Железному Шлему хотелось встречаться с Мариллусом не больше, чем со многими другими лордами ордосов, с которыми он сталкивался на протяжении столетий, но такова была плата за зацепки по остаткам Ереси. Агенты Терры всегда будут поблизости.
— Я встречусь с ним на планете, — сказал Харек. Он схватил потерявшего сознание человека за воротник и, повернувшись к пылающему городу, потащил за собой. — Скажи ему, что у меня для него подарок.
Два дня спустя Железный Шлем в последний раз встретился с инквизитором перед отбытием ударных сил в пустоту. Они стояли в тени транспортного корабля Ордена, короткие крылья отбрасывали длинную тень на разоренную равнину.
Мариллус был молодым, стройным мужчиной в позолоченном боевом доспехе. Он говорил тихо и путешествовал с небольшой свитой. Судя по тонким чертам лица, проницательному взгляду и сдержанным манерам Железный Шлем решил, что инквизитор принадлежит к терранской аристократии, что также объясняло быстрый карьерный рост.
Он не вызывал симпатий.
— Я повторю, лорд, — Мариллус, по крайней мере, смотрел ему в глаза во время разговора. — Разрушение прискорбно. Я мало что смогу узнать из руин.
— Они заслужили смерть, — ответил Великий Волк.
— Несомненно, но у меня мало свидетельских показаний. Лучше разговаривать с колдунами до того, как они лишатся своих голов.
Великий Волк почувствовал зуд в руке с оружием и крепко сжал ее.
— Ритуал был близок к завершению, — сказал он. — Мы нарушили его, что от нас и требовалось.
Мариллус выдержал его взгляд, а затем с едва заметным сожалением опустил глаза.
— Значит, мы сделаем то, что сможем. Примите мою благодарность, лорд, за содеянное. А также искренние соболезнования. Несомненно, вы быстро отомстите за вашу потерю.
«Это что, был сарказм? Над ним насмехаются?»
— Я не…
— А, возможно, вы еще не знаете? Тогда я сожалею, что мне пришлось стать вестником. Делавия была одним из ваших протекторатов, не так ли?
При упоминании имени планеты, перед глазами Железного Шлема сразу же возник одноглазый старик, щурящийся на него из грязи.
— Что вы слышали?
— Известия от надежного источника пришли час назад. Несомненно, ваши люди скоро сообщат вам. Планета погибла, сожжена точно так же, как и этот мир, — ответил Мариллус.
— Это невозможно.
— Ни один мир…
— Он был под нашей защитой.
Мариллус спокойно посмотрел на него.
— И в галактике нет никого, кто может навредить находящимся под опекой Волков Фенриса?
Железный Шлем почувствовал, как в нем вспыхнула ненависть: к этому гладкому лицу, к захолустному миру, принесшему так мало славы, к постоянному голосу во снах, который изводил его десятилетиями и теперь проник в мир яви.
— Я отправил вам человека, — произнес Харек. — Одноглазого, его нашли за городом. Что вы узнали от него?
— Вы никого мне не присылали. Я уже говорил об этом.
— Вы лжете! — набросился на инквизитора Железный Шлем. — Я отправил его вам, вы знаете о ком речь. Я мог бы вырвать правду из него лично, но…
— Тогда почему же не сделали этого, лорд?
Железный Шлем прищурился и шагнул вперед. Несмотря на физическую слабость, инквизитор сохранял спокойствие, уверенный в защите своего статуса.
«Участвовал ли он в происходящем? Действовали ли заодно культисты и агент Императора? Каким образом Мариллус получил новости с Делавии раньше его собственных говорящих со звездами?»
— Уходите, — прорычал Железный Шлем, чувствуя, как встали дыбом волосы на загривке. Что-то было не так, все вокруг было неправильным.
Встревоженный Маррилус не сдвинулся с места.
— Лорд, вы…
— Уходите. Пока я не забыл клятвы, что оберегают вас.
Маррилус напрягся.
— Вы именно такой, каким вас описывают. Что ж, быть посему. Доброй охоты, повелитель Волков. Возможно, для вас охотиться лучше в одиночку.
Инквизитор повернулся, не дожидаясь ответа. Железный Шлем наблюдал за его уходом, лихорадочно размышляя. Возможно, ему следовало вернуть Маррилуса. Найти старика. Вернуться к руинам храма. Ему следовало…
— Ярл, — раздался по связи голос Траска. — Ты должен это услышать.
— Вести с Делавии? Я знаю. Подготовь ударный крейсер, мы войдем в варп в течение часа.
— Как это случилось?
Гневный голос Траска уже пропитала боевая ярость. Железный Шлем не желал этого слышать. Довольно скоро они снова пойдут в бой, но он не положит конец охоте. В голове всплыл другой голос, тот самый, который ему следовало заглушить ранее, прежде чем он посеял семена, которые теперь изводили Харека.
Он жив.
— Это только начало, — ответил боевому брату Железный Шлем, направляясь к открытым дверям транспортника. — Запомни это имя. С этого момента он наша добыча, как было в прошлую эпоху.
Он подошел к трапу и сжал железный поручень, чувствуя, как дрожит металл от завывших атмосферных двигателей.
— Магнус, — зарычал Железный Шлем, выплюнув, словно яд ненавистное имя. — Пусть все горит синим пламенем, но его я буду сокрушать вечно.
II
На склонах горы под лучами солнца ослепительно сверкали древние снежные поля. Сильно разреженный воздух на вершине до предела обострял чувства. Холод намного превосходил пределы человеческой выносливости, но это царство принадлежало полубогам, разделенным от их соплеменников барьерами, как физическими, так и теми, что находились за пределами чувств.
Высоко на северном склоне находились покои рунического жреца Штурмъярта, выдолбленные в поверхности горы и уходящие глубоко в прочные гранитные стены. В крыше с крутыми скатами были установлены толстые стекла из бронестекла, отфильтровывающие яркий солнечный свет. Блестящие от полировки стены покрывали руны. Под самым большим освинцованным окном стоял алтарь, над которым на цепях висел топор.
Воздух пах ладаном и кровью. На бронзовых подносах все еще лежали туши животных, готовые к отправке в печь, после того как их внутренности извлекли для гадания. В зольниках лежали обуглившиеся кости, а из железных клеток глазели вороны.
Жрец стоял в тени, густая седая борода покоилась на покрытом выбоинами нагруднике. Рунический доспех украшало одеяние фенрисийского культа воинов, а кроме того кости и покрытые перьями тотемы.
Его собеседник был чуть ниже, но не уступал в ширине плеч. Доспех был таким старым, что серый цвет потемнел до оттенка грозовых туч, а всю его поверхность усеивали зарубки и плазменные ожоги. Белая борода с черными, как уголь полосками была заплетена в многочисленные косы, а лохматые волосы спутанными космами свисали на железный горжет.
— Так, где он сейчас? — тихо спросил Ойя Аркенджо, ярл Двенадцатой Великой роты. Голос походил на треск, предшествующий сходу лавины — негромкий, мягкий, и все же тяжелый, как кости гор.
— Мир-кузня, — устало ответил Штурмъярт. — Намного дальше, чем должен быть.
Аркенджо, поморщившись, кивнул. Он был одним из старейшин воинов Ордена, и его когти впервые пролили кровь в годы Очищения. Возможно, только волчий жрец Вирмблейд был старше, и оба носили шрамы прошедших времен.
— Как он находит эти места? — спросил Аркенджо.
— Удача? — предположил Штурмъярт. Он попытался усмехнуться, но у него не вышло. — Он кое-чему научился. Пытается читать вюрд. Ему помогает его собственный жрец, они бросают руны вместе.
Аркенджо сплюнул на камень.
— Вообще-то это твоя работа.
— Знаю, но Фрей больше не прислушивается к моим советам. Они теперь оба одержимы, и становится только хуже.
— Ты мог бы обуздать их.
Штурмъярт засмеялся. Из могучей груди вырвался громогласный звук, порожденный легкими, которые могли вызвать бурю с вершин Асахейма.
— Обуздать Железного Шлема? — повторил он, глаза заблестели весельем. — Ты помнишь, каким он был? Возродившийся Бьорн. Я своими глазами видел, как он сражался и убивал на Бель Тародере. Он все еще может. Вот почему они следуют за ним.
Аркенджо подошел к алтарю и посмотрел на блестевшее на ярком свету лезвие топора.
— Он приносит им успех, — пробормотал ярл.
Штурмъярт кивнул.
— Фрей не глуп, его обучил я. Каждый след, за которым они следуют, приносит им скальп. Он находит колдунов, культы и старые норы порчи, и каждый раз вырезает их. Сейчас Орден в его руках, и они последуют за ним в пасть Хель.
— Пока нет, — прохрипел Аркенджо. Старый ярл обошел алтарный камень, покачав головой. — Мы зря тратим время на старые войны. Они ушли, исчезли в прошлом.
Он повернулся к Штурмъярту, на покрытом шрамами лице пылало разочарование.
— Нынешняя беда — это ксеносы. Они плодятся на каждом мире. Мы выжигаем их, но они продолжают плодиться.