– За Мину! – выдохнул он.
Корни выскочили из земли так внезапно, что Сильвана отбросило на землю. Дерево повалилось на него. Юноша чувствовал, что невредим, но ему ничего не было видно за накрывшими его листьями и ветками.
Рассерженный, чувствуя, что выглядит дураком, он выбрался из-под дерева. Лицо его горело торжеством и смущением, он смахнул с себя грязь и отряхнул ладони. Солнце горячо светило ему в лицо. Он поднял глаза и увидел раскаленный гневный пожар в небе. Никакой щит не преграждал лучей солнца, никакая мутная аура не загораживала их потока. В следующий миг Сильван уже не мог смотреть на солнце, не мог смотреть на небо. Яркий свет ослепил его, вызвав на глазах слезы. Моргая, юноша не видел ничего, кроме черного пятна в том месте, где мгновением раньше светило солнце.
– Мина! – позвал он, прикрыв ладонью глаза и пытаясь увидеть ее. – Посмотри, Мина! Твой Бог был прав. Щит рухнул.
Сильван выбрался на тропу. Он видел все вокруг еще не вполне отчетливо.
– Мина! – кричал он. – Мина!
Сильван звал и звал Мину. Он продолжал звать ее и после того, как солнце покинуло небо, продолжал звать в сумерках, потом в темноте ночи. Он звал ее, пока у него не пропал голос. Потом он стал звать ее шепотом:
– Мина!
Ответа не было.
33. Ради любви Мины
Галдар не спал с самого дня сражения. Всю долгую ночь он простоял на страже в темной пещере, где укрылись оставшиеся в живых силы Рыцарей Тьмы. Минотавр отказался передать дежурство кому-либо другому, хотя многие подходили к нему, предлагая снять с него это бремя. Он лишь тряс в ответ рогатой головой, и постепенно от него отстали.
Выжившие после битвы лежали в пещере, уставшие, напуганные, молчаливые. Раненые изо всех сил старались заглушить стоны и крики боли, чтобы шум не привлек к ним внимание врага. Большинство из них шептали имя Мины и удивлялись, почему она не приходит утешить их. Умиравшие отходили с тем же именем на губах.
Галдар нес свою стражу не из боязни нападения. Этим занимались другие. Часовые, укрываясь в густой листве, следили, чтобы к ним не подобрались незамеченными эльфийские разведчики, посланные на их поиски. Ранним утром двое эльфов обнаружили их убежище, и солдаты расправились с ними быстро и решительно – свернув разведчикам шеи, они бросили тела в глубокую и стремительную Тон-Талас.
Галдар пришел в бешенство, когда узнал, что его люди схватили эльфов живыми и только потом лишили их жизни.
– Я хотел допросить их, остолопы! – ревел он в ярости, замахиваясь на одного из часовых.
– Остынь, Галдар, – поспешил успокоить его Самоал, положив руку на плечо минотавра. – Что толку было их мучить? Они бы, конечно, отказались говорить, а их крики могли привлечь внимание.
– Они бы рассказали мне, что они с ней сделали. – Галдар опустил руку, но продолжал зло смотреть на провинившихся. Те сочли за лучшее исчезнуть. – Они бы рассказали мне, где ее держат. Я бы туда пробрался. – Он гневно сжимал и разжимал кулаки.
– Мина оставила приказ пленных не брать, Галдар. Она велела немедленно предать смерти любого эльфа, которого мы обнаружим. Ты сам поклялся исполнять все ее приказы. Ты что, хочешь стать клятвопреступником? – спросил Самоал строгим голосом.
– Не хочу, – рявкнул минотавр и снова занял свой пост. – Я обещал и сдержу свое слово. Разве я вчера не сдержал его? Я стоял там и смотрел, как ее схватил этот выродок, эльфийский король. Отъявленный враг захватил ее живой. И унес, торжествуя. Что они с ней собираются сделать? Какой ужасной казни предать? Позабавиться, сделать рабыней, замучить, убить? Я обещал ей, что не буду вмешиваться, и не вмешался. Я сдержал свое слово. Но я горько пожалел, что дал его.
– Помнишь, что она сказала нам, друг? – спокойно спросил Самоал. – Вспомни сам ее слова? «Они думают, что берут в плен меня. Но это я беру их в плен, всех до единого». Помни эти слова и не теряй веры в Мину.
Галдар простоял у входа в пещеру все утро. Он видел, как поднималось к зениту солнце, как сверкало его гневное око сквозь щит, и бешено завидовал даже небесному светилу. Ведь оно могло видеть Мину, а Галдар не мог.
Он изумленно следил за сражением с зеленым драконом, видел, как с неба дождем лилась его кровь. Минотавр не любил драконов, даже тех, кто сражался на их стороне. Старая поговорка его народа, известная еще со времен великого Кеза, героя минотавров, гласила, что драконы воюют лишь на одной стороне – своей собственной. Галдар слышал предсмертный хрип Циана, чувствовал, как содрогнулась земля от падения чудовища, но думал только об одном – что все это значит в судьбе Мины.
Капитан лучников подошел к нему и тоже стал смотреть на битву. Он принес минотавру еду – пойманную в пещере крысу – и воду. Галдар напился, но есть отказался. Другие хотели есть больше него, а еды у них не было. Капитан пожал плечами и съел крысу сам. Галдар продолжал нести свою вахту.
Проходили часы. Раненые тихо стонали, некоторые умирали. Солнце стало клониться к западу – огромный кроваво-красный шар, мерцавший за прозрачным занавесом. Искаженное и деформированное солнце, подобного которому Галдару никогда не приходилось видеть. Он отвел взгляд в сторону. Как противно смотреть на небо сквозь их магический щит, странно, как сами эльфы могут это выносить.
Он невольно закрыл глаза и задремал стоя, как вдруг голос капитана прорезал тишину подобно взрыву:
– Ты только посмотри на это!
Галдар в страхе раскрыл глаза и схватился за меч:
– Что такое? Где?
– Солнце! Нет, не смотри на него. Так можно ослепнуть! – Самоал прикрыл глаза ладонью. – Черт побери, что это такое?
Галдар посмотрел на небо. Свет был такой яркий, что глаза заслезились и ему пришлось быстро отвернуться. Он промокнул глаза рукой и прищурился. Солнце напрочь сожгло этот щит. Теперь оно сверкало ярко и ослепительно, как будто только что родилось и наслаждалось своей силой. Полуослепший, он снова опустил взгляд.
Мина стояла перед ним, омытая сияющими солнечными лучами.
Галдар готов был испустить крик радости, но она приложила палец к губам, призывая к молчанию. Минотавр широко улыбнулся. Он не стал рассказывать ей, до какой степени рад ее видеть. Она же обещала вернуться, и он не хотел, чтобы она думала, будто он в ней усомнился. На самом деле он вовсе и не беспокоился о ней. В глубине сердце ничуть не беспокоился. И он показал большим пальцем через плечо:
– Что это означает?
– Шит обрушился, – объяснила Мина. Она была до того бледной и уставшей, что едва держалась на ногах. Затем протянула ему руку, и минотавр с радостью и гордостью принял ее. Девушка оперлась на его правую руку. – Заговор сломлен. Сейчас, когда мы с тобой говорим, многотысячное войско генерала Догаха пересекает границу Сильванести.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});