Ив, отец Ита, в свое время сделал то же самое, что предстояло сейчас сделать его сыну, – ушел из родного дома на десять лет, заключил контракт с одним из Индиго-университетов (что сделал и Ит) и честно отдавал полученные знания, неся слово обретенное жаждущим приобщиться. Дома его ждала невеста – маленькая, ладненькая девушка из рода Виан (Ита сейчас тоже ждала невеста и тоже из рода Виан, правда, из другой ветви этого рода, тоже маленькая и ладненькая), через десять лет вернувшийся Ив женился на ней, а еще через десять на свет появился Им, первый сын, затем Ис, второй, ну и, наконец, Ит – третий и последний. Старшие дети уже разъехались, а сейчас родительский дом предстояло покинуть младшему.
Ит даже в более чем религиозной семье Биэнн считался мальчиком слишком уж помешанным на всем правильном и немного странным. Чего стоил лишь один-единственный факт – в двадцать с небольшим лет он получил от сокурсников кличку Доменус, а в тридцать – большой разговор с собственным отцом, который попытался первый и единственный раз внушить сыну, что правила все-таки иногда можно и даже нужно нарушать, иначе к сорока годам можно превратиться в… во что именно, Ит так и не понял, но на следующий день честно попытался выполнить отцовский наказ, выйдя на свою обычную утреннюю пробежку в зеленых штанах вместо черных. Этот факт потом года три обсуждала вся улица, после чего Ит правила не нарушал. Просто не мог придумать, как и в чем их можно нарушить. Он всегда приходил на все встречи за пять минут до назначенного времени, всегда смущался, если кто-то в обществе повышал голос, всегда четко выполнял все предписания и никогда не делал себе ни в чем послаблений – ни в учебе, ни в работе, ни в общественной жизни. Организаторские способности у него оказались так себе (из-за ужасной застенчивости), но чужие указания Ит исполнял охотно и тщательно.
…Маджента-маяк, на сей раз мужчина неопределенного возраста, выцветший и невзрачный, подошел к Иту, слегка склонил голову. Он кивнул в ответ, одернул куртку, подхватил сумочку и последовал за маяком. Идти, к несказанному облегчению младшего созидающего, готовившегося мысленно к подъему на самую вершину холма, пришлось совсем недолго. Маяк остановился перед блоком, выглядевшим точь-в-точь как кусок стены, замер на несколько секунд, блок на мгновение оделся тонким призрачным светом, и Ит шагнул в этот свет, нисколько не подозревая о том, что сейчас произойдет.
А в следующий момент его словно бы со всей силы дернуло куда-то в сторону, затрясло, потом возникло ощущение полета, но какого-то неправильного, нелепого, страшного, от которого свело все тело, но тут же отпустило, а потом неведомые силы, которых Ит даже испугаться не успел, выплюнули его, как человек выплевывает фруктовую косточку.
Первое, что Ит ощутил, осознав, что жив и вроде бы цел, было покалывание сотен травинок, продиравшихся через тонкую ткань куртки. В щеку впился мелкий камушек, ремень сумки обнаружился где-то под животом, а правая нога оказалась неловко подвернута и уже затекла.
Он сел, ошалело потряс головой, затем встал на ноги и огляделся. Блок Машины Перемещения, рядом с которым он стоял, находился чуть ли не на самой вершине холма, далеко внизу виднелась круглая крыша здания, которое он определил как Таможню. Индиго-маяка, к большому удивлению Ита, поблизости не оказалось. Да и привычной тропинки между блоками не было, только сухая степная трава да камни. Словно тут никто никогда не ходил.
«Ерунда какая-то, – подумал Ит. – Или это розыгрыш? Студенты постарались?..»
Впрочем, мысль о розыгрыше он отмел сразу – никакие студенты, конечно, не смогли бы такого учинить, не сумели бы. Транспортники не подпустили бы людей к Машине просто так, да и невозможно пошутить с Транспортной Сетью, это вам не штаны антигравом смазать или мировое время во всем институте переставить.
То, что он попал куда-то не туда, Ит понял, когда спускался вниз, к зданию таможни. Вокруг не было ни души, а степь до горизонта была пустой и ровной, как стол. Ни города, ни Полос перемещения. Вообще ничего, только выцветшее жаркое небо сверху да сухая трава до горизонта внизу. А еще эти непонятные ощущения, когда он вошел в канал. Вот это действительно странно. Очень странно. Ит хотел было подумать, что что-то пошло не так, но и эту мысль тут же отмел, как несостоятельную. «Что-то не так» могло пойти где угодно, но только не в Транспортной Сети. У маяков не бывает сбоев, ошибок, просчетов. Безопасность полная и абсолютная – опасней прогуляться из собственного дома в соседний, чем воспользоваться их услугами. Да, стоят они очень дорого, но это беспроигрышный вариант для того, чтобы попасть по назначению.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Я же в институт опоздаю, – огорченно подумал Ит. – Какой кошмар, начинать работу с такого недоразумения. Ужасно неудобно получается».
Внизу, у входа в здание Таможни, тоже никого не было, да и сама Таможня имела вид совершенно нежилой. Видимо, ею вообще никогда не пользовались. Рядом не стояло ни одного домика, в которых обычно жили маяки, не было ни силовых установок, ни стоянки для транспорта. Большой, под триста метров в диаметре купол, вход зияет черной дырой, за порогом непроглядная тьма.
Поколебавшись минуту, Ит вошел. Когда глаза привыкли и тьма превратилась в мягкий сумрак, он увидел, что купол мало что пуст, так еще и не достроен до конца, – выход на противоположной стороне был сформирован, но не оформлен. Над ним веером раскинулись толстые, некогда белесые, а сейчас умершие и посеревшие ветви биоконструкта, и лишь некоторые промежутки между ними успели зарасти кремниевым экзоскелетом, большинство прогонов остались пустыми. Видимо, здание во время завершения постройки недокормили, вот оно и окостенело раньше срока, не дожило до зрелости. В куполе тоже сияли мелкие прорехи, из-за них тьма и делалась не такой густой, рассеивалась и становилась пыльно-серой. Запустение и хаос. И опять же, ни души.
Зрелище было тягостное, и Ит поспешил выйти наружу, на свет. Уж лучше солнце и степь, чем этот безвременно погибший купол.
«Как же им не стыдно, – укорил про себя Ит неизвестных строителей. – Дом рос, старался, а они вот так с ним… непорядочно».
Он пошел прочь от Таможни, но потом в растерянности остановился. Идти было некуда. И все-таки, несмотря на всю непогрешимость транспортников (теперь Ит просто вынужден был это признать), что-то произошло. Он оказался совершенно один в безлюдном чужом месте и не имел представления, как отсюда выбраться. Смутно-знакомое ощущение поднялось откуда-то из глубины сознания, и с превеликим изумлением Ит вдруг понял, что это паника. И что панику он, оказывается, когда-то испытывал, давным-давно, еще в детстве, но потом совершенно про это позабыл.
Он стоял, беспомощно озираясь, сжимая в руках ремень сумки и совершенно не зная, что же делать дальше.
Откуда-то сбоку вдруг донесся звук, за который Ит мысленно возблагодарил небо, – размеренный, волшебный звук шагов, а затем к этому звуку прибавились и другие. Шорох осыпающихся камушков, шуршание травы, а потом – о чудо! – кто-то выругался на неизвестном языке, но сейчас эта ругань показалась Иту самой прекрасной музыкой.
– Сюда! – закричал он что есть мочи. – Я здесь! Сюда!
И побежал, спотыкаясь, навстречу неизвестно кому, но главное – человеку, точно человеку, потому что только человек может так замечательно шуметь и ругаться.
Станция Транспортной Сети
Машина Перемещения, Таможня
Обойдя и внимательно осмотрев здание вокзала, Ри остановился и задумался. Никого и ничего он так и не обнаружил, лишь явно видные следы запустения. Судя по всему, здание сформировали при помощи биоконструкта и сразу после этого по неизвестной причине бросили, не став даже доводить строительство до конца, не завезя никакого оборудования. Но сама Машина Перемещения работала! И это странно, до безумия странно. Ведь судя по тому, что знал Ри, Транспортная Служба если уж приходила куда-нибудь, то приходила навсегда. И обустраивалась с максимальным комфортом. Он повел глазами по сторонам, увидел у подножия холма белый купол Таможни и направился туда – жилые комплексы работников Службы обычно находились неподалеку. Возможно, там кто-то живой есть.