Читать интересную книгу Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий - Харуки Мураками

Но эрекция у Цкуру не проходит. Блаженство от влажно скользящей по нему Белой никак не отпускает его – в точности будто после настоящего секса. Границы между сном, фантазией и реальностью окончательно рушатся в его голове.

Вглядываясь в темноту, он подыскивает слова. Не те, которые говорят кому-либо. А просто невысказанные, но правильные слова, которыми заполняют неназванное пространство. Но к возвращению Хайды не успевает. В голове лишь вертится одна-единственная мелодия, повторяясь снова и снова. Ференц Лист, «Le Mal du Pays», вспомнил он не сразу. «Годы странствий», Тетрадь первая, Швейцария. Неизъяснимая тоска охватывает сердце в чистом поле…

И тяжкий сон наваливается на его подсознание.

Когда он проснулся, на часах было восемь утра.

Первым делом он проверил пижаму. После таких снов на ней обязательно оставалась сперма. Однако на сей раз все было чисто. Что за ерунда? Цкуру не сомневался, что кончил – и очень бурно. Он чувствовал это всем телом. Его семя действительно вырвалось из него. Но куда-то исчезло.

И тут он вспомнил, что с ним проделал Хайда.

Цкуру закрыл глаза и поморщился. Неужели это случилось на самом деле? Да нет, не может быть. Разве только во мраке подсознания. Но куда делась сперма? Тоже сгинула в пучине бессознательного?

Совершенно растерянный, Цкуру встал и отправился в ванную. Хайда, уже одетый, сидел в гостиной на диване и читал очередную толстую книгу. Так сосредоточенно, будто находился в другой вселенной. Но, увидев, что Цкуру встал, тут же захлопнул книгу и, безмятежно улыбаясь, отправился в кухню варить кофе, жарить тосты и готовить омлет. Запахло свежемолотыми зернами – аромат, отделяющий день от ночи. Они сели за стол лицом к лицу и стали завтракать под негромкую музыку. Хайда, как обычно, мазал тосты медом.

За завтраком он лишь немного порассуждал о степени прожарки зерен в такой-то кофейной лавке, а потом надолго задумался. Видимо, о книге, которую читал только что. Его взгляд очень долго целился в одну точку, красиво пронзая пустоту, но ничего не схватывая в итоге. Взгляд, с которым он всегда размышлял о вопросах теории. Взгляд на горный ручей, едва различимый за густыми деревьями.

Хайда вел себя как обычно. Воскресное утро не отличалось ничем особенным. Хмуроватое небо, мягковатое солнце. Говоря что-нибудь, Хайда смотрел прямо в глаза. Искренне и открыто. Похоже, на самом деле и правда ничего не случилось. Просто этой ночью ему привиделся очередной кошмар из черных глубин его подсознания. Как только Цкуру понял это, ему стало не по себе. До сих пор в его снах Черная с Белой не раз заявлялись к нему в постель. Регулярно, без приглашения, всегда вдвоем. И он неизменно кончал. Но настолько ярко и живо, как нынешней ночью, не случалось еще никогда. Однако странней всего то, что теперь в их веселую ночную компанию затесался еще и Хайда. Как это понимать?

Но этими вопросами Цкуру решил себе голову не забивать. Сколько тут ни размышляй, ответов все равно не дождешься. Он просто убрал их все в ящичек с табличкой «Не отвеченное», чтобы вернуться к ним как-нибудь позже. Таких ящичков внутри у него было несколько, и множество самых разных вопросов томилось там, ожидая своего часа.

Позавтракав, Цкуру и Хайда пошли в бассейн и минут тридцать поплавали. Ранним воскресным утром в бассейне было совсем безлюдно, и они могли резвиться где угодно и как душа пожелает. Цкуру старался заставить все мышцы работать правильно – в спине, в ногах, на животе. Дышать и пинаться в этой жизни у него всегда получалось неплохо. Задай только ритм – и все заработает само. Хайда, как всегда, уплывал вперед, а Цкуру его догонял, глядя, как ноги Хайды поднимают буруны пенных брызг над водой. Картина, которая Цкуру всегда слегка завораживала.

Они приняли душ и оделись. Взгляд Хайды утратил мистическую пронзительность, и он стал выглядеть как обычно. Да и Цкуру, размяв как следует мышцы, наконец успокоился. Выйдя из спорткомплекса, они вместе зашагали к библиотеке. По дороге почти не разговаривали, но для них это вовсе не было редкостью. Хайда сказал, что хочет кое-что проверить в читальном зале. И это прозвучало вполне нормально. «Проверять кое-что в читалке» было его любимым занятием. Как правило, это означало, что он просто хочет побыть один.

– А я домой, стирку устрою, – отозвался Цкуру.

У входа в библиотеку они махнули друг другу и расстались.

После этого Хайда надолго куда-то пропал. Ни в бассейне, ни на лекциях не появлялся. Как и до их знакомства, Цкуру молча завтракал, плавал в бассейне, конспектировал лекции, зубрил иностранные слова и грамматику. В общем, жил себе тихо и одиноко. Время обволакивало, как призрак, и растворялось в прошлом почти бесследно. Иногда он ставил «Годы странствий» и вслушивался в фортепиано.

Прошла неделя, а его новый друг все не давал о себе знать.

«Может, он решил порвать со мной? – задумался Цкуру. – Почему бы и нет? Вот так, без предупреждений и объяснений, просто взял и исчез, как те четверо в городе моего детства? И все – из-за дикого полусна-полуяви той ночью? Скажем, каким-то невероятным способом подглядел, что творилось тогда в моей голове, и теперь сторонится меня? А то и ненавидит?.. Да нет, ерунда. Что бы ни вытворяла подкорка, наружу это не вылезет. И увидеть это Хайда просто не в состоянии. Но все-таки почему так и чудится, будто его пронзительные глаза различают в пучине моего «я» нечто извращенное?»

От этой мысли Цкуру невольно смутился.

Так или иначе, лишь теперь, когда Хайда исчез, Цкуру понял, до чего новый друг скрашивал его бесцветные будни. С ностальгией вспоминал он теперь беседы с Хайдой, его неповторимую, чуть насмешливую манеру речи. Любимую музыку Хайды, книги, которые тот иногда читал вслух, его версии происходящего на свете, своеобразный юмор и меткие цитаты откуда ни попадя, еду и кофе, что он готовил. Пустота, которую Хайда оставил после себя, стала для Цкуру частью повседневной жизни.

«Что же я смог дать ему взамен? – спрашивал себя Цкуру. Отчего-то его это терзало. – Что в таком друге могло остаться после меня? Сам-то я, похоже, обречен быть один, придется с этим смириться. В моей жизни появлялись разные люди, но не остался никто. Каждый будто искал там что-то для себя, но не находил (или же находил, но разочаровывался и злился) – и в итоге исчезал. Все уходили. С пустыми руками. Без объяснений и даже не простившись как следует. Будто острым топором обрубали вены, в которых еще бежит кровь и слышится пульс. Определенно, какая-то моя червоточина рано или поздно выводит всех из себя…»

– Бесцветный Цкуру Тадзаки, – сказал он вслух.

В конечном итоге, ему абсолютно нечего предложить. Ни людям вокруг – ни, пожалуй, себе самому.

И тем не менее через десять дней после их расставания Хайда появился в бассейне. Когда Цкуру коснулся стенки бассейна, чтобы развернуться и плыть обратно, кто-то легонько хлопнул его по руке. Он задрал голову. На бортике прямо над ним сидел на корточках Хайда – в плавках и черных ныряльных очках на лбу – и, как обычно, приветливо улыбался. Они встретились взглядами впервые за столько дней, но лишь молча кивнули друг другу – и пустились, как обычно, в долгий парный заплыв по одной дорожке. Сообщаясь только ритмами плавных гребков в голубоватой воде. Ни в каких словах нужды не было.

– Съездил в Акиту на несколько дней, – сообщил наконец Хайда, когда они вылезли из воды, приняли душ и стали вытирать волосы. – Дома случилось кое-что, пришлось срочно уехать…

Неопределенно хмыкнув, Цкуру кивнул. Уезжать посреди семестра на целых десять дней? На Хайду совсем не похоже. Все-таки лекций он, как и Цкуру, старался не пропускать. Стало быть, и правда что-то стряслось. Правда, что именно, он не сообщил, а Цкуру не стал расспрашивать. Но как бы там ни было, с возвращением Хайды он смог наконец вытолкнуть из легких сгусток воздуха, застрявший там с тех пор, как они расстались. И опять задышал полной грудью. Значит, его друг исчезал вовсе не потому, что хотел от него отвернуться.

Они снова общались, как раньше. Все так же болтали, вместе ужинали. Валяясь на диване, слушали принесенные Хайдой компакты, обсуждали музыку и книги. Или же просто молчали в одной комнате каждый о своем. По субботам засиживались допоздна, и Хайда оставался у Цкуру на ночь. Стелил себе на диване в гостиной и засыпал. Больше ни разу он (или его альтер эго – если то, что привиделось Цкуру, вообще случилось) не заходил среди ночи в спальню и не смотрел на Цкуру из темноты. И хотя Белая с Черной то и дело продолжали резвиться в его постели во сне, никакого Хайды там больше не появлялось.

И все-таки Цкуру ловил себя на том, что в ту ночь странный Хайда своими призрачными глазами все-таки заглянул в него. След от того взгляда так и остался у Цкуру внутри. Нечто вроде саднящей боли от легкого ожога. Именно в те минуты Хайда изучил все потаенные желания Цкуру, препарировал их одно за другим – но все-таки решил дружить с ним и дальше. Просто чтобы свыкнуться с этим новым знанием и успокоиться, ему понадобилось одиночество. Вот он и прервал их общение на целые десять дней.