Оттуда поехал опять на Камчатку. Он видел на пути несколько островов и напоследок назад в Охотск возвратился. Сожалетельно, что за неимением веденного тогда на сем судне журнала не можно предъявить здесь об особых пути сего обстоятельствах.
В то же время, когда Шестаков в Охотск возвратился, штурман Яков Генс получил от капитана Павлуцкого, дойдяшего между тем из Якутска по обыкновенной дороге до Нижнего Колымского зимовья, или острога, ордер следующего содержания: что хотя пришла к нему через Анадырский острог ведомость о смерти казачьего головы Шестакова, но сие не будет препятствием продолжению экспедиции, и ему, штурману, велел на одном из оставленных капитаном Берингом в Охотске судов Камчатку вкруг объехать и в Анадырский острог прийти, куда и он, капитан Павлуцкий, немедленно отправится и проч.
В силу сего ордера взяв штурман Генс судно бот «Гавриил» и отправившись на оном на Камчатку, июля 20-го дня 1731 года стоял при устье реки Камчатки в таком намерении, чтоб продолжать путь до реки Анадыря.
Там получил он известие, что того дня камчадалы, взбунтовавшись, пришли в Нижний Камчатский острог, большую часть русских жителей там побили, дома обывательские сожгли, а оставшиеся в малом числе русские побежали к судну, чего ради Генс послал несколько людей, чтоб камчадалов привести паки к послушанию, что и учинилось. Сим остановлен был морской путь на реку Анадырь.
Между тем капитан Павлуцкий прибыл в Анадырский острог сентября 3-го дня 1730 года. Оттуда ходил он следующего лета в поход на немирных чукчей, о коем собрал я не только письменные, но и словесные известия от людей, в том походе бывших, которые по разным обстоятельствам, а паче потому достопамятны, что изъясняется ими географическое тамошних стран описание.
Павлуцкий, вступив в поход марта 12-го дня 1731 года с 215 русских, со 160 коряками да с 60 человеками юкагиров, а производил путь свой через впадающие в Анадырь реки Убойную, Белую и Черную, потом поворотил прямо на север к Ледовитому морю. Вершина реки Анадыря осталась от той дороги влево.
О других реках неизвестно, для того что не было таких людей, кои бы оные показать и именовать могли. По прошествии более двух месяцев, в кои на каждый день шли верст около десяти, а иногда и отдыхали, пришел Павлуцкий к Ледовитому морю к устью немалой реки, в оное впадающей, но никто не знал ее имени.
Две недели шел подле берегов по большей части по льду, только рек не приметили, потому что часто отдалялись от земли. Напоследок увидели они чукчей, которые в великом собрании и вооруженною рукою против них вышли. Павлуцкий приказал их уговаривать через толмача, чтоб поддались Российской державе. Но они в том отказались. Того ради наступил он на них, яко на неприятелей, и имел счастье июня 7-го дня сбить их совершенно с поля.
По восьмидневном отдыхе продолжал Павлуцкий путь свой далее, пришел в конце июня месяца к двум рекам, в Ледовитое море впадшим, коих устья на день езды отстоят между собой. При второй из сих рек июня 30-го дня, а по словесным объявлениям – в день святых апостол Петра и Павла, происходило с чукчами второе сражение, которое столь же благоуспешно окончилось, как и первое.
После сего простояли три дня, потом пришли к Чукотскому Носу и хотели были идти поперек оного к Анадырскому морю, но чукчи, собравшись с обоих морей в великом множестве, дали июля 14-го дня с ними бой в третий раз, на котором с чукотской стороны было урона более, нежели с российской стороны прибытка, потому что и тем чукчи к подданству не склонились.
Между добычею нашлись и принадлежавшие казачьему голове Шестакову вещи, которые на сражении при речке Егаче утрачены были. Таким образом, за Шестакова учинено чукчам нарочитое отмщение, а паче для того, что на всех трех боях с российской стороны убито не более как три человека русских, один юкагир да пятеро коряков.
Уверяют, что между убитыми на последнем сражении неприятелями найден один, у коего по обеим сторонам рта на верхней губе были дыры, в которые вставляются зубы, из моржовых зубов вырезанные.
После сей одержанной победы пошел Павлуцкий через Чукотский Нос, имея путь нарочито высокими горами, и препроводил 10 дней, пока не дошел до другого берега, откуда приказал он одной части своей команды идти водой в байдарах. Сам же с большей половиной людей шел по берегу, на юго-восток там простирающемуся, и по все вечера с байдар получал рапорты.
На 7-й день пришли к устью реки, впадающей в море, а по прошествии 12 дней – к устью другой реки. Оттуда в расстоянии верст с 10 протягивается в море на восток нос, который сперва горист, а далее пойдет ровен, и конца его не видно. Сей нос, уповательно, тот, от которого капитан Беринг возвратился.
Между горами на нем есть и такая, которую жители Анадырского острога называют Сердце-камень. Павлуцкий, поворотив отсюда в сторону, прибыл октября 21-го числа назад в Анадырск тою же дорогою, которою шел к Чукотскому Носу.
О прочих делах сего достойного офицера, который потом пожалован майором, а после подполковником, напоследок же воеводой в Якутске умрет, не упоминаю здесь для того, что они не надлежат до сего описания, но паче приступаю теперь к объявлению о Второй Камчатской экспедиции, которая важностью своею все вышепоказанные дела превосходит, и потому должно оную описать несколько обстоятельнее.
Г. Ф. Миллер. О второй Камчатской экспедиции
Капитан Беринг чинил о сем вторичном отправлении свои предложения, которые весьма милостиво были приняты, и как он, так и лейтенанты Шпанберг и Чириков предъявили себя готовыми отправиться вторично на Камчатку и производить в действо прочие изобретения по тамошнему морю. В рассуждении сего в начале 1732 года капитан Беринг пожалован в капитан-командоры, а лейтенанты Шпанберг и Чириков – флота капитанами.
Намерение первой экспедиции здесь не повторялось, понеже тогда находились в таком мнении, будто по оному уже исполнено, но вместо того положено предпринять морем путь под восток к матерой земле Америки и под полдень к Японии да в то же время, буде можно, проведать проход по Ледовитому морю, который англичане и голландцы неоднократно сыскивать покушались.
Правительствующий Сенат, Государственная Адмиралтейская коллегия и императорская Академия наук приняли в учреждении сей экспедиции общее участие, а тогдашний Сената обер-секретарь, бывший потом статский советник господин Кирилов рачил особливо о сем деле так, что экспедиция скоро желаемый успех возымела.
Первый до ней касающийся из высокого Кабинета в Сенат указ состоялся апреля 17 дня 1732 года. Правительствующий Сенат требовал от Академии, чтоб предложить оному известия о Камчатке и о ближних к ней странах и реках, по то время ведомых.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});