А значит, боль и жертвы и даже смерть были не напрасны.
И так продолжалось десять лет. Достаточно, чтобы огрубели руки от рукоятки меча. Достаточно, чтобы сменить трех лошадей – две из них пали в бою, а одна умерла от усталости и переутомления. Достаточно, чтобы похоронить в душе чувство отчаяния и бессилия, которое он испытывал всякий раз, думая о судьбе своей семьи, своих родных и друзей, оставшихся в Леонхарте.
Все его надежды были связаны с неумолимо приближавшимся концом тысячелетия.
Послание от матери заставило Райфла направиться в родные места. Странное послание, переданное из уст в уста и, конечно же, искаженное множеством людей, через которых оно прошло, пока не достигло однажды его ушей, застав его в одном портовом городишке на южном побережье, где он задумчиво наблюдал за тем, как напиваются его люди, празднуя очередную победу.
«Торопись в Олдрич, – призывала его леди Леонхарт. – Останови Джошуа Руна».
Райфл не понимал, зачем матери понадобилось связываться с ним таким странным способом. Ей не приходило в голову послать ему весточку все эти десять лет… впрочем, его не так просто было обнаружить. И было в этом коротком и непонятном послании нечто такое, что заставило его сразу понять: речь идет о чем-то очень важном. Райфл сразу решил откликнуться на зов матери. Впрочем, он и так собирался в родные края. Приближалось двадцать пятое декабря, начало следующего тысячелетия, день, который он ждал всю свою жизнь.
Чем ближе они подъезжали к дому, а значит, и к Олдричу, тем чаще его ушей достигали самые разные слухи. Старый лорд Рун сошел с ума и заперся в своем замке. Все вокруг превратится в золу и пепел в день, когда наступит новый век. Крепостные и свободные крестьяне бежали в леса. Кругом царят паника и отчаяние, переходящие в настоящее безумие. Все ждут конца света.
Но говорили также о том, что лорд Олдрича забросил заботу о своих владениях. Он заперся в прекрасном замке Фьонлах, не думая больше ни о людях, ни о земле, ни о своих стадах и пастбищах. С каждым днем гибло все больше скота и посевов. Тех самых посевов и того самого скота, которые скоро будут принадлежать Райфлу, как и сама земля Олдрича. И это приводило Леонхарта в ярость. Впрочем, старый лис Джошуа, скорее всего рассчитывал именно на это.
И очень скоро Райфлу стало ясно: чтобы противостоять всему этому, недостаточно грубой силы. Каким бы умелым воином он ни был, чтобы победить Джошуа, требовалось нечто большее. И когда кто-то из приведенных к нему окрестных крестьян прошептал имя, которое он почти успел забыть, – Сара Рун, Райфл вдруг понял, что ему надо делать.
Он не любил совершать ошибки. А главное, никак не мог понять, где и в чем ошибся.
Сара сидела одна за старым столом в хижине заброшенной деревни Фьонлах, чертя пальцем какие-то линии на деревянной столешнице, и смотрела в пустоту. Она почти не притронулась к скудной пище, которую удалось добыть на ужин. Комнату освещал тусклый огонь, тлевший в очаге. Его свет отражался в глазах Сары, когда она взглянула на появившегося на пороге Райфла.
Губы ее искривились в недоброй усмешке, она отвела взгляд.
Райфл зашел в хижину и сел за стол против Сары. Но девушка упорно смотрела в сторону. И Райфл принялся разглядывать жилище, сделанное из камня и глины. Оно было чистым, хотя довольно тесным, и почти пустым. Казалось, обитатели хижины покидали ее в большой спешке: камни, окружавшие яму для очага, были выворочены и разбросаны, скамьи перевернуты, стол стоял явно не на своем месте.
– И что же теперь, Райфл из Леонхарта? – донесся до него тихий голос Сары. – Ты не послушал меня, а ведь я предупреждала. И что же? Мы сидим здесь, в этом месте, где мне не следовало появляться. А крестьяне боятся тебя теперь гораздо больше, чем раньше.
– Страх – это не так уж плохо, – ответил Райфл. Сара пожала плечами:
– Как скажешь. Меня не удивляет, что ты так думаешь, демон из Леонхарта.
Наверное, он улыбнулся в ответ, хотя Сара не видела этого, потому что упорно не отрывала глаз от стола.
– Мы, демоны, – с иронией произнес Райфл, – прекрасно умеем использовать страх.
– Я знаю это, – прошептала Сара.
– Объясни мне, что произошло здесь сегодня? – попросил Райфл. – Расскажи, почему жители этой деревни так боятся тебя.
Она усмехнулась, не поднимая глаз, но больше не проронила ни звука.
– Они боятся приблизиться к тебе, – продолжал Райфл, внимательно изучая ее прекрасное лицо. – А имя твое произносят шепотом. Они отворачиваются от тебя и боятся проходить мимо этой хижины, потому что кто-то из них узнал, что ты находишься здесь. Почему?
– Я не обязана отвечать на твои вопросы, – угрюмо заметила девушка.
– Нет, – согласился Райфл. – Но ты все же ответишь на них.
– Как у тебя все просто. – Сара подняла глаза и посмотрела на него почти с ненавистью. – Ты хочешь, ты приказываешь – и все исполняется! Ты отдаешь приказы – остальные подчиняются. Но, только не я, милорд. Командуй своими людьми. А мне больше нечего тебе сказать.
Она встала и отошла от стола, хотя отходить было особенно некуда – хижина была совсем тесной, всего одна комната без окон. Дверь охранял один из солдат Райфла, так что путь к бегству был отрезан. Очаг в середине комнаты занимал почти все пространство. Сара остановилась возле возвышения в углу, служившего когда-то основой для лежанки. Райфл внимательно наблюдал за стоявшей к нему спиной девушкой. Черные волосы струились по ее спине, словно полуночный дождь.
– Неужели все дело в этих сказках о колдовстве? – спросил он.
Райфл не ожидал от Сары ответа. Девушка стояла, низко склонив голову. Слабый свет очага едва освещал ее стройную фигуру, гордый разворот плеч, тонкую талию, крутые бедра. Райфл вдруг подумал, как ужасно, должно быть, чувствует себя эта девушка, похищенная из монастыря шайкой незнакомых головорезов, отвергнутая своими соотечественниками.
Ему не понравилось, что в голову приходят подобные мысли. Чувство вины было ему незнакомо. При том образе жизни, который вел Райфл, он просто не мог позволить себе подобной роскоши.
И тогда он стал думать о том, как заставить Сару говорить, но тут, к его изумлению, девушка заговорила сама.
– Я думаю, ты знаешь о моей матери, – печально сказала она.
– Да, – откликнулся Райфл.
– Они сожгли ее.
– Да, я знаю.
Сара замолчала. Она сжала руки в замок, и Райфл отметил про себя, какие тонкие и нежные у нее пальцы.
– Я была тогда совсем маленькой, – тихо продолжала Сара. – Но я помню тот ужасный день. Этот костер. Я помню ее голос.
– Они заставили тебя смотреть? – с ужасом спросил Райфл.