обязательство выполнили!
— Верно, выполнили. Одна корова молоко дает, а другие коровы его выпивают. А нам треба, чтобы каждый человек себе кашу на молоке варил, а не на обязательствах.
Меня жинка моя все время пилит:
— Что ты все лезешь? Что ты все критикуешь?
Она меня так и называет этим именем… который всех критикует… Критин, во как! А разве я критин, если хочу, чтоб лучше было?
Меня председатель, голова наш, как огня боится. Недавно заходит ко мне и говорит:
— Микола! Тут до нас иностранцы в село приезжают. Христом-богом тебя прошу: не мели языком.
— В каком смысле?
— В прямом. Они будут жизнью нашей интересоваться, вопросы разные задавать, каверзные. Так уж ты того, не критикуй. Скажи, что у тебя все в порядке, все есть. Абсолютно все. Такая моя личная просьба.
Ну, думаю, как председателя не уважить?
— Ладно, говорю, нехай идут. Погутарим.
Через два дня, действительно, приезжает до нас делегация. По селу ходят, в хаты заглядывают. Зашли и ко мне.
Один и говорит:
— Это что, и есть ваша вилла?
Я говорю:
— А як же? У меня все есть: и вилы, и грабли, и коса вон в сарае стоит.
Тут вин показывает пальцем на собачью конуру и спрашивает:
— А шо це такое?
А я думаю: брехать так брехать!
— Это, говорю, есть гараж для мого личного автомобиля. Редкая марка. Называется “Со-ба-рожец”. Что интересно: бензин не жрет, костяшку бросишь — весь день носится как угорелый. А ночью еще дом сторожит.
Он говорит:
— А где ж этот автомобиль?
— А на нем жинка моя в город уехала за покупками.
Тут они сразу загалдели:
— Ага! В город! Значит в деревне купить нечего? Вы это хотите сказать?
— Ошибаетесь, говорю, господа хорошие. Я вам совсем не это хотел сказать. Жинка моя уехала в город покупать…
А сам думаю, чего бы им такое назвать. Гляжу, а председатель над головой руками машет, знаки делает. Я и говорю:
— Покупать… вертолет.
Сказал, а сам от натуги аж весь мокрый стал. А они снова:
— Зачем вам вертолет?
Тут уж я не выдержал:
— “Зачем”, “зачем”! Навоз с него разбрасывать! А то в том году не удобрили поля — вот вам и результат: никак из отстающих выбиться не можем.
— Как, — говорят, — отстающий? А ваш председатель сказал, что у вас колхоз-миллионер.
— Верно, говорю, миллионер. Он должен государству два миллиона рублей.
Председатель красный стал, как буряк. В угол меня завел:
— Микола, бисова детина! Ты что мелешь, кто тебя за язык тянет?
— Так це ж правда.
— Мало ли что! Не всяку правду говорить можно.
А я думаю — можно. Можно и нужно. Потому, ежели они люди хорошие, то поймут. А ежели плохие, так на кой черт мы их в гости зовем?
А брехати не можу я. Не научился, и все. И потому для меня, браточки милые, что хорошо, то хорошо, а что плохо, то погано. И не надо нам плохое за хорошее выдавать. Чтоб, как говорится, было поменьше пыли на душу нашего населения!
ДРУГ ПРИРОДЫ
Сейчас повсюду только и слышишь: “Давайте защищать природу! Давайте охранять природу!” От кого? Это человека надо от нее охранять. Ты посмотри, что в лесу творится! Сколько зверья развелось! Они уже в лесу не помещаются, на шоссе выскакивают воздухом дышать.
Видал на шоссе знаки стоят “Осторожно, олени!” Почему осторожно? Потому что эти олени совсем озверели: на автомобили кидаются. Наш начальник поехал к себе на дачу на служебной машине. На шоссе выскочил олень — и на таран! Машина в гармошку, стекло — вдребезги, у оленя рога отвалились, а у начальника, наоборот, выросли. Совсем от этого зверья жизни не стало.
Я уже в лес специально с транзистором хожу, чтоб хоть человеческий голос слышать. Все-таки не так страшно. Но это тоже не выход. Вон недавно иду по лесу со своим транзистором, слышу — кукушка кукует. Я говорю:
— Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?
А она мне отвечает:
— Шесть часов пятьдесят две минуты!
Ну, правда, это не кукушка сказала, а радиостанция “Маяк”, но все равно страшно. Неужели так мало жить осталось?
А еще говорят, с ружьем охотиться негуманно. Надо охотиться с фотоаппаратом. Вон мой шурин устроил фотоохоту. Фотоохотник! Увидал в лесу медведя и как шарахнет его фотоаппаратом между глаз! Медведь его сграбастал и давай мять! Убить не убил, а фотокарточку ему испортил. Теперь у моего шурина голова — шесть на девять. Как на паспорте.
Таблички еще понавешали: “Охота запрещена”, “Берегите оленей”, “Кабан — твой друг!” Ну хорошо, я знаю, что кабан мой друг, а кабан об этом знает? Это же страходон! От него пули отскакивают, как от броневика! Это редко, кто может кабана домой притащить. Правда, у меня был случай. Однажды чуть с диким кабаном домой не пришел. Случайно получилось: Я даже не очень хотел. Швырнул в него камушком — и прямо в глаз. Думал, наповал.
Так нет! Хорошо хоть я перед самым его носом успел дверь лифта захлопнуть. Представляешь, сколько он за мной гнался?! Главное, не устал, собака! Я в лифт, а он за мной по лестнице. Я в квартиру забежал, отдышаться не успел — он уже в дверь барабанит. Аж дверь прогибается. Ну, думаю, что-то надо делать, он же мне всю квартиру разнесет. Схватил чугунную сковородку, дверь распахнул и — шарах по башке!..
Оказывается, это жена с базара пришла. У нее в руках сумки с картошкой, вот она ногой и стучала. Ну, я ее водичкой побрызгал, в чувство привел и говорю:
— Маш, Маш, Маша! Извини, я думал, ты — дикий кабан.
А она мне говорит:
— Это не я — дикий кабан. Это ты — домашняя свинья!
А ты говоришь — охота!..
Думаешь, рыбалка лучше? Что ты, иной раз такое бывает, вспоминать не хочется. Как-то на рыбалке забросил удочку, а крючок — раз и за корягу зацепился. Ну, что делать? Разделся догола — и в воду. Вылезаю, а вещей нет! Из всей одежды один проездной остался. Ну, я в лесочек забежал, листьев нарвал, сделал себе набедренный пояс и, как папуас, — на станцию. В электричке народ косится, но виду не подает… Может, думают, артист какой или иностранец. Или вообще… Миклухо-Маклай… А тут на мое несчастье в этой электричке какая-то старуха козу везла… А коза голодная оказалась, как волк! Пока я в окошко глядел, эта козья рожа с меня