В «Тысяче и одной ночи» описан особый ритуал открывания невесты в семи платьях: «А затем певицы забили в бубны и засвистали в свирели, – и появились прислужницы, и посреди них дочь везиря; ее надушили и умастили, и одели, и убрали ей волосы, и окурили ее, и надели ей украшения и одежды из одежд царей Хосроев. И среди прочих одежд на ней была одежда, вышитая червонным золотом, с изображением зверей и птиц, и она спускалась от ее бровей, а на шею ее надели ожерелье ценою в тысячи, и каждый камешек в нем стоил богатства, которого не имел тобба и кесарь. И невеста стала подобна луне в четырнадцатую ночь, а подходя, она была похожа на гурию; да будет же превознесен тот, кто создал ее блестящей! И женщины окружили ее и стали как звезды, а она среди них была словно месяц, когда откроют его облака.
А Бедр-ад-дин Хасан басрийский сидел, и люди смотрели на него; и невеста горделиво приблизилась, покачиваясь, и горбатый конюх поднялся, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась и повернулась так, что оказалась перед Хасаном, сыном ее дяди, – и все засмеялись. И видя, что она направилась в сторону Хасана Бедр-ад-дина, все зашумели и певицы подняли крик, а Бедр-ад-дин положил руку в карман и, взяв горсть золота, бросил ее в бубны певицам; и те обрадовались и сказали: «Мы хотели бы, чтобы эта невеста была для тебя». И Хасан улыбнулся.
![]()
Танец фаворитки. Художник Отто Пильн
…И прислужницы открыли ее в первом платье, и Хасан уловил ее облик, и она принялась кичиться и покачиваться от чванства и ошеломила умы женщин и мужчин, и была она такова, как сказал поэт:
Вот солнце на тростинке над холмамиЯвилось нам в гранатовой рубашке.Вина слюны она дала мне выпитьИ, щеки дав, огонь яркий погасила.
И это платье переменили и одели ее в голубую одежду, и она появилась словно луна, когда луна засияет, с волосами как уголь, нежными щеками, улыбающимися устами и высокой грудью, с нежными членами и томными глазами. И ее открыли во втором платье, и была она такова, как сказали о ней обладатели возвышенных помыслов:
В одеянье она пришла голубом к нам,Что лазурью на свет небес так похоже,И увидел, всмотревшись, я в одеяньеМесяц летний, сияющий зимней ночью.
Затем это платье переменили на другое и укрыли ее избытком ее волос и распустили ее черные длинные кудри, и их чернота и длина напоминали о мрачной ночи, и она поражала сердца колдующими стрелами своих глаз.
![]()
Турецкая одежда XVII века. Слева-направо: одежда для улицы, костюм султанши, костюм султана, костюм танцовщицы
И ее открыли в третьем платье, и она была подобна тому, что сказал о ней сказавший:
Вот та, что закутала лицо свое в волосыИ стала соблазном нам, а кудри – как жало.Я молвил: «Ты ночью день покрыла». Она же: «Нет!Покрыла я лик луны ночной темнотою».
И ее открыли в четвертом платье, и она приблизилась, как восходящее солнце, покачиваясь от чванства и оборачиваясь, словно газель, и поражала сердца стрелами из-за своих век, как сказали о ней:
О солнце красы! Она явилась взирающимИ блещет чванливостью, украшенной гордостью.Лишь только увидит лик ее и улыбку устДневное светило – вмиг за облако скроется.
И она появилась в пятой одежде, подобно ласковой девушке, похожая на трость бамбука или жаждущую газель, и скорпионы ее кудрей ползли по ее щекам, и она являла свои диковины и потряхивала бедрами, и завитки ее волос были не закрыты, как сказали о ней:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Явилась она как полный месяц в ночь радости,И члены нежны ее и строен и гибок стан,Зрачками прелестными пленяет людей она,И жалость ланит ее напомнит о яхонте.И темные волосы на бедра спускаются, —Смотри берегись же змей волос ее вьющихся.И нежны бока ее, душа же ее тверда,Хотя и мягки они, но крепче скал каменных.И стрелы очей она пускает из-под ресницИ бьет безошибочно, хоть издали бьет она.Когда мы обнимемся и пояса я коснусь,Мешает прижать ее к себе грудь высокая.О прелесть ее! Она красоты затмила все!О стан ее! Тонкостью смущает он ивы ветвь!
И ее открыли в шестой одежде, зеленой, и своей стройностью она унизила копье, прямое и смуглое, а красотой своей она превзошла красавиц всех стран и блеском лица затмила сияющую луну, достигнув в красоте пределов желания. Она пленила ветви нежностью и гибкостью и пронзила сердца своими прекрасными свойствами, подобно тому, как сказал кто-то о ней:
О девушка! Ловкость ее воспитала!У щек ее солнце свой блеск зеленый —Явилась в зеленой рубашке она,Подобной листве, что гранат прикрывает.И молвили мы: «Как назвать это платье?»Она же, в ответ нам, сказала прекрасно:«Мы этой одеждой пронзали сердцаИ дали ей имя «Пронзающая сердце».
И ее открыли в седьмой одежде, цветом между шафраном и апельсином, как сказал о ней поэт:
В покрывалах ходит, кичась, она, что окрашеныПод шафран, сандал, и сафлор, и мускус, и амбры цвет.Тонок стан ее, и коль скажет ей ее юность: «Встань!»,Скажут бедра ей: «Посиди на месте, зачем спешить!»И когда я буду просить сближенья и скажет ейКрасота: «Будь щедрой!» – чванливость скажет:«Не надо!» – ей.
…И ее стали открывать во всех семи платьях, до последнего, перед Бедр-ад-дином Хасаном басрийским, а горбатый конюх сидел один; и когда с этим покончили, людям разрешили уйти, – и вышли все, кто был на свадьбе из женщин и детей, и никого не осталось, кроме Бедр-аддина Хасана и горбатого конюха. И прислужницы увели невесту, чтобы снять с нее одежды и драгоценности и приготовить ее для жениха».
Украшения
Как и теперь, драгоценности были самыми желанными спутниками женщин. В сералях украшения полагались наложницам «по службе», а кроме того преподносились в дар их повелителем или гостями сераля, желавшими угодить Валиде-Султан.
Для замужних женщин их драгоценности были гарантией от превратностей судьбы. Подарки и приданное мусульманок и сегодня остается их безусловной собственностью на всю жизнь. Даже при разводах они не делятся, и муж не имеет на них никаких прав.
Бесконечные украшения жен и фавориток наносили весомый ущерб государственной казне, которая, тем не менее, покорно оплачивала все эти безумные траты.
Наряды и украшения египетских красавиц описала Мелек-Ханум: «Все это собрание представляло очаровательное зрелище. В комнате размещалось около сотни женщин, все почти смуглые, молодые, красивые и одетые в самые нарядные костюмы. Многие из них отличались огромными косами; у других на плечах надеты были что-то вроде поясов, составленных из восьми или десяти штук больших золотых монет; у некоторых по обе стороны лица висели кисти из крупного жемчуга; у арабских женщин в украшениях играют точно такую же важную роль жемчуг и золотые монеты, как у турчанок бриллианты. Бряцание золотых монет при каждом движении голов или тела, разнообразие и блеск цветов их костюмов, различные виды их трубок, то зеленых, то красных, то голубых, все это вместе взятое придавало особенно интересный характер этому обществу».
