предметами в комнате для допросов. Пластиковый браслет на правой руке соединялся с петлей на столешнице, другую руку оставили свободной, чтобы Анна могла держать бумажный стаканчик. Комната была освещена люминесцентной лампой, скрытой в трубке из армированного стекла, и высоко над дверью, напротив Келсо, в стене торчал стеклянный рыбий глаз камеры, который, не мигая, наблюдал за женщиной.
Анна поняла, что дела ее плохи, когда коп, забравший ее из общей камеры, не стал задавать вопросы. Он просто привел ее сюда, принес кофе и ушел. И теперь она считала минуты до того момента, когда должна была открыться дверь.
Тот, кто направлялся к ней, словно прочел ее мысли: железные петли скрипнули и на пороге появился человек, которого она меньше всего ожидала здесь увидеть.
Рон Темпл сухо улыбнулся своему сопровождавшему, открывшему дверь:
- Благодарю, детектив. Я сам этим займусь.
Полицейский с любопытством взглянул на Анну, но вышел, не сказав ни слова. Дверь захлопнулась, и Темпл тяжело рухнул на свободный стул, положив на стол перед собой серебристый металлический кейс. У него был усталый вид, глаза покраснели; на нем было теплое пальто с высоким воротником, в котором он ходил в Вашингтоне. Анна решила, что он прилетел сюда сразу же, как узнал о ней.
- Какого дьявола вы вытворяете, Келсо? - произнес он негромким, усталым голосом. Анна поморщилась: она никогда не слышала от Темпла ни одного грубого слова. Он продолжал: - Вы вообще понимаете, в какое дерьмо вляпались и как глубоко в нем сидите? Можете не отвечать. Конечно понимаете. Потому что вы сотрудник лучшего из правоохранительных органов этой страны, а не идиотка.
- У меня были причины... - начала было она.
- Это не разговор! - загремел он, давая волю раздражению. - Вы еще вздумали оправдывать свою неслыханную глупость! - Темпл смолк и оглянулся на глазок камеры.
Огонек, показывающий, что идет запись, погас, и он снова повернулся к пленнице. На лице его отражались смешанные чувства: гнев, разочарование, грусть и еще что-то, чего Анна не смогла определить.
- Вы поставили под удар Службу, Анна. Не только себя, но и всех нас. Мне пришлось идти на поклон к дюжине шишек местной полиции, чтобы замять ваше дело, понимаете вы это? По легенде, которую я скормил фараонам, ваша прогулка на корабль была операцией наблюдения, проводившейся под глубоким прикрытием, и вы должны это запомнить. Меньше всего мне хочется, чтобы в Нью-Йорке узнали, что агент Секретной службы США занималась здесь несанкционированным, незаконным расследованием!
- Это был единственный способ...
Он не обратил на нее внимания.
- Мне все известно. Когда мне позвонили, я начал догадываться. Я велел Дрейку и Тайлеру порыться в вашем компьютере. Вы воспользовались доступом в систему Министерства юстиции и к базам данных Национального информационного криминалистического центра, чтобы провести незаконный поиск, скрывали это от всех нас и пренебрегали выполнением своих прямых обязанностей.
Она смотрела ему прямо в глаза. Все, что он говорил, было правдой. Последние несколько месяцев, с того дня, как Анна Келсо вышла из больницы и вернулась к оперативной работе, она целиком посвятила себя расследованию нападения на Скайлер и установлению личности преступников. Несмотря на приказ оставить это дело специальной группе. Дело было закрыто; надежные нити привели агентство к трем боевикам триады "Красная стрела", но ни одного арестовать не удалось - они погибли в перестрелке с полицией.
Келсо не верила ни одному слову. Киллеры не были связаны с триадой - она чувствовала это нутром.
За гибель Дански, Мэтта Райана и других хороших агентов был ответствен кто-то иной; но никто не прислушивался к ее мнению в агентстве, где просто хотели похоронить мертвецов и двигаться дальше.
Ярость Темпла несколько поутихла, и он вздохнул:
- Я сам во всем виноват. Я должен был заметить признаки. Я должен был понять, что вы не готовы возвращаться к работе.
- Не говорите так, словно я... - она не сразу подобрала нужное слово, - больна.
- Вы действительно считаете, что, вороша прошлое, вы почтите память Мэтта Райана? - Он покачал головой. - Представьте, что подумали бы о вас Дженни и ее дети!
- Вы ничего не понимаете! - возразила она.
- Нет, понимаю, - отрезал он. - Я знаю, чем вы обязаны Мэтту, Анна. Я знаю, что он для вас значил.- Темпл открыл кейс и вытащил пакет с ее личными вещами, из тех, в которые полицейские складывают вещественные доказательства. Он порылся внутри и извлек прозрачный пакетик - в нем лежали шприц, похожий на карандаш, и пара ампул. - И еще я понимаю, как он разочаровался бы в вас, увидев это. Как давно вы снова подсели на стимуляторы?
При виде шприца рот Келсо наполнился слюной и она с трудом заставила себя отвести взгляд.
- Я не "снова подсела". Сейчас это другое. - Щеки ее горели. - Просто у меня было столько работы...
- Я хотел бы вам поверить. - Темпл постучал по пакетику. - Честно говоря, одного этого уже достаточно, чтобы вас уволили, а может быть, даже дали небольшой срок. - Темпл вытащил планшет, изучил его. - Три года назад, когда вас отстранили за использование стимуляторов, Райан дал вам второй шанс. Если бы не он, ваша карьера рухнула бы. - Он положил пластинку на стол. - Но сейчас ситуация еще хуже, Анна. Намного хуже. Вы неадекватно ведете себя, одержимы навязчивой идеей. Вы эмоционально и психически неустойчивы.
- Я хочу справедливости! - крикнула она в ответ, дернув прикованной к столу рукой. - Нападение на сенатора Скайлер было отвлекающим маневром! Она не была объектом, они пришли за Дански, а мы попали под пули случайно!
- Я читал ваш отчет, - сказал Темпл. - У вас нет никаких доказательств. Люди, убившие Райана и других, мертвы.
- Я в это не верю. - Анна наклонилась вперед. Неужели он не понимает? - Министерство юстиции игнорировало мои просьбы снова открыть дело, поэтому я взялась за него сама. Дански был не единственным... Были и другие, известные люди, ученые, бизнесмены, политики, даже люди из ООН... на них совершали нападения люди с таким же modus operandi..[7].
- Это выдумки!
- Люди, застрелившие Мэтта, еще разгуливают на свободе! - выплюнула она. - Я пыталась найти хоть что-нибудь: имя, название... - Внезапно Анна поняла, как она выглядит со стороны, какие у нее, должно быть, безумные глаза; она сглотнула и попыталась успокоиться.