— Нет! — его руки задрожали.
— Послушай же! Он никогда не отпустит меня! Будет пытать, чтобы узнать, где камни! Умоляю! — я вцепилась в его ладони. — Нам не быть вместе! Ты должен уйти!
— И как мне без тебя жить? — тихо ответил он.
— Ради меня, пожалуйста! — глядя в глаза, полные слез, я осторожно вынула жвало из ладони и принялась рубить, резать, рвать паутину, чтобы освободить его руку. Наконец-то!
Но в тот момент, когда это получилось, Гаян выхватил у меня жвало, резко развернулся и с силой нанес удар по пауку, подбежавшему к нам. Тот отскочил с диким шипением, но на передних лапах остались глубокие раны. Черная кровь разбрызгивалась вокруг упругими струйками.
Мой любимый вновь повернулся ко мне, занес руку, чтобы продолжить резать сеть, но раненая паучья лапа с размаху ударила по его запястью, и жвало улетело прочь. Мы встретились глазами. Вот и все. Оба это понимали.
— Прости. — Прошептал Гаян, накрыв меня своим телом.
— И ты. — Едва слышно прошептала я и замерла, когда жало паука пронзило нас насквозь. Эринния была права — мое дитя не увидит лун.
— В других жизнях, да? — с трудом подняв голову, мужчина заглянул в мои глаза. Из его рта потекла кровь.
— Да. — Ответила я. — Найди меня, любимый.
— Найду! — его тело забилось в агонии. Последний выдох опалил мою шею.
— Иду за тобой, сероглазый. — Теперь моя очередь догонять его.
— Неееет! — мощный рев донесся словно сквозь толщу воды. Глаза с трудом открылись. Люцифер. Его и паутина не берет. Хотя, он и есть главный Паук.
Падший достал клинок — тоже из жвал паука, прорезал паутину и откинул в сторону тело того, кого я любила, люблю и всегда буду любить, упал на колени и прижал меня к себе. — Что ты натворила!..
— Это ты убил меня. — Сказала я, уже почти не видя его из-за того, что все вокруг медленно темнело. Вот и хорошо — не его лицо будет последним, что увижу. — Ты создал этих пауков. Твое зло вернулось к тебе.
— Я верну тебя, клянусь! — прорычал он, стиснув физическую оболочку, которую уже покидала моя душа.
— Не верю — ты столько мне лгал. — Едва слышно выдохнула я. — Правильно говорят — у демона лживый язык!
Все, сил больше нет, пора уходить. Главное, самоцветы он никогда не получит!
Я стояла рядом и смотрела на тело, что когда-то было моим, в руках Люцифера.
— Везде найду, во всех мирах, во всех воплощениях! — шептал Падший, раскачиваясь, будто укачивал мертвую возлюбленную. — Ты вернешься ко мне, Риэра, вернешься! Вернешься!!!
Он понял, что потерял единственную, которую любил, запрокинул голову и отправил под своды пещеры крик непереносимой боли. Я знала, что вскоре она, эта боль, черной вуалью закроет небеса, что окрасятся алым, отправив их в траур на несколько дней, а потом осыплется на землю и навечно повиснет в воздухе — той самой дымкой, что всегда скрывает горизонт.
Моя душа была свободна, она легко неслась сквозь время и пространство, чтобы увидеть, как мутирует залитая кровью драконов роща, и лкеса становится вечно голодным ольббом.
Как останавливаются луны — черная и белая. Как Владыки воды уходят навсегда, подняв следом за собой в небо почти всю воду, которая становится ледяным куполом над этим миром, что постепенно иссушается, подогреваемый поднимающейся из недр геенны лавой — идущей за демонами.
Как высыхают почти все оставшиеся источники влаги, погибают животные и растения. Как ад становится красным, словно ярость Создателя, обманутого Падшими.
Саяна
— Ни за что! — вопль Люцифера слился с моим криком, когда энергия портала начала раздирать меня на части. Каким-то чудом пробившись сквозь Свет, который ободрал его до костей, он сжал мою талию, не позволив упасть. — Держись, мой безумный Ангел! — мужчина рухнул на колени.
Демонический облик постепенно ушел. Голубой лед глаз светился нежностью.
— Помню этот взгляд, — прошептала я.
— Говорил же, ты меня погубишь, Риэра. — Раздалось в ответ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И спасти, и погубить себя можешь только ты сам.
— Последнее слово всегда должно быть за тобой, да, принцесса? — в голосе было столько любви, что мое сердце поневоле откликнулось. Все-таки когда-то Риэра любила его — без приворотов и приказов. Но все это уже никогда не вернуть.
— Отпусти ее, — взмолился Горан, упав на колени рядом с нами и сжав мою руку. — Возьми меня, но не трогай Саяну!
— Ты даже не представляешь, санклит, какой подарок я тебе сделал, — прошептал Люцифер. — Держи свое счастье. Береги ее. — Он бережно переложил меня на руки супруга, встал и начал отходить назад. — Как же хотел бы быть тобой, Драган! — Люцифер раскинул руки в стороны и, запрокинув голову, расхохотался. — У тебя получилось, Отец, ты научил меня смирению!
Воронка дернулась, словно раздумывая, потом все же подползла к нему и замерла над головой Падшего. Мне внезапно стало легче, словно тело перестали разрывать изнутри чудовищной болью. Как же приятно вдохнуть полной грудью, не ощущая, что на тебе стоит слон! Ахнув, я приподнялась на локтях, глядя на то, как Люцифер падает на колени, содрогаясь всем телом.
— Он спас меня! — сорвалось с губ. — Поглотил столько силы портала, сколько смог! Пожертвовал собой! — яркая вспышка боли рядом отвлекла меня. — Атапи! Горан, помоги встать.
Мой санклит поставил меня на ноги. Да, вот она, стоит на коленях, тоже запрокинув голову. Девушка помогла Падшему — взяла столько, сколько смогла, искупая свой грех.
— Держись! — я упала рядом с ней, попыталась помочь, но лимит был исчерпан — бушующая энергия переполняла меня саму.
— Атапи! — раздалось из темноты.
Мать сестер подбежала к нам, дрожащими руками обняла дочь.
— Мамочка, — почти беззвучно прошептала она, прижавшись к ней.
— Я с тобой, детка, с тобой, моя девочка. — Она обожгла меня ненавистью, закрыла глаза и начала медленно раскачиваться, бормоча заклинания.
— Что она делает? — спросил Горан, помогая мне подняться.
— Жертвует собой — во имя того, кого любит. — Тихо ответила я. — Как сделал Люцифер для меня. — Мои глаза нашли его. — Горан, дай нам проститься, пожалуйста. Я должна ему это.
— Как и я. — Он разжал руки.
— Ангел мой, — прошелестело из губ Падшего, когда рука сжала его ладонь.
Демонический облик развеялся. Грудь едва заметно вздымалась. Глаза тускнели. Но сквозь бледную кожу проступало сияние. Оно становилось все ярче, заставляя мое сердце учащеннее биться.
— Ты так смотришь…
— Как, Люцифер?
— Как смотрела Риэра.
— Потому что я сейчас вижу то же, что видела она — Архангела внутри тебя.
— Уже забыл, как это.
— Скоро вспомнишь.
— Прав-да? — слова давались ему все тяжелее.
— Обещаю. — По моим щекам потекли слезы. Я погладила его по щеке.
— Ты была… права. Любовь — важнее всего. — Он улыбнулся и закрыл глаза — навсегда.
Сияние разгорелось с такой силой, что мне пришлось зажмуриться. Когда же снова смогла видеть, вместо тела Люцифера рядом со мной кружились маленькие капельки света. Вначале темно-серые, они постепенно светлели, истончаясь до тех пор, пока не полыхнули чистейшим белым светом. Мгновение — и они рассеялись навсегда.
— Родная, — Горан сел рядом и обнял меня.
— Часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. — Процитировала я Гете дрожащим от слез голосом и шепнула в небеса, — прощай навсегда, Люцифер.
Сар
Я пришел к Люциферу, чтобы отомстить за смерть Риэры. Хотел убить этого гада, но… Когда посмотрел в его потухшие глаза и почерневшее от горя лицо, не смог. Он сам себя наказал, хуже уже не сделать. Рука выронила кинжал, и я просто ушел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У ворот меня догнал Мулцибер.
— Возьми, — он протянул мне желтый камешек. — Думаю, Риэра хотела бы, чтобы ты сохранил его. Она отдала жизнь за спасение Оси бытия, помни об этом, Сар.
Я сжал самоцвет ладонью и больше не расставался с ним. Мне казалось, что мама рядом, клянусь, иногда чувствовал, как ее теплая ладонь нежно гладит мои вихры — теперь всегда расчесанные, как ей нравилось. Она каждую ночь приходила во снах и говорила, что мы еще встретимся. Послушавшись ее, я нашел Цету и поселился у нее.