– Так-так-так, – говорил голос. – Давненько вы к нам не показывались.
Света соскочила с дивана и опрометью бросилась в южную часть дома, на кухню. К её счастью, мамы на кухне не оказалось – через окно Света видела, как она несёт в машину кастрюлю замаринованного на шашлык мяса. Это шанс. Кровь стучала в висках, воздух на кухне казался спёртым и затхлым, во рту пересохло. Паразит за спиной беспокойно зашевелился.
«Чувствует, гад, скорую смерть», – злорадно подумала Света.
Интуиция подсказывала: разгадка близка, как никогда. Всё разрешится сегодня. Сейчас.
Вот и дверь. Она показалась Свете шире и выше обычного. А ещё… коварнее, что ли. Если такое определение вообще применимо к куску дерева. Света набрала в лёгкие побольше воздуха, схватилась за золотистую ручку, и открыла дверь в мир страха, надеясь, что это в последний раз.
3
Вначале Марте показалось, что она попала в мультфильм про мальчика и его Тобби. За широким дубовым столом сидел доктор. Крепкий широкоплечий мужчина, чуть за тридцать, с пышными бакенбардами, сомкнувшимися под подбородком двумя мохнатыми лапами. Поверх тёмно-синей рубашки с распахнутым воротом, оголявшим волосатую грудь, был накинут белоснежный халат.
Марта сидела напротив в мягком кожаном кресле. Справа в таком же кресле сгорбилась какая-то старуха, в которой она не сразу узнала Катерину Андрееву. Казалось, сама богиня Сенекута снизошла к ней, чтобы растянуть прошедшие с похорон сына сутки на двадцать лет, за которые женщина иссохла и одряхлела – в плохо прокрашенных корнях волос заметно прибавилось седины. Сцепив покрасневшие жилистые пальцы на животе, Катерина напряжённо смотрела на доктора.
Марта опустила глаза вниз, и сердце едва не выпрыгнуло из груди. Руки неподвластного тела сжимали любимую мягкую игрушку: маленького жёлтого зайца, подаренного тётей Маргаритой на пятый день рождения. Потрёпанный, штопанный-перештопанный, испещрённый стёжками, точно шрамами, но всё же живой! На спине игрушки топорщился заметный горб, пересечённый посередине уродливым швом. Кто-то зашил игрушку, предварительно запихав обратно вату, но без особого старания – отсюда и горб. Пищалка съехала куда-то набок, но какая разница: она всё равно не работала.
Марта увидела красный кровоподтёк, саднящим браслетом обхвативший запястье. Попыталась вспомнить, как получила его, и картинка вынырнула из памяти само собой. Катерина Андреевна нависает над ней престарелым злобным грифом. На ней красный берет и старое чёрное пальто, белый узел кашне топорщится из горловины. Они на улице, они перед входом в больницу. Одной рукой Катерина больно выкручивает падчерице запястье.
– На этот раз меня не обманешь, – змеёй шипит она ей в лицо. Тонкие бескровные губы расползаются, обнажая жёлтые зубы и воспалённые дёсны. – За дуру набитую меня держишь? Ты сделала это специально. Тогда, на кладбище. Я же видела. Не пытайся прикидываться, я видела твои глаза…
Трудно поверить, что такая щуплая и хилая на вид женщина может обладать такой силой. Марта уже почти не чувствует пальцев, так сильно ей стиснули руку.
– Доктора ты не обманешь, – свистит Катерина Андреевна. – Не проведёш-ш-шь… Пошли!
Она с силой дёргает Марту за собой, так и не разжав хватки.
Доктор быстро пролистал короткую синюю книжицу – очевидно, историю болезни, – и поднял глаза на Катерину Андреевну.
– Ну, здравствуйте, мамочка, – слово «мамочка» он произнёс с каким-то особенным презрением, и Марта почувствовала, что Катерина Андреевна ему неприятна. – Жалуйтесь.
Женщина немного помедлила, прочищая горло и слегка подаваясь вперёд.
Сердце Марты заколотилось, живот свело. Она замерла.
– Борис Фёдорович, я к вам за советом, – начала Катерина Андреевна непривычно высоким голосом. Марта подумала, что так она кажется себе интеллигентней. – С Мартой происходят какие-то изменения. В последнее время я стала замечать за ней… хм, как бы вам объяснить…
– Объясняйте, как можете, я догадливый, – усмехнулся доктор.
Катерина Андреевна натянуто улыбнулась.
– В общем, в последнее время я стала замечать проблески сознания, если так можно выразиться. Понимаю, звучит глупо, но я не знаю, как объяснить иначе. Первый раз это произошло прошлой весной. Тогда Марта довольно необычно отреагировала на одну вещь... как будто отлично понимала, о чём речь.
История с Никиткой, подумала Марта. Вот она о чём.
Катерина Андреевна помолчала, давая доктору время спросить, что же это была за «вещь», или хотя бы заинтересованно вскинуть брови, но тот хранил молчание. Сцепив руки под подбородком, он слушал пациентку со скучающим выражением на лице.
– А недавно это повторилось, – продолжила Катерина Андреевна, решив не ходить вокруг да около. – Я сразу к вам. Хотелось бы знать: может это… ну, не знаю, означать начало каких-то улучшений?
Катерина умолкла, а Марта осталась в полном замешательстве. Что она имеет в виду, говоря об «улучшениях»? Разе она больна?
Какое-то время доктор сверлил Катерину Андреевну взглядом. Потом сцепленные под подбородком руки упали на стол, и он раздражённо сказал:
– О каких улучшениях может идти речь, мамочка? У вашей дочери…
– Падчерицы, – сухо сказала Катерина Андреевна.
– Падчерицы, – поправился доктор, – тяжелейший диагноз! Полный аутизм, осложнённый мутизмом – самая неблагоприятная форма детского аутизма. При Каннере ребёнок не пользуется речью, не реагирует на речь других, не поддерживает зрительный контакт, не проявляет интереса к окружающему миру. Последние исследования мозга аутичных детей показали: они воспринимают чужие лица как неживые объекты. Поэтому и относятся к вам, мамочка, как к камню, машине, или табуретке.
– Всё это мне известно, – вставила Катерина Андреевна, не оставляя попыток нести себя соответствующе интеллигентной даме.
– Да нет, очевидно, неизвестно! – живые глаза доктора скользнули по ещё свежим синякам на лице Марты. – Воспитывать таких детей чрезвычайно трудно, не говоря уже о лечении. Домашняя терапия аутичных детей включает в себя комплексный подход. Это не только медикаментозное лечение, но и изменение коренным образом всего образа жизни родителей. Причём пожизненно, ибо на данный момент эта зараза неизлечима. Существует огромное количество развивающих методик, направленных на коррекцию аутизма. Упражнения на внимание, вербальное и невербальное общение, и многое другое…
– Я всё это знаю, – сопротивлялась Катерина Андреевна. Из голоса исчезла напускная выспренность, он приобрёл холодные металлические нотки. Первый симптом просыпающейся в ней злости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});