Чем же была заполнена видимая пустота отверстия? Как и на все загадки фаэтонцев, ответ на этот вопрос мог быть получен только на Земле, да и то не наверное. Велика была разница между наукой Земли и наукой Фаэтона. Кто знает, в каком веке люди достигли бы той же степени развития! Трудно сразу одним скачком преодолеть такое большое расстояние. Весь мир фаэтонцев был гораздо старше.
Второв открыл дверь между центром и радиальной трубой.
Железные, в буквальном смысле слова, объятия едва не задушили его и Мельникова.
Ни слова не сказав, «хозяева» сняли с головы своих гостей прозрачные шлемы.
— Не тревожьтесь, — сказал Мельников. — Воздух этого корабля совершенно для нас безвреден.
— Я это сам вижу, — ответил Андреев, с изумлением глядя на «фаэтонцев». — Вижу и ничего не понимаю. Мы ожидали найти вас умирающими от голода. Но по вашему виду этого не скажешь.
— Мы умираем от жажды. Давайте воду!
— Пожалуйста! — Андреев открыл металлическую сумку, висящую на его плече. Мельников увидел в ней полный набор для оказания первой помощи. Появилась большая фляжка. — Пейте сколько хотите. Но я всё же не вижу у вас признаков десятидневной жажды.
— Их и не может быть. — Пока Второв утолял жажду, Мельников кратко рассказал, чем они «питались» всё это время.
— Объяснить это «чудо» я не могу, — закончил он.
— Да, мудрено, — улыбнулся Пайчадзе.
— Чёрт возьми, — сказал Второв, — я и не заметил, как выпил всю воду.
На его лице были растерянность и смущение.
— Ничего, — ответил Андреев. — Я сказал, пейте сколько хотите.
Он вынул вторую фляжку и протянул её Мельникову. Борис Николаевич с наслаждением прильнул к ней. Когда он отнял флягу от губ, она была пуста.
— Хотите ещё?
— Нет, спасибо, но не вредно бы и съесть что-нибудь.
— Вот уж тут я не дам вам воли. — Андреев протянул им по два тонких ломтика консервированной ветчины. — Съешьте это, и пока достаточно. А затем, по очереди, на звездолёт. В госпиталь.
— Не выйдет! — сказал Мельников. — Мы здесь, и останемся здесь до прилёта на Землю. Кроме Второва, никто не может управлять этим кораблём. Вы дадите нам продукты и навигационные приборы…
— Не говори чепухи, — вмешался Пайчадзе. — Константин Евгеньевич приказал доставить вас на корабль. А этот… пропади он пропадом.
— Не сердись, Арсен, — очень серьёзно сказал Мельников, — но если кто из нас говорит чепуху, так это именно ты. Этот корабль — самое ценное из всего, что мы нашли на Венере. Это неоценимое сокровище. Нельзя допустить его гибели. Мы должны доставить его на Землю во что бы то ни стало.
— Отправляйся на звездолёт. Говори с Белопольским. Кстати, он ждёт тебя с большим нетерпением.
— Наденьте мой костюм, — прибавил Андреев. — А мы будем ждать вас здесь.
Доктор был одного роста с Мельниковым, и его пустолазные доспехи годились вполне. В костюм Пайчадзе ни Мельников, ни Второв не могли бы забраться.
ОТРЕЧЕНИЕ
Мельников уже не однажды находился в пустом пространстве. Ощущение свободного полёта, вдали от корабля, было ему хорошо знакомо. Но это возвращение на свой звездолёт после всего, что пришлось пережить, — на звездолёт, которого он уже почти не надеялся увидеть, не могло не взволновать его. Всё, что происходило сейчас, было слишком необычайно.
Его сопровождал Романов. Князев один остался у входа на «фаэтонец». Мельников уже знал, что это название твёрдо укоренилось на Земле за их кораблём.
Его рука дрогнула, коснувшись такой знакомой, «земной» кнопки. Вздох облегчения вырвался из груди, когда стены выходной камеры сомкнулись вокруг них обоих. Сейчас он увидит родные лица товарищей!..
Как долго, как медленно наполняется воздухом камера!..
Подлетая к звездолёту, он заметил, что «СССР-КС3» действительно плотно прижат к наружному кольцу «фаэтонца» и даже привязан к нему тросом. Когда это сделали? Как жаль, что не пришлось увидеть ни ему, ни Второву, как подлетел к ним корабль. Они находились в полусонном состоянии и не интересовались тем, что могло происходить снаружи. Жаль, очень жаль! Полезно и поучительно было бы наблюдать этот манёвр исключительной трудности и сложности.
«Вот где подлинное мастерство! — подумал Мельников. — Далеко мне до Белопольского».
Он не завидовал командиру «СССР-КС3», а восхищался им, почти как самим Камовым. Настоящие люди! У них есть чему поучиться!
Вспыхнула зелёная лампочка. Открылась внутренняя дверь…
Наконец-то дома!..
Их встретил один только Коржевский. Мельников догадался, что встречать больше некому. Белопольский, разумеется, неотлучно на пульте. Зайцев там же. Топорков у рации. На борту звездолёта осталось всего четыре человека.
Биолог ничем не выразил удивления при виде Мельникова. Только чуть заметная бледность показала его волнение. Он помог им раздеться.
— Вы живы! — сказал он, обняв освобождённого от доспехов Мельникова. — Надеюсь, что оба? Очень хорошо!
— Константин Евгеньевич на пульте?
— Да, он там уже десять часов. Мы догнали вас три часа тому назад. Было очень трудно приблизиться к вам.
— Представляю! — сказал Мельников.
Он находился в непривычном для себя состоянии растерянности и даже не заметил, что оттолкнулся ногой не от стены, как это следовало сделать, а от Коржевского. Биолог отлетел к двери выходной камеры, но Мельников и этого не видел. Он спешил к Белопольскому.
Вот и круглая дверь рубки управления. Не думал он попасть сюда так скоро! Над дверью зелёная лампочка — войти можно.
И, едва успев «переплыть» порог, Мельников оказался в крепких объятиях. Очевидно, Белопольский ждал его у самой двери.
Но он ли это? Что случилось? Почему лицо учителя и друга так исхудало? Почему прибавилось столько морщин? Неужели он управляет звездолётом будучи болен? И слёзы, открыто текущие по щекам, так странно, так необычайно видеть на суровом лице…
— Что с вами, Константин Евгеньевич?
— Борис, прости меня! — сказал Белопольский. — Прости за все муки, которые я причинил тебе и Геннадию.
— Я не понимаю вас, Константин Евгеньевич. За что простить? Наоборот, я должен благодарить вас. Вы пришли к нам на помощь как раз тогда, когда это было нужно.
Привычным усилием воли Белопольский успокоился.
— Поймёшь, когда узнаешь всё, — сказал он — Рассказывай! А где же Второв?
— Он остался. Пустолазный костюм Пайчадзе для него не пригоден. Но всё равно, я не позволил бы ему покинуть звездолёт.
— Да, верно. Я упустил из виду, что Второв гораздо крупнее Пайчадзе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});