Квартира в поместье Огр претерпела серьезные изменения, после того как в нее въехала новая хозяйка. Джеральд сломал стену, разделявшую две небольшие комнаты, и получилась просторная, светлая гостиная. Очень украсил эту комнату белоснежный ковер, по которому были разбросаны желтые и оранжевые коврики. Вклад Джеральда в обстановку квартиры ограничивался его книгами, которые занимали две стены в гостиной (здесь разместились книги для чтения — зоологическая библиотека переехала в его кабинет на первый этаж). Здесь же Ли поместила его коллекцию скульптуры, посвященную животным. Эти статуэтки были привезены из самых разных стран и изготовлены практически изо всех известных человеку материалов — от глины и дерева до стекла и железа. На стенах красовались викторианские открытки с изображением пышных обнаженных красоток, обрамленные в позолоченные рамки. В комнате стало светло, просторно, но непосвященного она ставила в тупик. «Я помню, как вошел в эту комнату впервые, — вспоминает Саймон Хикс, секретарь Фонда. — Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Я просто не понимал, где я нахожусь. Люди не знали, как себя здесь вести. Джерри мог расправляться с ними, как его душе было угодно».
В этой гостиной Джеральд принимал журналистов, зоологов, директоров зоопарков, биологов, специалистов по охране окружающей среды, архитекторов, издателей. Он никогда не упускал возможности упомянуть о своем зоопарке и Фонде. Когда он был на Джерси, то писал за кухонным столом, хотя большую часть своих книг Джеральд написал во Франции. На кухне он встречался с сотрудниками зоопарка за рюмкой-другой в конце рабочего дня.
«Джеральд Даррелл — страстный человек, — писал журналист из канадского журнала «Маклин». — Огромная гостиная его дома на Джерси украшена безделушками, но все в доме пронизано присутствием самого хозяина, удобно устроившегося в красном плюшевом кресле. Даррелл может свободно и страстно говорить на любую тему от поэзии до кулинарии. От политики до музыки. Но под этой свободой скрывается горечь человека, посвятившего свою жизнь спасению животных, гнев тучной Кассандры». Веселый, вспыльчивый, разговорчивый Даррелл был мечтой любого журналиста. Но было бы ошибкой считать, что это и есть его подлинное лицо. Джеральд был чувствительным, непредсказуемым человеком, чья любовь к миру носила отнюдь не биологический характер.
Джеральд много смеялся, но его настроение могло измениться в мгновение ока. Он приходил в бешенство, когда его спрашивали, какая польза человечеству от сохранения вымирающих животных. «Какое высокомерие, — возмущался он. — Разве нет у животных права существовать в этом мире, не будучи полезными человеку? С момента появления Библии мы пребываем в твердом убеждении, что все вокруг существует только для нас. Господь велел Адаму и Еве населять землю и с уважением относиться ко всем живым тварям. Эту заповедь человечество нарушает чересчур усердно».
Поражал визитеров не только вид самой гостиной, но и вид из окон. Джеральд и Ли жили над магазином, в самом центре работающего зоопарка. В гостиной Джеральд мог обратить внимание гостя, потягивающего джин, на то, как по газону во весь опор несется лошадь Пржевальского. Из столовой открывался вид на вольер с венценосными журавлями. «Скромность заставляет меня умолчать о том, что можно было увидеть из окна ванной, — писал он, — когда сервалы начинали свои любовные стоны, изнывая от любви и похоти. Однако самое ужасное ожидало вас в кухне. Стоило вам оторвать глаза от стола, и перед вами появлялась клетка целебесских обезьян, черных и блестящих, как антрацит, с ярко-красными задницами, напоминающими сердечки на открытках-валентинках. Эти обезьяны предавались таким оргиям, на которых покраснели бы даже самые распущенные римские императоры. Наблюдение за таким спектаклем могло привести в смущение любого, кто решился бы разделить с нами обед».
Ли приходилось не только привыкать к семейной жизни в столь необычной обстановке. Она должна была приспособиться к необычной натуре своего мужа. Веселый, энергичный, но весьма вспыльчивый гений, он не ценил свой талант. Он любил засиживаться с друзьями за столом далеко за полночь. Джеральд всегда больше интересовался другими людьми, чем самим собой.
Список любимых вещей, составленный им по просьбе одного из журналов, дает ключ не только к пониманию его собственной натуры, но и причин, по которым он стал именно таким человеком. Любимым животным (по своей женственности) Даррелла была самка жирафа: «Она так грациозна, у нее такие большие, блестящие глаза с длинными, густыми ресницами. Красивее самки жирафа животного не существует. Если в мире существует реинкарнация, то человеку не придется жаловаться, когда он вернется на эту землю в виде самца жирафа». Любимой его рептилией была летучая змея с Дальнего Востока, любимым ядовитым животным — ядовитая амазонская лягушка. Ни одно животное не может сравниться в любопытстве с нарвалом, ничье мясо не сравнится с мясом северного оленя, предпочтительно в копченом виде — «но об этом лучше не рассказывать чувствительным натурам, а также детям под Рождество».
Удивительным образом подлинная натура Джеральда Даррелла раскрылась в телевизионной передаче «Зодиак и К°». Астролог, графолог и хиромант должны были составить портрет гостя студии, имя которого они узнавали только в конце программы. Им сообщали только пол, дату рождения, предоставляли образец почерка и отпечаток ладони. Джеральд всегда интересовался паранормальными явлениями, поэтому он с удовольствием принял участие в шоу. Однако невероятная точность предсказателей поразила даже его.
Приняв во внимание, что гость родился в день, когда солнце находилось в знаке Козерога, а луна в Близнецах, астролог сообщил, что он очень честолюбив, готов к риску, устойчив к стрессам и напряженности, но подвержен срывам. Это очень веселый человек, гибкий, проницательный, хитрый и упрямый. Он очень поэтичен и романтичен, хороший рассказчик, обладающий высоким интеллектом. Если бы он родился вечером, то мог бы стать художником, поэтом или архитектором. Если он рожден ночью, то должен был бы стать журналистом или репортером. Ему нравится опасность, связанная с его профессией, и он смог бы продать мороженое эскимосам — «даже если бы для этого ему пришлось встать на голову».
Графолог описал гостя не менее впечатляюще: «У пишущего очень сильная личность, хотя порой он подвержен перепадам настроения, вызванных ощущениями неполноценности и превосходства. Это чувствительный человек, его мучает суета повседневной жизни. Он нуждается в обществе других людей, только так он может стать самим собой. Он практичен и проницателен. Его проницательность вызвана к жизни его культурой, практичность заставляет его доминировать над людьми, чтобы не быть подавленным ими. Он обладает хорошей интуицией, наблюдательностью и созидательными способностями».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});