Впрочем, Руслан и не собирался. Кто-то резко выключил свет в его сознании.
* * *
Жизнь перевернулась. На смену смятению пришло удивление. Удивление разве может быть не важным? Жизнь вообще должна быть удивительной штукой.
Но разве жизнь это не самое большое удивление? Откуда взялся этот баланс существования и полного небытия? Что заставляет сердце биться? Нет, серьёзно? Что заставляет его стучать в груди, помимо научно-обоснованных процессов? Откуда взялась та сила, что запустила первое сердце во Вселенной и кто эту Вселенную придумал?
Сердце застучало так, как не стучало никогда. Нет, оно не выпрыгивало из груди, просто оно стучало как-то чисто, будто ему ничего не мешало. Будто оно не ворочало желе в замкнутой комнате грудной клетки, а свободно парило в пространстве человеческой сущности.
Сердце застучало так, что Руслан Серебренников проснулся, будто от страха. Но немного успокоился. Это была всего лишь мелодия.
Играла обычная телефонная пищалка. Руслан дотянулся до тумбочки и отключил сигнал на телефоне. «Сименс» А50 за недолгое время активного использования уже трещал от сильного нажатия на корпус. Когда-то Руслан пытался со всей силы сдавить телефон в руке, но тот так и не сломался. Серебренников это точно помнил, потому что в тот момент ему очень хотелось, чтобы родители купили ему телефон поновее, ведь уже вышли модели той же фирмы с цветным экраном и в более интересной цветовой гамме, чем этот. Сине-серый.
Ну а утро было не добрым ещё и потому, что нужно было идти в школу! До вечера субботы ещё очень далеко, неделя только началась, а сил уже никаких не было. Особенно моральных. Нужно было как-то дожить до конца учебного года, а на дворе только сентябрь. Ещё тепло в середине дня, а утром прохладно, нужно обязательно надевать куртку, тем более до школы идти почти двадцать минут. Руслан помнил, как он засекал это время ещё в младших классах. Медленным, спокойным шагом. Бегом и восьми минут хватало.
Только теперь бегать совсем не хотелось, хотя к этому учебному году у Руслана Серебренникова были припасены великолепные белые кроссовки, купленные на рынке. Парню они реально нравились. Но на этом позитивные моменты этого утра заканчивались.
Школа это не только место получения знаний. Всё было хорошо до начала десятого класса, пока соседнее общеобразовательное учебное заведение не закрыли на срочный капитальный ремонт. И некоторые учащиеся были переведены в школу Серебренникова. Вместо трёх классов в параллели, стало четыре. Классы перемешались и некоторым дали определённую специализацию. Руслан по своей воле попал в математический класс, а его двое друзей предпочли уйти в техникум. Нет, они иногда встречались, но после летних каникул врозь всё стало как-то по-другому – не было уже той дружбы, бывшие товарищи были на другой волне.
Новый класс совсем не нравился Руслану, потому что девятнадцать из двадцати семи учащихся были чужими. Серебренникову даже казалось, что они были будто взрослее. У них был свой юмор, свои увлечения, которые оказались неинтересны Руслану. Нет, пиво он уже пил, и даже пробовал курить, но тут дело в другом. Популярные фильмы и сериал про криминал будто стали важнее того, что называлось нормой общения в обществе. Какие-то понятия, слэнг, неподдающиеся вменяемому объяснению правила. Всё это очень не нравилось Руслану.
Не сразу он понял, почему много девушек променяли математический класс на физический или гуманитарный. Из-за хулиганов. А Серебренников остался и теперь с третьей парты был вынужден пересесть на первую, потому что чувствовал себя чужим среди тех, кто его окружал. А на передней парте хотя бы учитель был ближе. На переменах становилось совсем грустно, дисциплина в школе стала «хромать» на обе ноги. Нет, Руслана не задирали. Но всё к этому шло.
Руслан Серебренников хотел связать свою жизнь с цифрами, но знал, что от людей никуда не деться. И это ощущение почему-то давало ему мотивацию на то, чтобы поменять вектор своего личностного развития. Он захотел стать блюстителем порядка. Он захотел стать тем, кто будет работать на правосудие, не давая глупости разгуляться на всю волю. Вот так повлиял на него этот сентябрь.
Когда Серебренников вышел из дома, было пасмурно. По радио передавали дожди, и Руслан положил в сумку зонт. Зато пакет со сменной обувью не взял, и не потому что носить сменку по новым порядкам в классе было «западло», а просто потому что не хотелось. Белые кроссовки были слишком хороши.
Покинув старое, деревянное, двухэтажное строение, Руслан наткнулся на своего одноклассника Артура. Тот бродил около увядшего, заросшего кустарниками палисадника и пинал идеально начищенными ботинками камень. Увидев Серебренникова, тот оживился и сразу полез здороваться за руку.
– Здравствуй, Рус-с-слан! – обрадовался Артур.
– Привет, – нехотя протянул свою руку Серебренников.
– В ш-ш-школу, да? – заметно сильнее заикался Артур.
– Ага, – сказал Руслан и вышел на тротуар.
– Я тоже, – проинформировал Артур.
И они пошли вместе.
Нет, Артур никогда не был Руслану другом. Но они учились вместе с шестого класса, когда Пименов перевёлся из коррекционной школы. Он хорошо учился, лучше Серебренникова, и страдал от этого гордыней. Никогда не давал списать, не помогал с решениями задач. А на районных олимпиадах, куда они иногда вместе с Русланом попадали, Артур Пименов будто старался если и не выиграть интеллектуальное соревнование, то во что бы то ни стало быть лучше товарищей из своей школы. Ему это всегда удавалось, он даже попадал на городские олимпиады, в отличие от Серебренникова. Но этой осенью гордыне Пименову пришёл конец.
В молчании они дошли до конца переулка, потом вышли на основную дорогу, где возле девятиэтажек, у двух ржавых гаражей стояли их одноклассники, перешедшие к ним из закрытой школы. Их было четверо. Не вся ещё шайка собралась, они явно ждали Гошу. Сегодня здесь они оказались раньше обычного, ведь никто из них никогда заранее не приходил на занятия, лишь под самый звонок.
Зато Руслану стало понятно, почему Артур сделал крюк от своего дома и перед школой пошёл дорогой Серебренникова. Пименов просто боялся. Его рвение в учёбе и дефект речи стали серьёзными причинами для насмешек.
А вчерашний день, понедельник, выдался для Пименова совсем неудачным. Кто-то из парней из чужой школы дал ему подзатыльник. Хлёсткий такой, звонкий. Руслан не знал за что, да и нужны ли были для этого причины? Серебренников только видел, как прямые, будто влажные чёрные волосы всколыхнулись на затылке Артура. Несколько волосков так и остались торчать, когда Пименов вскочил со своего стула и обернулся.
– К-кто это с-сделал? – в ярости, звонко, по-девчачьи