из ее руки телефон.
Телефон. Не нос, слава богу!
Он бьется об стену, падая на пол уже запчастями. Кое-какими отлетая в отца.
Отец срывает со спинки кровати вафельное больничное полотенце, прижимая к носу.
— Пусть уходят…
— Но Сережа…
— Я сказал — пусть!!
Первый выходит Малышкин, следом Полина.
— Пойдем, — приобнимает меня за плечи Вера Романовна.
Притормаживаю у двери, пропуская их с Милой вперед.
Мелкая оборачивается в дверях, ловит взгляд моего отца. Гордо задирает подбородок. И задиристо:
— Понял, бл…
Зажимаю ей рот ладонью и прижимая к себе, вывожу за дверь.
Вот это поворот…
Глава 16 — Hot and very dangerous
Все накормлены мамой и уложены спать.
Свет выключен, двери закрыты…
Родители — у себя, мы с Милкой — у себя. Денис — в зале на диване.
Я, кажется, заразилась от него тахикардией. Стучит в горле, как бомба с часовым механизмом! От ощущения темноты… И что он так близко… Губы пульсируют…
Дыхание никак не желает успокаиваться.
Закрыв глаза, улыбаюсь в темноту.
Слышу, как тихонечко слезает с верхней кровати Мила.
Сейчас выхватит…
Пятнадцать минут назад уже бегала — попить. На кухню — это мимо Дениса.
Она вокруг Корниенко, как возле новогодней ёлки хороводы водит.
Шлепает по полу.
— Мила! — строго рявкает отец из своей комнаты. — Опять попить?
— В туалет теперь…
Шу-шу-шу… — там что-то с Денисом.
Сначала по дороге туда. Потом по дороге обратно.
А мне тоже хочется. Как вокруг новогодней ёлки мимо него туда и обратно ходить.
Из зала, медленно разгораясь и потухая, мерцают гирлянды тихим фиолетовым светом.
Тело сходит с ума… Я плаваю в эйфории. Она мучительная и сладкая. Он так близко. Он мой… Я — его. И эта невозможность слипаться опять нашим магнитам больше не мучает. Но дразнит горячим предвкушением.
Раз десять поменяв позу, взбиваю подушку.
Открываю форточку…
Переворачиваю одеяло…
Слышу, как ворочается Денис.
Выключает гирлянду.
Снова ворочается…
Аааа…
Втыкаясь лицом в подушку смеюсь над собой.
И не успев даже осмыслить этого, оказываюсь в дверях комнаты. Делаю шаг в темноту, втыкаясь в его голый торс. Он подхватывает меня, и закружив вжимает в стену.
Задохнувшись от всплеска эмоций, прижимаемся лицами.
Громкое дыхание рвется…
— Хочу… Хочу… Хочу… Хочу!.. — тону в его жадных выдохах.
Дрожащие губы отыскивают мои. И словно горячим цунами сшибает…
Наши языки соприкасаются. Мы задыхаемся…
Чувствую давление его горячего члена через ткань на живот.
Боги… Ещё и пару месяцев назад я представить себе не могла насколько остро и невыносимо можно хотеть мужчину!
И только посмеялась бы, если бы кто-то мне сказал, что буду вот так у стеночки тайком от родителей обмирать и утекать от каждого его вздоха. Ловить его дыхание ртом. Вцепляться в него, чтобы не рухнуть в обморок от ощущений!
Я где-то потеряла свою голову…
Возбуждённо тихо смеюсь ему в губы.
— Так, я сейчас кому-то уши оторву, а кому-то яйца! — ругается отец.
Фыркнув тихо от смеха, мгновенно разлетаемся по своим кроватям как бильярдные шары.
И снова мучительно вертимся.
Оо… Как же с этим живут?!
С тихим стоном сжимаю горло рукой, пытаясь успокоить эту пульсацию. Прикасаюсь к трусикам, они насквозь…
От этих прикосновений вспышки в глазах!
Мне мерещится его запах.
Скидываю подушку на пол, ложусь на живот. Но теперь мучает придавленная ноющая грудь.
Аааа!..
Он тоже там так?!.
Слышу, как в очередной раз он крутится на диване.
Это стоит нереальных усилий — держать себя на месте.
Мне кажется, если мы уснем, наши магниты притянут нас и слипнутся где-нибудь на половине пути между мной и им.
И родители утром нас обнаружат спящих на полу в обнимку.
Смотрю на часы. Почти утро…
Дэн: Спишь?
Полина: Нет…
Дэн: Малышечка…давай сбежим куда-нибудь!! Я умру сейчас, если в тебя не войду.
Тело выгибает дугой от воспоминания ощущений, когда он был во мне — саднящих, шокирующих, пьянящих… и оглушающего чувства близости.
В горле пересыхает. И нет, я не иду на кухню пить. Потому что наши мозги вырубит и мы состыкуемся там, где примагнитимся.
Полина: Надо немножко потерпеть…
Дэн: Ааааа! Спасите-помогите… Она опять меня мучает.
Полина: Завтра.
Дэн: Рыдаю…
Полина: Обнимаю.
И тоже немножечко рыдаю…
Только вырубает, как сердце в груди опять срывается в галоп. Раскрываю глаза, ещё не понимая, что происходит. Слышу, как на кухне он открывает воду.
Пересох, бедненький?
На часах шесть.
Надев пижамные штаны и собрав вверх резинкой растрёпанные волосы, тихонечко иду на кухню.
— Привет…
Бросает на меня искоса измученный взгляд, допивая воду.
— Ты спал?
Отрицательно качает головой.
— Кофе?
— Да!
— А, нет… Какой тебе кофе?! — вспоминаю про его сердце. — Какао сварим…
Ставлю ковш на плиту. Наливаю молоко. Поглядываю на него.
Темнота ушла и тягучее, крышесносное ощущение чуть-чуть отпустило. Но только чуть-чуть. Колени до сих пор мягкие.
«Hot and very dangerous» — пересекает надпись его эрекцию.
Хихикаю…
Это точно. Даже в соседней комнате крышу сносит.
— Штаны надень, опасный, а то Милка сейчас прибежит.
Вгрызается на мгновение сзади мне в загривок, заставляя взвизгнуть.
— Бойся… Растерзаю тебя…
Сжимаюсь от пронизывающих тело ощущений.
Уходит. Тихо гремит там пряжкой ремня.
Мои пальцы трясутся, высыпая какао.
Включаю духовку с пирогом.
Возвращается, падает на кухонный диванчик.
Обнимая меня за бедро, кусает за ягодицу. Уворачиваюсь, просыпая сахар.
Делаю поменьше газ. Оседаю к нему на колени, обниматься.
— А если тебе сейчас нельзя сексом заниматься? — шепчу ему, ловя ладонью сердце под грудной мышцей.
— Вообще никогда мне такого не говори! — психует он, кусая нетерпеливо за плечо. — Без разрядки, от напряжения мой мотор точно взорвется. Вот кстати таймер бомбы…
Демонстративно ставит на телефоне таймер на три часа.
— Потом вообще не отвечаю за ситуацию! Будешь ошметки собирать.
Слышу шаги. Быстро смываюсь с его коленей.
Заходит сонный отец.
— Доброе утро…
— Доброе утро! — вразнобой отвечаем мы.
— Пойдем, покурим, что ли? — кивает на балкон Денису.
Выходят, оставляя дверь открытой. Приоткрывают там фрамугу. Веет свежестью и холодом.
Протягивает ему пачку.
— А я бросил, Павел Алексеевич.
— Молодец, Корниенко… А я не могу. Пробовал, не получается. Знал бы по молодости, что такая это жопа, не начинал бы. Ладно, рассказывай давай, пока я отдышался, чего там батенька твой… За что засудить грозился? Нет, стой. Дай, я прикурю, кто у меня психика слабая.
— Да нет… — морщится Ден. — Не то, что Вам показалось. Но тоже мало приятного.
— Ну, давай уже.
— Я не хочу рассказывать.
— Почему?
— Вы будете против того, чтобы Поля вышла за меня, —