Читать интересную книгу Все учесть невозможно - Марина Серова

«Ах, знал бы ты, насколько оно запутанное…» — подумала я.

— Конечно, Андрей, — кивнула я. — Если это не будет противоречить интересам моих клиентов…

Он согласился. Условия моей игры он принимал.

— Ладно, я побежал, — протянув руку, сказал он. — Можешь приступать, мой маленький Шерлок…

Танька пожала его ладонь и, задумчиво глядя вслед его длинной фигуре, спросила:

— Он ваш жених?

— С чего ты взяла? — в ужасе отшатнулась от нее я.

— Он красивый, — мечтательно проговорила девочка.

— Не все красавцы являются моими женихами, — заверила я ее.

— А, вы же со Стасом, — понимающе кивнула Танька.

Я задохнулась. Ну и дела… Откуда эта малявка почерпнула этакие сведения? Нет, надо все-таки быть поосторожнее с младым поколением. Уж больно оно наблюдательное…

* * *

Бедная Людмила Сергеевна все еще пребывала в шоковом состоянии и, когда я вошла, занималась тем, что убиралась в комнате Халивина.

Я остановилась в дверях, не смея обратить на себя ее внимание.

— Давно она так? — тихо спросила я у Федора.

Он пожал плечами и тихо ответил:

— Как только они ушли…

— Ладно, пока не беспокой ее, — попросила я. — Тем более, что у меня дело к тебе. Ты в состоянии со мной говорить?

Я пристально посмотрела на него. Надо отдать ему должное, Федор взял себя в руки.

— Конечно, — кивнул он.

Мы вошли в его комнату. Компьютер встретил нас молчаливым презрением. Всем своим видом он показывал, что ничего не знает и открывать тайну не собирается.

— Ты уже знаешь от Тани, что произошло? — спросила я.

— Нет, она успела только сказать, что случилось нечто ужасное. А потом убежала. Ей здесь не резон рисоваться…

— Дискеты в тайнике не было, — сообщила я.

Он округлил глаза.

— Как? — полушепотом переспросил он, явно шокированный услышанным.

— Вот так, — развела я руками, — даже следов не осталось…

— Вы хорошо искали?

Он цеплялся за надежду. Может быть, все это неправда?

— Хорошо, — разрушила я его надежду с безжалостностью, от которой наверняка содрогнулись небеса.

— Да уж… — пробормотал он.

— Там мотался какой-то хмырь, похожий на Лешу. Но, сам понимаешь, таких миллион.

Федор согласился со мной. Я вкратце пересказала ему посетившие меня соображения на этот счет и спросила:

— Раньше ты никогда не чувствовал, что за тобой следят?

— Нет, кажется…

— Это очень важно, Федя, — настаивала я. — Понимаешь, я почти уверена, что убийство твоего отца напрямую связано с дискетой.

— То есть его убил тот же, кто сейчас ее спер? — испугался он.

— Я этого не говорила. Во-первых, я до сих пор не знаю, что было на этой дискете.

Он замялся. Поднял на меня глаза и прошептал:

— Я не могу об этом говорить. Это позор.

— Теперь это уже не имеет значения. Мертвые сраму не имут — разве ты не слышал?

— А их дети?! — воскликнул он.

— Федор, — продолжала я уговоры, — ты же не хочешь, чтобы все осталось безнаказанным и Ирина пришла к власти?

— Нет.

— Тогда расскажи мне о том, что за информацию хранил твой отец?

— О доходах, — пробормотал он.

— О каких?

— Он продавал оружие чеченцам и еще… Вы никому не скажете?

— Нет.

— Содержал публичные дома.

Эту фразу он произнес едва слышно.

— То есть он был сутенером? — присвистнула я. Конечно, чтобы тебя публично растерзали, хватило бы и оружия для террористов, но вкупе с публичными домами… Да уж, ничего себе «партийцы»…

— Нет, не только он. Вся верхушка ПТН.

О господи!

— Так на дискете были все имена?

— Конечно. В этом весь прикол… Если сейчас эта дискета у них, пиши пропало. Они ее уничтожат.

— А копия? Ты что, не скачал ее на винт? — спросила я в надежде, что ему хватило на это ума.

— Нет, я не успел.

«Или не догадался, — подумала я. — Ох, как это глупо!»

— Ладно, будем искать.

Он взглянул на меня с надеждой.

— Вы не думайте, мы вам заплатим! — поспешил заверить меня Федор.

— Сначала вы мне поможете, — заявила я.

— А как?

— У тебя есть видеокамера?

— Есть.

Значит, есть… Это очень хорошо.

— Друзья по партии придут на похороны?

— Конечно, — передернул он плечом.

Мне там появляться нельзя, это ясно как божий день. Меня вычислят сразу. Я закусила губу, пытаясь сообразить, как же мне поступить. Подставлять детей?

— А в квартиру прощаться?

— Думаю, да…

— Ты сможешь установить видеокамеру так, чтобы она была незаметной?

Он окинул взглядом комнату и кивнул.

— Постараюсь.

И мы начали продумывать наш план. На осуществление его оставалось крайне мало времени. И нам следовало поторопиться.

* * *

Покидая квартиру Халивина, я бросила взгляд на Людмилу Сергеевну. Она все так же хаотично и бессмысленно двигалась по комнате.

— Ты справишься? — с сомнением спросила я Федора. Мне внушало опасение ее состояние.

— Скоро придет Стас. Я ему уже позвонил.

— Все-таки я бы вызвала врача, — посоветовала я.

— Это шок. Он пройдет. И тогда будет еще страшнее. Она даже не могла себе представить подобное. Жизнь семьи была спокойной, безмятежной. И — вдруг такой расклад…

— А ты? Мог себе представить?

Он встретил мой вопросительный взгляд очень спокойно. Бледное подобие улыбки с оттенком горечи появилось на его губах.

— Да, — уверенно ответил он. — Я этого ожидал. Может быть, надеялся, что этого не произойдет, но чувствовал, что мои надежды тщетны. Понимаете, мой отец напрашивался на такой конец. И эти его друзья… Вы заметили, какие у них глаза? Заторможенные. Или еще лучше сказать — замороженные. Как будто они предпочитают двигаться по инерции. И если что-то появляется на их пути, они стоят какое-то время, не понимая, почему это здесь появилось. А потом сталкивают с дороги это «что-то». Потому что они должны двигаться дальше. По намеченной траектории…

— Ты считаешь, что твой отец начал им мешать?

— Нет, он просто устал двигаться и все чаще начал останавливаться, — задумчиво произнес Федор. — Наверное, одна из этих передышек и стала для него роковой. Ведь когда ты останавливаешься, появляются мысли. И ты невольно начинаешь задумываться. Я боюсь, что именно это он и начал делать. Задумываться. А в его положении это было опасно.

Уходя, я снова оглянулась. Людмила Сергеевна продолжала двигаться по комнате со странной пластикой, свойственной лунатикам.

«Потому что они должны двигаться дальше», — подумала я. И усмехнулась. Двигаться, не наделяя свои поступки особенным смыслом?

Или…

Ах, добраться бы до заветных косточек! Может, они дадут мне совет?

* * *

Я уже поднималась на свой этаж и мирно размышляла на тему «Судьба Халивина в призме впечатлений Татьяны Ивановой», пытаясь разложить этот феномен по полочкам, и, наверное, так бы и шла себе спокойно, если бы мой машинальный и рассеянный взгляд не направился в сторону окна.

Именно в этот момент я опять увидела приземистую фигуру, быстро удаляющуюся от моего дома. В плотно надвинутой кепочке и с поднятым воротником куртки, из которого торчали только уши.

— Будет мне покой сегодня или кто-то решил извести меня? — мрачно пробормотала я, спускаясь обратно с такой быстротой, на которую только была способна.

По дороге я чуть не сшибла несчастную тетю Валю, пыхтящую мне навстречу.

— Извините, — коротко бросила я, представив себе, какое количество гнева падет на мою несчастную голову при следующей встрече.

Вылетев на улицу, я остановилась, беспомощно оглядываясь.

Странная фигура исчезла. «Может быть, у вас, гражданка Иванова, уже начинаются глюки, — подумала я. — Может быть, вам просто хочется, чтобы данный объект шастал вокруг вашего дома с дурными намерениями».

Если честно, то мне совсем этого не хотелось. И я весьма охотно списала бы все на плоды моего расстроенного воображения, но в подъезде пахло теми самыми сигаретами, которые курил Леша. И фигура эта была как две капли воды похожа на Лешину.

«Чего же ему от меня надо?» — подумала я и ответила сама себе, что ни в коем случае не шоколада. Надо ему совсем другое. А именно — чтобы я испарилась и перестала маячить на горизонте. Вот он и пугает меня, выполняя указание руководящих органов в лице Ирины со всей добросовестностью, на какую только способен. Неужели шпионить легче, чем стоять у станка?

Я вернулась в подъезд и снова проделала многотрудный путь наверх. Ноги гудели, я окончательно замерзла и, открыв дверь, поняла, что сейчас сяду на пол и разревусь. Потому что подлости отнюдь не кончились.

Моя квартира представляла собой плачевное зрелище. Как если бы неведомый кретин решил заняться у меня ремонтом и начал приготовления. Все мои вещи были вытащены из ящиков и разбросаны по полу.