выбора у меня особенно нет. Угрозы тут не действуют — я вижу, что он не боится. Делает вид, склоняет спину, но на самом деле не боится. Играет на грани, потому что знает нас, знает о нас. У нас есть репутация и в нашем послужном списке есть очень многое… но там совершенно точно нет резни невиновных, например. Он предполагает, что мы — адекватные и разумные. Что, если показать готовность к сотрудничеству и сдаться на милость победителя — то мы не будем давить на сдавшихся, не будет устраивать резню и погром, а станем действовать, как и положено разумным и гуманным людям в такой ситуации. Хорошо, что у меня в рукаве есть козырь, о котором еще не знают посторонние. И еще я знаю, что никто не может прожить на этой планете, в этой реальности хотя бы одну жизнь и не привязаться к нам. К людям. И как всегда, эта привязанность — источник счастья и наша самая большая слабость.
— И что же ты предлагаешь нам, Учитель? — спрашиваю я, делая знак Акире. Она гасит свой огонь, скрипнув зубами. Но мне не нужен ее огонь, после ее пламени в таком вот душевном состоянии от окружающих одни головешки останутся.
— Что предлагаю… — Ганеша как-то сдувается, уменьшается в размерах, возвращаясь к своему облику торговца армянскими коврами и садится на подушку, которую ему ловко подставляет девушка-нага.
— Кадру, дорогая, будь так любезна пожалуйста — обращается он к ней, и та достает откуда-то длинную трубку с маленькой чащечкой. Раскуривает ее, протыкая маленький шарик в чаше трубки раскаленной иглой и протягивает трубку Ганеше.
— Что я предлагаю… — он затягивается белым, терпким дымом и выпускает клубы вверх, закашливается. Девушка-нага похлопывает его по спине. Он мотает головой, выпрямляется и встречается со нами взглядом.
— Я предлагаю убить нас всех, Кровавая Шакти — говорит он: — ты ведь за эти сюда пришла, не так ли?
— Что? — нахмуриваю брови я. Этот старик начинает мне не нравится. Кровь вскипает и пол вокруг нас становится багровым, а из этого багрянца — поднимаются мои кровавые змеи, танцуя свой танец, раскачиваясь взад и вперед, готовые метнуться и пронзить, разорвать на части… Девушки из хора вскрикивают и жмутся друг к другу. На секунду мне становится стыдно, но только на секунду. В конце концов мои друзья в опасности, верно? Я должен быть готов заплатить любую цену, чтобы быть уверенным в том, что меня не обманывают и что этот старик действительно не знает способа попасть на Курукшетру, где сейчас сражаются мои родные люди.
— Ты пришла сюда убить нас всех — повторяет он и поднимает руку, предупреждая мои возражения: — да, ты сейчас скажешь, что для тебя важно найти своих друзей и что ради этого ты делаешь все это. Но … — он качает головой: — это неправда. Если бы это было правдой, то узнав от меня, что я не могу помочь тебе в поисках — ты бы ушла. Но ты не уйдешь, не так ли, Кровавая Шакти?
— Я не могу, Учитель. — отвечаю я и кровавые щупы раскачиваются, все больше напоминая наг в своем танце, наг, ожидающих команды.
— Да. — кивает он и затягивается, выпускает дым из ноздрей: — ты не можешь. Это в твоей природе — подозрительность. Ты думаешь, что я скрываю что-то, а узнать это иным путем ты не можешь, ты не слишком то умна. Зато ты сильна и жестока, а потому ты будешь пытать меня, не так ли? Думаю, что ты хочешь сперва убить кого-нибудь из нашего отдела маркетинга, или даже Кадру…
— Меня?! — девушка-нага вскидывает ресницы в изумлении: — но дедушка!
— Помолчи, дитя мое… — старик кладет свою руку на волосы девушки-наги и его рука почти полностью покрывает ее голову: — такова наша судьба, принять Дар Смерти из рук Кровавой Шакти. Этот день пришел.
— Но я не хочу умирать! У меня завтра экзамен в университете! И … — глаза девушки-наги наполняются слезами, и она падает на пол передо мной: — Пожалуйста не надо! Кали, Защитница Брахманов, Дэви Смерти и Жизни, смилуйся надо мной!
— А ты смел и умен. Или следует сказать — нагл? — говорю я старику, чувствуя, как холодная ярость заполняет меня: — ты решил разыграть этот дешевый спектакль, думая, что так ты сможешь уйти от ответа? Я все равно могу убить всех тут и твою внучку и тебя… и уверяю, что я могу сделать этот процесс крайне болезненным…
— Я и не сомневаюсь — говорит он и откладывает трубку в сторону: — как иначе ты можешь удостоверится в том, что я говорю тебе правду? О том, что как попасть на Курукшетру знаешь только ты, только твои аватары имеют туда доступ. И те, кого они приглашают с собой на это поле. Я не знаю, как туда попасть. Но я совершенно точно знаю, что это не то место, куда следует стремиться. Я не знаю, кто были твои друзья и чем они так дороги тебе, но знаю, что аватара Дурги признала их достаточно сильными, чтобы открыть для них двери на Поле Боя Тысячи Вероятностей и Мириадов Смертей. И еще — еще я знаю, что все это, все что происходит сейчас здесь и в миллионах других реальностей — всего лишь Майя, Ткань Иллюзии… на самом деле нет ничего важного или достойного внимания. Это всего лишь иллюзия, Кровавая Шакти. Но тебе будет мало этого знания, не так ли? — он с кряхтением выбивает пепел из трубки о колено и с трудом встает на ноги, опираясь на руку, подставленную какой-то девушкой из наг. Кадру по-прежнему лежит у меня в ногах, всхлипывая и бормоча просьбы о пощаде.
— Я не верю тебе — вступает в разговор Акира: — и если ты ценишь свою жизнь, жизнь этих девушек и всех, кто сейчас в этом здании — ты скажешь мне правду. Нам правду. Смерть от огня чрезвычайно болезненна, а ожоги никогда не проходят… они оставляют следы на всю жизнь.
— Никогда бы не подумал, что мне будет угрожать Агни — грустно улыбается старик: — Кровавая Шакти, аватара Ярости Кали — тут я не удивлен, это в