пожал плечами – на этот раз более раздраженно, – но спорить больше не стал, жестом позвал следовать за собой, к машине.
– Ты чего? – Катя снова потянула Поводыря за рукав. – Мы же планировали завтра с утра выдвигаться…
– Не знаю, – прошептал он, рассеянно оглянувшись по сторонам. – Я чувствую, что надо сделать так… Или по крайней мере надолго не останавливаться на одном месте. Что-то меняется… Хочу быстрее найти этот меч.
Катя недоверчиво отстранилась от него, спрятала руки в карманах.
– Что меняется? Ты опять фокусничаешь!
Поводырь сверлил взглядом затылок шедшего впереди Ильяса – молодой человек говорил по телефону.
– Странный он. Ты заметила?
– Нет. Что не так? Парень как парень. – Она спохватилась: – Ты что, ревнуешь?!
Данияр посмотрел на нее, изогнул бровь и автоматически почесал ее:
– Глупости не говори… Просто он какой-то странный.
Катя присмотрелась, пожала плечами:
– Не вижу ничего особенного. – Запрокинув голову, снова посмотрела в небо: ярко-голубое, высокое и прозрачное – ни облачка.
– А я вижу, – тихо протянул Поводырь. – Что-то в нем есть неестественное, фальшивое, что ли…
– С чего ты взял?! – опешила Катя. Она даже растерялась: Данияр говорил непонятные вещи, которые не укладывались у нее в голове. Думать об этом совсем не хотелось. Пожав плечами, она пошла через парковку, вдыхая пропитанный весной воздух.
Они подошли к машине, Ильяс отпер ее ключом, распахнул багажник и сделал приглашающий жест. Сам же отошел в сторону, завершая очередной телефонный разговор. С кем и что он говорил, Катя не понимала – он общался не по-русски, но, очевидно, договаривался об их ночлеге, машине и экскурсоводе.
Катя села на заднее сиденье за водителем. Откинувшись на спинку, положила голову на подголовник и прикрыла глаза – не от усталости, а пытаясь переварить то, что сказал минуту назад Данияр.
Поводырь бросил их сумки в багажник и уселся на заднее сиденье рядом с Катей, исподтишка наблюдая за юношей, все еще говорившим снаружи.
– Точно тебе говорю. Посмотри на манеру говорить… Черты лица… Запястья опять же тонкие. И кожа тонкая, нежная на щеках… Она бритвы не знает. У мусульман в священных текстах записано: отпускайте бороду, чтобы отличаться от огнепоклонников, от язычников то есть.
Катю слегка укололо под сердцем то, как он обсуждал белизну кожи нового знакомого.
– М-м, да ты знаток… – Она поймала на себе его удивленный взгляд, опустила глаза: – Ну, может, он моложе, чем выглядит. Или местные обычаи знает хуже, чем ты… Или просто не собирается выполнять правила. Все-таки сейчас начало двадцать первого века, а не средневековье какое-то. Зачем ему притворяться?
Данияр примирительно вздохнул.
– Вот и думаю: зачем?.. Хотя, может, ты и права. Может, я просто параноик и вижу опасность там, где ее нет… А может, нас уже обнаружили и это посланник Темновита. Оттого и выглядит странно – не из нашего мира, на мелочах прокалывается.
Катя вздрогнула, придвинулась к нему, прошептала:
– Ты что-то чувствуешь?
Поводырь с усилием кивнул:
– Будто слышу, как перемещаются жернова времени. И звенит натянутая для выстрела тетива…
Катя, затаив дыхание, прошептала:
– И что это означает?
Данияр не успел ответить – водительская дверь распахнулась, Ильяс шумно забрался в салон, сунул ключи в замок зажигания и резко повернул их, машина задрожала, двигатель громко загудел.
– Я договорился, нас будут ждать здесь, в Каспийске. Отдохнете, пообедаете. Про ночлег договорился, заедем к моим друзьям. Все хорошо будет… Махачкалу, Дербент вам покажу тогда, – юноша мечтательно улыбнулся, светло-голубые глаза стали прозрачными, словно аквамарин. – Дербент – один из самых древних городов России[7]. У нас говорят: Дербента не видал – на Кавказе не бывал!
Ильяс многозначительно цокнул языком. Катя, с сомнением покосившись на Данияра, уточнила:
– А мы не слишком рискуем, отправляясь на ночь в горы?
Ильяс усмехнулся:
– Риск, он как горы – везде; кто думает, что не рискует, на самом деле рискует всем.
* * *
Где-то там, в другой реальности, черный от гнева человек разглядывал разложенную перед ним карту. Глубокие рвы и обрывы, заполненные тревожным туманом, рассекали равнины. Их укрытые тощей бледно-желтой травой полотна морщились и корежились под ними, будто приговоренный под ударами плети. Вереница дорог серебрилась от края до края, нанизывая на свою кривую нить, словно бусины, города и поселки. Золотистые огни пролетающих по дорогам машин – горячая кровь этого мира – струились от города к городу.
Мир, над которым он пока не властен. Мир, охраняемый богами.
Он пригляделся: сквозь карту, будто сквозь вдовью вуаль, проступал мир людей – нагромождение мегаполисов, дымящие трубы заводов.
Мир, который уже его, просто не знает об этом.
На окраине полотна пульсировала точка. Он пристально следил за ней уже не первый день – она то металась над горами, то исчезала. Но снова появлялась с завидным постоянством в одном и том же месте. За эти дни он неплохо успел изучить ее пристрастия: она определенно тяготилась своим одиночеством, то и дело вырываясь к человеческому жилью. И тогда Тьма прожигала полотно этого мира насквозь.
– Дурочка…
Черный от гнева человек снисходительно улыбнулся. Он мог бы помочь ей, но зачем – она стала его оружием, проводником его воли, его силы… Он уже чувствовал ее, знал, где она сегодня завершит свой день, поэтому следил не столько за ней, сколько за тем, что творилось вокруг нее. А вокруг нее клубились страх и ненависть, дождем лились, пропитывая собой камни. И ни одной светлой искры.
Черный человек присмотрелся внимательнее, проверяя свои наблюдения. Но над горами тлела только беда.
Выходит, он опередил его, своего брата – Велес еще не знает, где она.
Выходит, он успеет нанести удар первым.
Тьма соскользнула с плеча черного человека, его черты прояснились. Глубоко вздохнув, он наклонился и опустил лицо в черное облако, как в пузырь. Тьма расширилась, в одно мгновение окутав фигуру мужчины и поглотив Черного бога.
* * *
Над обрывом замерла одинокая фигура. Пожилая женщина, совсем старуха – сгорбившаяся и черная от прожитых лет, – внимательно вглядывалась вниз, в дно ущелья. Выше, за ее спиной, высились руины древней крепости. Остовы каменных домов карабкались на плечах друг друга вверх, к вершине, которая острой свечкой возвышалась над горами.
«Что там?» – старая женщина прищурилась, вглядываясь в будто оживший полумрак ущелья. Тьма копилась там уже много дней, то и дело выплескиваясь из ущелья подобно штормовому морю. Из глубины слышались голоса, разобрать которые старая женщина не могла.
– Уходи! – крикнула вниз. Тьма, услышав ее, приподнялась и расправила плечи, показав того, кто прятался за