– Верно, – сказал Туз. – Дела, дела, дела. Есть куда пойти, есть кого скушать, правильно я говорю, Нэтти?
Он рассмеялся. Ему было весело. И не от кокаина. Просто день такой выдался. Вернулся на рассвете, благодаря принятой порции заснуть не смог до десяти утра, несмотря на задернутые шторы и физическое истощение, и все же мог хоть сейчас грызть зубами железные решетки и гнуть подковы. А почему бы нет? Почему, черт возьми, нет? Он стоял на пороге несметного богатства. Он знал это, чувствовал всеми фибрами души.
– Туз, у тебя действительно ко мне дело, или ты звонишь, чтобы время провести?
– Нет, не для того, чтобы провести время. Слушай, Нэт, хочешь понюхать дряни? Прямо сейчас?
– Ну да? – Из голоса Нэта сразу улетучилась вся лень и усталость. Он прозвучал нетерпеливо, даже резко. – Ты меня за нос водишь, Туз?
– Ни-ни, расплачусь первоклассной штучкой, приятель.
– А в долю меня можешь взять?
– В чем вопрос? – сказал Туз, даже и не помышляя исполнить обещание.
Он вытряс из выцветшего бумажного пакета еще три-четыре монеты и теперь выкладывал их на столе в прямую линию. – Но ты должен сделать мне одолжение.
– Говори.
– Скажи, что ты знаешь о белых монетах?
На другом конце провода возникла пауза. Затем Нэт осторожно произнес.
– Белые монеты? Ты имеешь в виду металлические? – Откуда мне знать, что я имею в виду, – ты нумизмат, не я.
– Посмотри на год выпуска. Нет ли там 1941–1945?
Туз перевернул монеты обратной стороной. Одна из них была 1941 года выпуска, четыре – 1943 и последняя – 1944.
– Да. Так и есть. Чего они стоят, Нэт? – Он пытался скрыть возбуждение, но ему не слишком это удавалось.
– Если по одиночке продавать – не Бог весть что, но гораздо больше, чем все остальные. Может быть, доллара по два за штуку. В крайнем случае три, если не БУ.
– А что это значит?
– Не бывшие в употреблении. То есть в превосходном состоянии. У тебя их много, Туз?
– Очень мало, Нэт. Всего несколько штук. – Он был разочарован. У него было шесть свертков, то есть триста монет и те, которые он теперь держал в руках, судя по всему БУ. Не совсем стертые, но далеко не новенькие.
Шестьсот, в крайнем случае, восемьсот долларов. Не слишком шикарный улов.
– Так приноси их мне, – сказал Нэт. – Я заплачу тебе по высшей оценке.
– Он помолчал, потом добавил. – И захвати с собой своего первоклассного порошка.
– Я подумаю, – сказал Туз.
– Эй, не вешай трубку.
– А, пошел ты… – сказал Туз и трубку повесил. Он еще несколько минут сидел, теребя в пальцах монеты и переставляя с места на место банки. Что-то было во всем этом непонятное. Бесполезные облигации и кучка монет на шестьсот долларов. К чему это все?
«К черту, – подумал Туз, – все это ни к чему. Где настоящий клад? Где настоящие бабки?».
Он встал из-за стола, вернулся в спальню и воспользовался остатком последней порции, выданной Лилэндом Гонтом. Выйдя из комнаты с книгой и картой в руках, чувствовал себя уже гораздо лучше. А вот это как раз к чему. И очень даже. Теперь, подзаправившись, он прекрасно соображал.
В конце концов на карте крестиков тьма тьмущая, а он поковырял лишь под двумя камнями, которые этими крестиками обозначены. И под каждым что-то да нашел. Крестик + Плоский широкий камень = клад. Вполне вероятно, Папаша на старости лет подобрел гораздо более того, чем о нем думали горожане, и пропустил пару кушей под конец жизни, перепутав бриллианты с дерьмом, но все же золото, деньги, а может быть и страховка, должны быть где-то под одним из этих широких плоских камней.
Он это доказал. Его дядюшка спрятал ценности, а не только кучку никому не нужных облигаций. На ферме Мастерса он обнаружил шесть свертков монет стоимостью по меньшей мере шестьсот долларов. Не Бог весть что… но и не пустое место.
– Там есть все, – произнес вслух Туз, и глаза его безумно сверкнули. Все, говорю вам, под одним из этих камней, а может быть под двумя или тремя. Он знал это.
Достав листок коричневой бумаги с картой из книги, он повел пальцем от одного креста к другому, пытаясь догадаться, какое из отмеченных мест окажется наиболее счастливым. Палец застыл на имении старого Джо Кеймбера.
Единственное место, обозначенное двумя крестами неподалеку друг от друга.
Он стал медленно водить пальцем по отрезку между этими двумя крестиками.
Жизнь Джо Кеймбера окончилась трагически и забрала с собой в могилу еще три жизни. Его жена и сын в этот момент отсутствовали. Отдыхали. Люди типа Кеймберов не часто позволяют себе брать отпуск, но, насколько Туз помнил, Чэрити Кеймбер выиграла небольшую сумму в государственной лотерее.
Он пытался что-нибудь еще припомнить, но не мог. У него тогда своих дел было по горло.
Что же миссис Кеймбер сделала, когда, вернувшись с сыном домой, обнаружила своего драгоценного супруга – первоклассное дерьмо по всем статьям, судя по разговорам, – почившим в бозе и похороненным? Выехала из штата? Так? А имущество? Может быть, она решила его продать на скорую руку.
В Касл Рок, когда дело доходило до того, чтобы что-нибудь провернуть на быструю руку, обратиться было не к кому, кроме Реджинальда Мэриона – Папаши Мерилла. Обращалась ли она к нему? Он мог предложить ей жесткие условия это было вполне в его стиле – но если она и вправду торопилась убраться, ее могли устроить и такие. Короче говоря, имение Кеймбера, вполне вероятно, к моменту смерти дядюшки тоже находилось в его владении.
Предположение переросло в уверенность в сознании Туза минуту спустя после того, как пришло в голову.
– Имение Кеймбера, – произнес он вслух. – Бьюсь об заклад, что сокровище там. Именно там. Тысячи долларов! Может быть, десятки тысяч!
Помоги, Бог! Он свернул карту, сунул ее обратно в книгу и почти бегом помчался к «шевроле», который одолжил ему мистер Гонт.
Оставался нерешенным еще один вопрос: если Папаша действительно умел отличать бриллианты от дерьма, то зачем он прятал никчемные облигации и векселя?
Туз отогнал от себя досадную мысль и понесся по дороге, ведущей в Касл Рок.
– 5 –
Дэнфорт Китон вернулся домой в Касл Вью как раз в тот момент, когда Туз ехал в более отдаленный район города. Умник все еще оставался прикованным к дверной ручке, но настроение у него было близкое к эйфории.
Последние два года он провел в неустанной борьбе с тенями, и тени одерживали верх. Наступали моменты, когда он понимал, что близок к безумию… чего, безусловно, Они и добивались.
По дороге от Мейн Стрит к дому он заметил несколько «летающих тарелок». Он замечал их и прежде, каждый раз задавая себе вопрос, не часть ли они того, что происходит в городе. Но теперь он знал точно: никакие это не «летающие тарелки». Разрушители сознания. Они могли даже не целиться в его дом, но если и не в его, то в дом других людей, таких же, как он, здравомыслящих, понимающих, что их внешний вид всего лишь адский маскарад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});