усадьбу. Нарядных платьев у Эли было прискорбно мало, и тут Азира расщедрилась, отдав ей, нет, не старьё, а то, что надоело самой.
— Ты так и не пожелала простить Азире глупые детские обиды… — тут Эля, пребывая во вдохновении от повествования своей жизни, ведь никто и никогда не интересовался её прошлым так искренне как Нэя, свернула от Азиры в сторону. Даже родители ни разу не задали вопроса: «Как ты дочка? Не болит ли твоя душа»? Куда там! Только и считали её денежки, радуясь нежданной прибыли. Дети Эли тоже их не волновали. Они сразу же выделили дочери и её живому малолетнему прицепу отдельную и давно уже заброшенную комнату. Плохо за ними следили, а если Эля отсутствовала чуть дольше, то и побивали, обзывая малышей подкидышами. Она и прежде того, как перебралась в «Лучший город континента», не имела ни дней-ночей для отдыха…
Воспоминания о засекреченной работе, поскольку Эля никогда так и не раскрыла тайны своей столичной трудовой деятельности, на пару минут замкнули её уста. Выпучив глаза, она смотрела на Нэю в ужасе, предполагая, что хозяйка и подруга настолько и далека от реалий оставшейся в прошлом жизни, настолько не ведает о маршрутах её столичного плавания по мутному житейскому руслу с его жуткими водоворотами, что, догадавшись, отринет и выкинет за стены. Как охранника Ихэ-Эла с его «луковицей», как возомнившую о себе дерзкую хулиганистую Ноли Глэв, а также тех девчонок, что стали причиной непристойных скандалов. За ласковостью и тишиной облика Нэи таилась и способность к неумолимости, если это касалось престижа её «Мечты». Эля сочла за выход от собственного разоблачения, к которому едва не приблизилась настолько и опасно, возврат к теме Азиры, ненавистной для Нэи. Эля считала, что причиной тому необоримая брезгливость безупречной аристократки Нэи к развратным особям. Только попавшая под опалу Ноли, бывшая покровительница по столичному засекреченному прошлому, не выдала Элиных тайн. Настолько, видимо, была сражена собственным переворотом к худшему, что об Эле забыла. А у Эли от души отлегло. Исчезла та, кто была беспощадным наблюдателем за всеми её делами-поступками, а уж в смысле Элиных карманов она считала себя вправе проводить и определённую ревизию. Не наглела, нет, но могла и уполовинить то, что Эля, отчасти и угнетённая непредсказуемым будущим, там припрятывала. А если бы не дети, не корыстные родители, не бывшая неудачная горе-актриса, но ловкий шантажист и прилипала Ноли, так Эля давно бы уже купила себе небольшой домик, а там сожитель по душе всегда бы нашёлся. Если женщина деловита, бойка, а собою как твёрдо-кожистый цветок из джунглей, по яркой броскости которого никогда не поймёшь, свеж он или удачно законсервировался в спасительной полутени от жгучих лучей, то личное счастье не проблема.
— Азира вовсе не плохая, как ты её считаешь. Невезучая, пожалуй. Она давно и даже творчески изготовила себе собственные принципы, хотя и скроенные из беспринципной жизни. Азира считала, что подлинное несчастье это всю жизнь обслуживать единственного «членоносителя», одобренного якобы самим Надмирным Светом через посредничество жрецов. Довольно часто этот избранник бывает никудышний даже в своём корневом смысле, — ни тела, ни щедрот души, только тяжкий серый булыжник, придавливающий на всю жизнь. Она ведь считала, что Чапос лично ей не будет стандартным мужем, а только более близким и уже родным окончательно коллегой по бизнесу.
— Но какой выбор у большинства женщин? Они берут то, что преподносит им жизненная среда, за пределы которой им нет выхода.
–. Она говорила: всё зависит от точки зрения. Хотя, конечно, окаменевшие традиции общества для многих и неподъёмны, чтобы их устранить со своей дороги. Она считала своим невезением только место рождения. Она была уверена в том, что её ненавидят за её независимость и процветание. Если искренне, а мы сейчас предельно откровенны, я её не осуждаю. Я тоже скоплю себе денег и буду независима.
— Ты общалась с ней, зная, что она была любовницей твоего мужа? Тебя заставлял таскать навоз, а ей дарил роскошь?
— И что? Я с готовностью уступила ей своё прошлое семейное гнездо. Уж такого кособокого, как было моё, трудно и вообразить. Или я должна была биться насмерть за место своих унижений?
— Так вот кому ты подражаешь!
— А что? Мужчины всегда презирают тех, чьим одиночеством пользуются. Почему и мне не вести себя подобным образом? Пользоваться и никакой привязчивости. Да вот та же Ифиса, жила и живёт себе всю жизнь в своё удовольствие. Нарядна и жизнерадостна как девочка, и это в её-то возрасте! А это презрение общества лишь на словах, в подол никому его не кладут. Счастливой мне уже не быть, для любви время ушло, так что же? Залезать раньше времени в корзинку для утиля и стынуть там, ожидая биологического конца? Ты как женщина не понимаешь меня? Осуждаешь? Брезгуешь мной, если слышишь обо мне разные небылицы? Да что мне разговоры, шёпот там какой-то! Это только одни догадки. Я порядочная и работящая женщина. Вот выучусь к тому же…
— Кто для тебя Олег?
Тут сомнительно «порядочная женщина», но трудолюбивая и ничуть не тупая, уходила в сторону, никогда не отвечая. Возможно, она боялась полюбить Олега? Возможно, и любила.
— От кого же ты возвращаешься под утро? — Нэя не отступала, разбивая вдребезги её детские уловки избежать прямого ответа, Эля сразу вспоминала о неотложных делах.
— За что только мы выгнали Ихэла? — спросила она у Эли. Это был намёк на то, что Эле будто и всё равно, кто и с каким лицом, а главное с каким чувством к ней приближается для того, чтобы залезть под её подол.
— Мы выгнали? Это ты его изгнала. Как и Ноли. Я об этом не просила. А правда, за что? Привлекательный, мужественный, хотя и неотёсанный. Я бы такого парня за пару месяцев превратила бы в сокровище, о котором стала бы мечтать любая, увидев его хоть раз… Мне бы такого мужа. Да где мне такого найти, да ещё и свободного от законных брачных уз? Да ещё с моим собственным прицепом, имеющим два жизнерадостных и прожорливых рта…
— Ты встречаешь Азиру в столице?
Откровения помощницы как бы связали её в одно целое с Азирой. Нэя уже давно не считала Элю своей подругой и втайне тяготилась её близким присутствием рядом. Но выгнать её как Ноли, Ихэла и прочих провинившихся она не могла.
— Она куда-то сгинула. Её даже искали, а так, пошарили кое-где. Кому она нужна? Может, забралась в какой-нибудь посёлок к богачу и там живёт? — весьма