красные и синие сигнальные огни, и патрульная машина, сорвавшись с места, бешено набирая скорость, понеслась к городу и исчезла за стеной. Рэдрик судорожно глотнул и распустил молнию на комбинезоне.
— Никак уехали… — лихорадочно бормотал Барбридж. — Рыжий, давай… Давай по-быстрому! — Он заерзал, зашарил вокруг себя руками, схватил мешок с хабаром и попытался подняться. — Ну давай, чего сидишь!
Рэдрик все смотрел в сторону шоссе. Теперь там было темно и ничего не было видно, но где-то там был этот, вышагивал словно заводная кукла, оступаясь, падая, налетая на кресты, путаясь в кустарнике.
— Ладно, — сказал Рэдрик вслух. — Пойдем.
Он поднял Барбриджа. Старик как клещами обхватил его левой рукой за шею, и Рэдрик, не в силах выпрямиться, на четвереньках поволок его через дыру в ограде, хватаясь руками за мокрую траву.
— Давай, давай… — хрипел Барбридж. — Не беспокойся, хабар я держу, не выпущу… Давай!
Тропа была знакомая, но мокрая трава скользила, ветки рябины хлестали по лицу, грузный старик был неимоверно тяжел, словно мертвец, да еще мешок с хабаром, позвякивая и постукивая, все время цеплялся за что-то, и еще страшно было наткнуться на этого, который, может быть, все еще блуждал здесь в потемках.
Когда они выбрались на шоссе, было еще совсем темно, но чувствовалось, что рассвет близок. В лесочке по ту сторону шоссе сонно и неуверенно заговорили птицы, а над черными домами далекой окраины, над редкими желтыми фонарями ночной мрак уже засинел, и потянуло оттуда знобким влажным ветерком. Рэдрик положил Барбриджа на обочину, огляделся и, как большой черный паук, перебежал через дорогу. Он быстро нашел «лендровер», сбросил с капота и кузова маскирующие ветки, сел за руль и осторожно, не зажигая фар, выехал на асфальт. Барбридж сидел, одной рукой держась за мешок с хабаром, а другой ощупывая ноги.
— Быстро! — прохрипел он. — Быстро давай! Колени, целы еще у меня колени… Колени бы спасти!
Рэдрик поднял его и, скрипя зубами от напряжения, перевалил через борт. Барбридж со стуком рухнул на заднее сиденье и застонал. Мешок он так и не выпустил. Рэдрик подобрал с земли и бросил на него сверху просвинцованный плащ. Барбридж ухитрился притащить с собой и плащ.
Рэдрик достал фонарик и прошелся взад-вперед по обочине, высматривая следы. Следов, в общем, не было. Выкатываясь на шоссе, «лендровер» примял высокую густую траву, но трава эта должна была подняться через несколько часов. Вокруг места, где стоял патрульный автомобиль, валялось огромное количество окурков. Рэдрик вспомнил, что давно хочет курить, вытащил сигарету и закурил, хотя больше всего ему сейчас хотелось вскочить в машину и гнать, гнать, гнать поскорее отсюда. Но гнать было пока нельзя. Все надо было делать медленно и расчетливо.
— Что же ты? — плачущим голосом сказал из машины Барбридж. — Воду не вылил, снасти все сухие… Чего стоишь? Прячь хабар!
— Заткнись! — сказал Рэдрик. — Не мешай! — Он затянулся. — На южную окраину свернем, — сказал он.
— Как на окраину? Да ты что? Колени же мне загубишь, паскудник! Колени!
Рэдрик затянулся последний раз и сунул окурок в спичечный коробок.
— Не пыли, Стервятник, — сказал он. — Прямо через город нельзя. Три заставы, хоть на одной да остановят.
— Ну и что?
— Посмотрят твои копыта и конец.
— А чего копыта? Рыбу глушили, ноги мне перешибло, вот и весь разговор!
— А если кто-нибудь пощупает?
— Пощупает… Я так заору, что вперед забудет, как щупать.
Но Рэдрик все уже решил. Он поднял водительское сиденье, подсвечивая себе фонариком, открыл потайную крышку и сказал:
— Давай сюда хабар.
Бензобак под сиденьем был фальшивым. Рэдрик принял мешок и затолкал его внутрь, слыша как в мешке звякает и перекатывается.
— Мне рисковать нельзя, — пробормотал он. — Не имею права.
Он поставил на место крышку, присыпал мусором, навалил поверху тряпок и опустил сиденье. Барбридж кряхтел, постанывал, жалобно требовал поторопиться, опять принялся обещать Золотой шар, а сам все вертелся на своем сиденье, встревоженно вглядываясь в редеющую тьму. Рэдрик не обращал на него внимания. Он вспорол налитый водой пластикатовый пузырь с рыбой, воду вылил на рыболовные снасти, уложенные на дне кузова, а бьющуюся рыбу пересыпал в брезентовый мешок. Пластикатовый пузырь он сложил и сунул в карман комбинезона. Теперь все было в порядке: рыбаки возвращались с не слишком удачного лова. Он сел за руль и тронул машину.
До самого поворота он ехал, не включая фар. Слева тянулась могучая трехметровая стена, ограждающая Зону, а справа были кусты, реденькие рощицы, иногда попадались заброшенные коттеджи с заколоченными окнами и облупившимися стенами. Рэдрик хорошо видел в темноте, да и темнота не была уже такой плотной и, кроме того, он знал, что сейчас будет, поэтому, когда впереди показалась мерно шагающая, согнутая фигура, он даже не сбавил хода. Он только пригнулся пониже к рулю. Этот вышагивал прямо посередине шоссе. Как и все они, он шел в город. Рэдрик обогнал его, прижав машину к обочине, и, обогнав, сильнее нажал на акселератор.
— Матерь божия! — пробормотал сзади Барбридж. — Рыжий, ты видел?
— Да, — сказал Рэдрик.
— Господи!.. Этого нам еще не хватало!.. — бормотал Барбридж и вдруг принялся громко читать молитву.
— Заткнись! — прикрикнул на него Рэдрик.
Поворот должен быть где-то здесь. Рэдрик замедлил ход, всматриваясь в линию покосившихся домиков и заборов, протянувшихся справа. Старая трансформаторная будка… Столб с подпоркой… Подгнивший мостик через кювет… Рэдрик повернул руль. Машину подбросило на колдобине.