Читать интересную книгу Красный корсар - Джеймс Купер

Глава X

Приблизившись к таверне «Опущенный Якорь», Уильдер заметил признаки сильного волнения. Толпа, состоявшая преимущественно из женщин, стояла в приличном отдалении перед дверью, слушая то, что какая-то женщина выкрикивала острым и пронзительным голосом.

Уильдер решился двинуться вперед только тогда, когда увидел, как его старый союзник упорно и энергично прокладывал себе локтями дорогу.

— Я обращаюсь к вам, Эрзли Поттер, к вам, Пресервед Грин, к вам, Фэсфул Уанто, — кричала Дезире (это была жена портного), — я обращаюсь к вам также, Эпрайт Крук, к вам, Релент Флинт, и к вам, Уильзи Пур, — вы все можете подтвердить мои слова. Вы все и каждый из вас может засвидетельствовать в случае надобности, что я всегда была нежной и работящей женой этого человека, который меня бросил в моем возрасте, оставив на моих руках такое большое количество его собственных детей. Кроме того…

— Но где же доказательство того, — некстати прервал ее трактирщик «Опущенного Якоря», — что этот добрый человек бросил вас? Вчера был праздничный день, и вполне естественно думать, чтобы ваш муж был, как и некоторые другие, которых я мог бы назвать (но для этого я недостаточно глуп!)… чтобы ваш муж, говорю я, был немножко тем, что я называю «в винограднике», и чтобы он спал в это утро дольше обыкновенного. Отвечаю вам, что немного погодя мы увидим, как честный портной выйдет из какого-нибудь гумна, такой свежий и готовый орудовать ножницами, как-будто он только-что промочил свою глотку.

— Нет, нет! — вскричала неутешная супруга портного. — Этот человек думал только о работе. Потому-то я и жалуюсь, что он был трудолюбив. Привыкнув так долго рассчитывать на его труд, вдруг оказаться предоставленной самой себе, — разве это не тяжелый крест для бедной женщины? Но я отомщу за себя, если существуют законы в Род-Эйленде или на плантациях Каролины.

В эту минуту она заметила старого матроса, стоявшего с нею рядом, и, оборвав свою речь, вскричала:

— Вот иностранец, который только-что прибыл в этот город. Скажите мне, друг, вам не попадался на дороге беглый бродяга?

— У меня было слишком много заботы, — ответил хладнокровно старик, — направлять свой старый остов по твердой земле, чтобы я мог заниматься записыванием в свой путевой журнал имен и портов всех встречных лодок. Однако, мне помнится, я встретил на таком расстоянии, что можно было окликнуть, бедного малого в начале утренней кварты, недалеко отсюда, в кустах, между городом и паромом, который возит с острова.

— Какого вида был этот человек? — спросили сразу пять или шесть человек, заглушая голос Дезире.

— Какого вида этот человек? Ей-ей, он имел руки и ноги, как и другие. Однако, я вспоминаю, что он прихрамывал.

— Это он! — провозгласил хор голосов, и в ту же минуту пять или шесть слушателей бросились прямо по дороге в похвальном намерении поймать беглеца, чтобы взыскать с него платеж по некоторым счетам. Дезире же ограничилась расспросами. Быть-может, ей уже рисовались все удовольствия свободы под формой развода, вместе с перспективою второго брака.

— Был ли у этого человека вид беглого бродяги?

— Вокруг его шеи болтались какие-то женские безделушки.

— Как! — с отчаянием вскричала Дезире. — Он осмелился меня обворовать? Что он взял у меня? Я надеюсь, что это не было мое ожерелье из золотых бус?

— Я не решился бы утверждать, что это не было ожерелье из поддельного золота.

— Несчастный! — вскричала в бешенстве Дезире и с необычайной силой бросилась, расталкивая толпу, домой осмотреть свои спрятанные сокровища. — Злодей! Злодей! Ограбил жену! Мать своих собственных детей!..

Старый матрос с выразительной улыбкой посмотрел на трактирщика.

— Если храбрый портной украл в своей жизни только у этой крикуньи, то список его краж невелик, ибо все золотые бусы, которые были на нем, не оплатили бы его переезда на пароме. Однако, позорно, что подобная толпа закрывает вход в честную таверну, как-будто это порт «под эмбарго»[15].

Джоз Джорам взглянул на старого матроса и, радушно протягивая ему руку, вскричал:

— Добро пожаловать, Боб Гудрон, добро пожаловать! С какого облака свалился ты, старина? Какой ветер занес тебя в этот порт? По какому случаю ты еще раз в Ньюпорте?

— Слишком много вопросов, друг Джорам, чтобы отвечать на них в открытом рейде, и тема слишком сухая для разговора на свежем воздухе. Когда я буду в одной из твоих кают, за кружкой пива и хорошим куском Род-Эйлендского мяса, ты можешь задать мне сколько хочешь вопросов, а я отвечу столько раз, сколько мне понравится, как тебе известно.

— А кто заплатит, честный Боб? — спросил трактирщик, пропуская в дверь старого матроса с предупредительностью, которая странно противоречила только-что произнесенным словам.

— Кто? — возразил старый матрос, показывая ему гинею, полученную им от Уильдера. — Кто? Видите вы этого джентльмена? Могу похвастаться, что за меня отвечает «августейшая физиономия самого короля!»

Уильдер, подошедший в это время к таверне, вошел в нее вслед за Бобом.

К нему подошел трактирщик.

— Удалось ли вам, сударь, отыскать судно? — спросил он его, сразу узнавая незнакомца, с которым беседовал утром. — Теперь больше рук, чем работы.

— Не совсем, — ответил Уильдер. — Прогуливаясь сейчас на холме, я встретил старого матроса, который…

— Гм! — прервал его трактирщик, делая ему украдкой знак следовать за собою. — Вам удобнее будет, сударь, позавтракать в другой комнате.

Уильдер последовал за трактирщиком. Пройдя извилистый коридор, он провел Уильдера по лестнице в верхний этаж.

Взобравшись наверх, он тихо постучался в дверь.

— Войдите! — раздался громкий, строгий голос, заставивший моряка вздрогнуть. Однако, войдя в комнату, он не увидел там никого, кроме своего старого знакомца матроса, которого трактирщик назвал Бобом Гудроном.

Пока Уильдер осматривался вокруг, несколько удивленный положением в котором очутился, трактирщик удалился, и он остался вместе со своим сообщником. Старый матрос в эти минуты угощался стоявшим перед ним куском мяса и запивал еду напитком, очевидно, пришедшимся старику по вкусу.

Не давая времени Уильдеру долго раздумывать, он указал на свободный стул и произнес, сделав изрядный глоток:

— Честный Джо всегда угощает своих приятелей. Мясо он подает такое нежное, что его можно принять за хвост трески. Путешествовали вы по чужой стране, приятель? Видели ли вы иностранные земли?

— Очень часто, иначе я был бы плохим моряком.

— В таком случае, скажите мне, знаете ли вы страну, которая так же изобиловала бы рыбой, мясом, плодами, как эта благодатная страна — Америка, к которой мы пристали, и где, я предполагаю, мы оба родились?

— Это значит слишком увлекаться своею любовью к родине, — ответил Уильдер, желая дать другое направление разговору, чтобы привести в порядок свои мысли и убедиться, что, кроме его собеседника, в комнате не было другого слушателя. — Вообще принято думать, что Англия превосходит нас всем этим.

— А кто это думает? Наши болтуны, которые ничего не понимают. Но я, видевший четыре части света, скажу этим фанфаронам, что они налгали. Мы из колоний, приятель, мы из колоний… Колонии так же смело могут претендовать на те или иные преимущества перед своею матерью-отчизной, как юнга — сказать офицеру, что он неправ, если бы тот был действительно неправ и это знали все. Я простой бедняк, сэр… Как я должен звать вашу честь?

— Меня?.. Мое имя?.. Гаррис.

— Ну, сэр Гаррис, я простой бедняк; но все это одна болтовня. Весь этот длинный берег Америки, со своими ручьями, реками и озерами, заключает в себе неистощимые богатства, а между тем слуги короля, находящиеся среди нас, говорят нам об их тюрбо, камбале, карпах, словно существуют только эти рыбы.

Уильдер обернулся и с удивлением остановил свой взгляд на старике, который продолжал спокойно есть, с видом человека, говорящего самые обыкновенные вещи.

— Ты, кажется, забыл, — начал Уильдер, — о полученном задатке?

Старый матрос отодвинул мясо и, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на своего собеседника.

— Когда мое имя внесено в корабельный список, — сказал он с спокойным видом, — я человек, на которого можно рассчитывать. Я надеюсь, что вы плаваете под тем же флагом, друг Гаррис?

— Было бы подло поступать иначе. Но, прежде чем посвятить вас отчасти в мои планы и желания, вы извините меня, если я приму маленькие предосторожности. Надо осмотреть эту каюту, чтобы убедиться, что мы одни.

— Вы не найдете там ничего, кроме женских принадлежностей.

Уильдер открыл дверь и действительно не нашел ничего, кроме принадлежностей женского туалета; он с удивлением обернулся.

— Вы были одни, когда я вошел? — спросил он после минутного колебания. — Никого не было еще?