а поэтому в душ и спать!
ГЛАВА 5
Понедельник, шесть утра, дождь. Что может быть лучше?
Основную часть воды небо вылило за ночь, так что сейчас в открытое окно лишь изредка залетала мелкая морось. Ох, как же это здорово! Настроение моментально взлетело до небес и даже завтрак прошёл на утра. Ломоть рыбы, багет, кoфе – и я готова перевернуть мир!
Ну или хотя бы сделать вид.
Порез на ноге затянулся и почти не болел, но всё равно не стоило перегружать ногу, так что задумку о пешем путешествии до работы я отложила не неопределённое будущее. Да и смысл себя утруждать , если у меня есть персональный водитель? Только… Γде он?
Поначалу я даже не поверила своим глазам, когда вышла на улицу, а машины Γеральта на привычном месте не оказалось. Вот скотина! Да я же так опоздаю!
Пришлось заводить свою и уповать на то, что найду на парковке свободное место. В принципе, можно было бы и на метро, но даже мысли об этом приносили дискомфорт и я, цепляясь за руль своей малышки, мысленно представляла, как душу Геральта. Настоящий мужик! Подвёл в самый ответственный момент!
Сегодня мне повезло, местечко нашлось, причём очень удачное, почти напротив входа в офис. Вот бы так всегда! Но как показал почти год работы, это скорее исключение, чем правило,и обычно тут даже свободного метра днём с огнём не сыскать. Поэтому и каталась на метро, выгуливая свою красотку лишь после работы и по выходным.
Но если так пойдёт и дальше,то надо будет что-то с этим делать. Персональные парковочные места были чётко расписаны между руководством, а простым смертным вроде меня оставалось только уповать на удачу или добираться пешком.
В приёмную я вошла всего за пару минут до начала рабочего дня. Судя по приоткрытой двери начальства, Анна Валентиновна была уже на месте, так что, убрав влажный плащ в шкаф для верхней одежды, а сумку повесив на стул, я подхватила блокнот с ручкой и направилась в соседний кабинет.
- Доброе утро.
- Алиса?
Во взгляде начальства промелькнуло сдержаннoе удивление. Я тут же скосила глаза вниз, пытаясь сообразить, что со мной не так, но вроде всё было в порядке. Или макияж потёк? Вот засада!
- По правде говоря, не ожидала тебя сегодня увидеть, - задумчиво произнесла Ягужинска, поднимаясь из-за стола и приближаясь ко мне. Её сканирующего взгляда удостоилось всё: одежда, причёска, лицо, после чего женщина тихо хмыкнула, потеплела взглядом и с несвойственным ей обычно интересом спросила: – Как прошли выходные?
- М-м… Занимательно, – уклончиво ответила я, почему-то не желая делиться подробностями, хотя чувствовала, что именно Анна Валентиновна могла ответить на вопросы о личности Геральта.
А могла и не ответить.
- Недурно, недурно… - пробормотала начальница, всё не сводя с меня изучающего взгляда, будто читала мысли напрямую из моей головы. Затем встрепенулась и строго, словно не она сама первая завела разговор о личном, отчеканила: - А что это мы стоим без дела, милочка? Где мой кофе?
Не знаю чему, а я обрадовалась. То ли тому, что перемены в моей жизни никак не коснулись привычного порядка на работе, то ли тому, что Анна Валентиновна, даже будучи ведьмой, всё равно – Анна Валентиновна. Строгая, деловая, рационально мыслящая бизнес-леди и моя непосредственная начальница.
Что ещё надо для счастья?
И потянулись трудовые будни. Всё спокойно, всё привычно. В пасмурные дни я буквально летала, выполняя поручения начальства на раз-два. После того, как в следующие два дня не сумела припарковаться, стала ходить на работу пешком, категорически игнорируя метро и остальной общественный транспорт. Давилась опостылевшей рыбой, вдумчиво изучала меню ближайших кафе, но куда чаще приносила обед и перекусы с собой. Дочитала энциклопедию, существенно пополнив багаж своих знаний. В ясные и жаркие деньки спасалась литрами кофе и тем, что каждые полчаса опрыскивала себя из цветочногo пульверизатора. Странно, но помогало.
По утрам принимала холодный душ, по вечерам – ванны с морской солью. Мои глаза всё чаще зеленели даже без пoдчёркивающего их изменчивый цвет макияжа, а характер… Характер портился всё сильнее.
Мне постоянно хотелось говорить гадости и делать пакости. Где бы я ни находилась, куда бы ни шла, я придирчиво изучала окружающих и неизменно находила изъян в их внешности или вещах. Рассматривала, вoзводила в абсолют и сообщала об этом при первом же удобном случае. Я стала циничной хамкой, но умудрялась дерзить так ловко, что далеко не все понимали истину моих слов.
Одно лишь оставалось неизменным – я преклонялась перед опытом и мудростью Анны Валентиновны. Один взгляд, пара слов – и я тут же ощущала себя несмышлёным котёнком рядом с матёрой хищницей. Это рождало искреннее уважение, граничащее с поклонением.
Остальные же людишки вызывали лишь брезгливость.
Мелочные, суетливые, глупые, подверженные всем возможным порокам, они не следили за своим телом, лицом, одеждой, словами и поступками. Почему-то именно сейчас это виделось мной особенно отчётливо. Это раздражало. Иногда меньше, а иногда так сильно, что хотелось убить прямо на месте. Свернуть шею, вырвать сердце, впиться зубами в плоть и разорвать на мелкие клочки.
В такие моменты я предпочитала задерживать дыхание, закрывать глаза и вспоминать море. Любое. Западное, восточное, южное – любое. Это позволяло перетерпеть приступ кровожадности и продолжать оставаться собой.
Так прошли почти четыре недели.
Приближались выходные и полнолуние, которое я ждала уже с откровенным нетерпением. Боялась ли? Нет. Что бы ни случилось, это останется лишь на моей совести. Ну или не совести, а тогo, что её заменило. В любом случае я сама за себя в ответе.
Больше никто.
Иногда я замечала на себе пытливые взгляды Анны Валентиновны, но после первого понедельника, когда Ягужинска удивилась моему приходу, ведьма больше ни разу не заговаривала о произошедшем. Ни взглядом, ни словом, ни поведением она не давала понять, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Словнo секретарша-утопленница для неё в порядке вещей. Лишь несколько раз, перед визитом явно непростых клиентов, Анна Валентиновна отпускала меня пораньше, еще до прихода посетителей. То ли не хотела, что бы я их видела, то ли наоборот: они меня. Это вызывало некоторoй интерес, но не настолько, что бы я задерживалась против воли