Читать интересную книгу Сладкие разборки - Светлана Алешина

Но Валера будто и не замечал нашего веселья. Он молча, даже не сказав спасибо гаишнику за оказанную услугу, положил трубку и оглядел всех нас беспомощным и растерянным взглядом.

— Машина зарегистрирована на имя Сучкова Дмитрия Геннадьевича!

— сказал он.

Мы так и ахнули.

Воцарилось молчание. Его нарушила я сама, сказав:

— Боже мой, какая же я дура! Как я не подумала, что у Сучковых тоже должна быть машина?

— И очень крутая, — вторила мне Л ера Казаринова. — Они же были предпринимателями!

— Но, понимаете, — принялась я оправдываться, — Анжела так долго жаловалась мне на безденежье, что мне и в голову не могло прийти, что у них есть машина, да еще такая!

— И из-за этого мы весь вечер гонялись за призраком! — добавил Валера Гурьев.

Машинально, не думая, я стала набирать номер мобильника Пацевича, чтобы рассказать ему о результатах наших поисков. Голос, сказавший мне в трубку «да», я поначалу не узнала: мне показалось, это был голос пожилого усталого человека. Но это был вполне узнаваемый Пацевич в этом он меня уверил, и через некоторое время я уловила знакомые интонации его голоса.

Так как у Пацевича на визитке было напечатано: «Берегите время абонента!» я старалась говорить быстро, ясно, четко излагая события. Услышав про черную «Ауди», Пацевич вдруг оживленно переспросил:

— Какой, вы говорите, номерной знак? Я повторила. Я так долго и мучительно вспоминала его, что в конце концов выучила наизусть.

— Да, это номер машины Сучкова, подтвердил адвокат. — Напрасно вы мне сразу не позвонили и не спросили…

— Но откуда ж я могла знать, что он вам известен? — возразила я виновато, точно школьница.

— Ну да, — согласился Пацевич.

Мне-то он стал известен чисто случайно. Мне этот номер сообщил Игорь Горелов.

— Сообщил? Зачем?

— Понимаете, эта сучковская «Ауди» — та самая машина, в которой его возили на разборку, именно ее вы видели, лежа на полу в трамвае.

Я так и ахнула и, позабыв о том, что у Пацевича на телефоне деньги капают, на мгновение замолчала, потеряв дар речи.

— Собственно, неудивительно, что бандиты взяли именно машину Сучкова, вновь заговорил Пацевич, так и не дождавшись моей ответной реплики. — Для подобных разборок машины обычно угоняются, и если уж угонять, то проще всего угнать как раз машину Сучкова: ее-то уж точно никто не хватится, раз сам хозяин мертв и лежит в багажнике…

— А вторая машина, которая участвовала в разборке? — спросила я, обретя наконец дар речи. — Вы говорили, там было две машины…

— Да, еще серебристо-серая «девятка», — подтвердил Пацевич. — Игорь запомнил ее номер, это все, что он мог сделать в данном случае.

— И вы узнали, чей это номер?

— Узнал… В сводке ГИБДД эта машина числится как угнанная, заявили об угоне уже после разборки, так что скорее всего хозяин машины ко всей этой истории не причастен.

— Думаете, бесполезно идти к нему спрашивать?

— Он вам скажет, что машину у него угнали и он знать ничего не знает. И это скорее всего будет правдой. Для того бандиты и угоняют машины, чтобы, во-первых, не жалко испортить было, а во-вторых, чтобы ниточка расследования никуда не вела.

— Так что теперь эта машина стоит тихо-мирно где-нибудь в тихом переулке…

— Более вероятно, что ее обгорелый остов валяется сейчас где-нибудь в лесу. После таких дел машины обычно сжигают, чтобы не оставить случайных улик.

Мне стало грустно и жалко до слез несчастного владельца «девятки», в одно мгновение оставшегося без машины.

— Да, вот еще что, Сергей Маркович, — вспомнила вдруг я. — Я еще хотела спросить: вы случайно имя и адрес дяди Сучкова не выяснили?

В трубке послышался тяжкий вздох.

— Извините меня, нет, — сказал он устало. — Замотался сегодня, не сумел, забыл. Завтра позвоню, честное слово!..

— Но завтра же воскресенье…

— Да это ничего — у сучковского адвоката мобильник, и по выходным он не имеет привычки напиваться до беспамятства…

— Кстати, может быть, мне стоит с ним поговорить? Может, он что-то знает?..

— Хорошо, я сам с ним поговорю, — заверил меня Пацевич. — Завтра пойду к нему домой по старой дружбе. Я вам перезвоню. Только опять же — шансов что-либо узнать очень немного… С Наташей попробуйте еще поговорить… Кстати, вы еще не заходили к ней?..

— Вечером зайду, — сказала я, — если не забуду…

— Не забудьте, пожалуйста! — повторил Пацевич. — А пока давайте кончим на сегодня…

Положив трубку, я объявила всем:

— Пацевич все знал про этот номер.

— Слышали, — отозвался Валера Гурьев. — А что он говорил там про вторую машину?

— Да ничего особенного, — ответила я. — Серебристо-серая «девятка», числится угнанной…

Валера Гурьев понимающе кивнул.

«И что же нам теперь делать?» — хотела я сказать, но не успела: дверь резко распахнулась, и в наш кабинет вошел Евгений Васильевич Кошелев, наш шеф.

— О! Отлично! Наконец-то вся команда в сборе! — воскликнул он с нескрываемым сарказмом. И повернулся ко мне:

— И вы, Ирина Анатольевна, здесь, я очень рад, наконец-то увиделись! Мечтаю об этом, можно сказать, с самого утра!

— Между прочим, у меня сегодня выходной, — сказала я невозмутимо.

— Между прочим, у меня тоже! — Шеф был на взводе, и мы все знали почему. — Да только какой же, к черту, выходной, когда такое творится!

— А что творится? — спросила я невинно.

— Вы, Ирочка, — шеф приблизил, насколько было можно ему, стоявшему в форме вопросительного знака, ко мне, преспокойно продолжавшей сидеть, свое лицо вплотную, — не прикидывайтесь, пожалуйста, наивной идиоткой, все знают, что это не так!

— Спасибо!

— Не за что! — Шеф выпрямился, став похожим на знак восклицательный. — Что вы учудили с вашей программой? Вы приглашаете туда кого хотите, я вам абсолютно ничего не навязывал. Так смотрите же, что за людей вы приглашаете! Вчера в вашей передаче участвовала эта бизнес-вумен могли бы и поинтересоваться, что за человек ее муж! Получается: мы готовили программу с ее участием, а муж в это время устраивает разборки, расправляется с конкурентами. Мы делаем передачу, его жена в эфире, а его самого в это время арестовывают, прямо во время нашей программы. Вы что, думаете, такое легко сойдет с рук приглашать на телевидение жен мафиози?

Полагаете, это позволительно — рекламировать личную жизнь бандитов? Вы же бросили тень на все телевидение, вы подставили под удар всех нас, начиная от генерального директора ГТРК и кончая… Ну да, кончая всей вашей бригадой! Или вы думаете, что после случившегося вам и дальше позволят транслировать вашу программу?

Шеф наконец умолк, утомленный криком, уселся на стул, вовремя подставленный ему Костей Шиловым. Я сидела, угрюмо глядя перед собой. Вот так они всегда поступают, эти начальники: сначала втянут тебя против воли в какую-нибудь историю, а как случится беда, первые же от тебя и отворачиваются, даже хотят все свалить на другого, сделать из него козла отпущения.

— Все это очень мило! — сказала я таким хриплым, сдавленным голосом, что сама испугалась, не ожидая, что у меня может быть такой. — Все прямо по Ницше падающего толкни! Когда все идет благополучно, вы все такие любезные, даже ласковые, прямо сама доброта. А стряслась неприятность — вы меня и знать не хотите. И нечего строить из себя оскорбленную гордость! — вдруг выпалила я, вскочив со стула. — Между прочим, это вы втянули меня в эту историю! У меня на вчерашний эфир была совсем другая заготовка, совсем другая предполагалась участница. А вы мне эту Наташу Горелову подсунули, да еще в последний момент, и отказаться было нельзя — в приказном порядке! Вы откуда ее откопали? Почему так срочно решили поменять план, включить туда Наташу? Почему? Она вам что, родственница? Откуда вы ее знаете?

В изнеможении я снова плюхнулась на стул, закрыла лицо руками. Слышала голос Леры Казариновой, сказавшей:

— Однако это интересный вопрос. В самом деле, почему?

И зашипевшего было Кошелева: «Что вы себе позволяете, девочка!» — никто не испугался. Напротив, по-прежнему спокойно, ледяным тоном, заговорил Валера Гурьев:

— Это не праздный вопрос, Евгений Васильевич!

Все эти события — разборка, арест Игоря Горелова — взаимосвязаны между собой и участием Наташи в телепередаче! И нам очень важно знать, что является причиной ее срочного участия в передаче, тем более внепланового, экстренного.

У меня дух захватило. А что, если Евгений Васильевич, наш шеф, замешан в этой грязной истории? От таких мыслей становилось страшно.

— Но… — вид у Кошелева был растерянный, — собственно говоря, это вы не мне, а Мише Завьялову должны спасибо сказать. Он мне эту кандидатуру подсунул.

— Кто такой Миша Завьялов? — спросила я.

— То есть как это кто такой? — удивился шеф. — Вы это у меня спрашиваете, кто такой? Ваш, Ирина, новый ухажер, вот кто! Ну, такой, неуклюжий, с бородавкой на щеке…