Читать интересную книгу Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Вазари Джорджо

В церкви Кармине в Пизе на доске, находящейся в одной из капелл трансепта, он написал Богоматерь с Младенцем, в ногах же у нее несколько играющих ангелочков, один из коих, играющий на лютне, внимательно прислушивается к гармонии звуков. Вокруг Богоматери – св. Петр, св. Иоанн Креститель, св. Юлиан и св. Николай – фигуры, полные движения и жизни. Внизу, на пределле, изображены малыми фигурами истории из житий этих святых, а в середине волхвы, приносящие Христу дары, и в этой части несколько коней написаны с натуры так прекрасно, что лучше и не придумаешь, люди же в свите этих трех царей одеты в разнообразные одежды, в какие одевались в те времена. Наверху же, завершая названную доску, расположено в нескольких клеймах много святых вокруг Распятия. Полагают, что фигура святого в епископском одеянии, изображенная в этой церкви фреской возле дверей, ведущих в монастырь, принадлежит Мазаччо, я же уверен, что это работа фра Филиппо, его ученика{98}.

По возвращении из Пизы он написал во Флоренции доску с обнаженными мужчиной и женщиной во весь рост, находящуюся ныне в доме Паллы Ручеллаи{99}. Вскоре после этого, чувствуя, что во Флоренции ему не по себе, и побуждаемый влечением и любовью к искусству, он решил, дабы поучиться и превзойти остальных, отправиться в Рим. Так он и сделал и, приобретя там себе величайшую славу, расписал для кардинала Сан-Клементе в церкви Сан-Клементе капеллу, где фреской изобразил Страсти Христовы с разбойниками на кресте и истории из жития св. Екатерины-мученицы{100}. Он расписал также много досок темперой, но все они во время римских неурядиц либо погибли, либо затерялись. Одна из них – в церкви Санта-Мария Маджоре, в маленькой капелле возле ризницы; на ней четыре святых изображены так хорошо, что кажутся рельефными; в середине же – закладка церкви Санта-Мария делла Неве, где папа Мартин, написанный с натуры, намечает мотыгой основание церкви, а рядом с ним император Сигизмунд II{101}. Как-то эту работу рассматривал со мной вместе Микеланджело, который очень похвалил ее и прибавил затем, что люди эти во времена Мазаччо еще были живы.

Последнему, когда Пизанелло и Джентиле да Фабриано расписывали в Риме стены церкви Санто-Янни для папы Мартина{102}, была заказана часть работы, но он, услышав, что Козимо деи Медичи, который ему много помогал и покровительствовал, возвратился из изгнания, уехал во Флоренцию, где ему была заказана капелла Бранкаччи в церкви Кармине ввиду смерти Мазолино да Паникале, которым она была начата. Прежде чем приступить к ней, он написал возле веревок колоколов в качестве опыта св. Павла, дабы показать улучшения, внесенные им в искусство{103}. И в живописи этой он обнаружил поистине бесконечное умение, ибо голова этого святого, в котором он написал с натуры Бартоло ди Анджолини, являет такую потрясающую силу, что кажется, будто этой фигуре недостает только речи. И тот, кто не знал, каков был св. Павел, взглянув на него, сразу увидит в нем благородство римской гражданственности, а вместе с тем и неукротимую твердость сей благочестивейшей души, целиком устремленной к заботам о вере. В этой же живописной работе он обнаружил также поистине удивительное понимание сокращения при точке зрения снизу вверх, о чем можно судить и ныне по ногам названного апостола, ибо не кто иной, как Мазаччо, полностью преодолел эту трудность, сравнительно с той старой неуклюжей манерой, в которой, как я говорил несколько выше, все фигуры изображались на цыпочках и которой все придерживались вплоть до него и никто не исправлял, а лишь он один раньше всех остальных преобразовал ее в хорошую манеру наших дней. В то время как он выполнял эту работу, происходило освящение названной церкви Кармине, и Мазаччо в память этого написал светотенью и зеленой землей во дворе над дверями, ведущими в монастырь, все освящение, как оно происходило{104}: он изобразил там бесчисленное множество граждан в плащах и с капюшонами, которые следуют за процессией, и в их числе Филиппо Брунеллеско в деревянных сандалиях, Донателло, Мазолино да Паникале, своего учителя Антонио Бранкаччи, заказавшего ему капеллу, Никколо да Уццано, Джованни ди Биччи деи Медичи, Бартоломео Валори; они же изображены им в доме Симона Корси, флорентинского дворянина. Он написал там и портрет Лоренцо Ридольфи, который в то время был послом Флорентинской республики в Венеции, и не только портреты вышеназванных благородных мужей, но и ворота монастыря и привратника с ключами в руках. Это произведение в самом деле отличается великим совершенством, ибо Мазаччо сумел так хорошо разместить на поверхности этой площади людей по пяти и по шести в ряд, что они пропорционально и правильно уменьшаются в соответствии с точкой зрения, и это поистине чудо. И в особенности обращаешь внимание на то, что они совсем как живые, ибо ему удалось обдуманно изобразить этих людей не всех одного роста, но с должной наблюдательностью различить низких и толстых от высоких и худощавых, и стоят они всей ступней на одной и той же поверхности, причем ряды сокращаются так удачно, что и в натуре по-другому не бывает.

Когда он после этого вернулся к работам в капелле Бранкаччи, то, продолжая истории из жития св. Петра, начатые Мазолино, он закончил одну часть их, а именно истории с папским престолом, исцеление расслабленных, воскрешение мертвых и излечение хромых тенью Петра, идущего в храм вместе со св. Иоанном. Но самой примечательной кажется нам та, где св. Петр, чтобы уплатить подать, достает деньги по указанию Христа из внутренностей рыбы, ибо в одном из апостолов, стоящем в заднем ряду, мы видим изображение самого Мазаччо, выполненное им самим при помощи зеркала так хорошо, что он кажется совсем живым, а кроме того, примечательно, с каким пылом св. Петр вопрошает Христа и с каким вниманием апостолы, окружившие его в разных положениях, ожидают его решения, с телодвижениями столь выразительными, что поистине кажутся живыми; в особенности примечателен св. Петр, который старается достать деньги из внутренностей рыбы, с лицом, налившимся кровью оттого, что он наклонился; и более того, когда он платит подать, видно, с каким возбуждением он пересчитывает деньги и с какой жадностью и величайшим удовольствием сборщик податей разглядывает в своей руке уже полученные им монеты. Он написал также воскрешение царской дочери, совершаемое св. Петром и св. Павлом, хотя из-за смерти самого Мазаччо работа эта осталась незавершенной и после него закончил ее Филиппино. В истории крещения св. Петром высокую оценку получила обнаженная фигура одного из новокрещеных, который дрожит, окоченев от холода; написанный с прекраснейшей рельефностью и в мягкой манере, он всегда вызывал почтение и восхищение художников, как старых, так и современных{105}.

Вот почему капелла эта постоянно посещается и поныне бесчисленным множеством рисовальщиков и мастеров. В ней есть еще несколько голов очень живых и настолько прекрасных, что, по правде сказать, ни один мастер той поры так близко не подошел к современным мастерам, как Мазаччо. И потому труды его заслуживают несчетнейших похвал, и главным образом за то, что он в своем мастерстве предвосхитил прекрасную манеру нашего времени. А доказательством истинности этого служит то, что все прославленные скульпторы и живописцы с того времени и поныне, упражнявшиеся и учившиеся в этой капелле, стали превосходными и знаменитыми, а именно: фра Джованни да Фьезоле, фра Филиппо, Филиппино, ее завершивший, Алессио Бальдовинетти, Андреа дель Кастаньо, Андреа дель Верроккио, Доменико Гирландайо, Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи, Пьетро Перуджино, фра Бартоломео ди Сан-Марко, Мариотто Альбертинелли и божественнейший Микеланджело Буонарроти. Также и Рафаэль Урбинский отсюда извлек начало прекрасной своей манеры, Граначчо, Лоренцо ди Креди, Ридольфо дель Гирландайо, Андреа дель Сарто, Россо, Франчабиджо, Баччо Бандинелли, Алонзо Спаньуоло{106}, Якопо да Понтормо, Перино дель Вага и Тото дель Нунциата и, в общем, все те, кто стремился научиться этому искусству, постоянно ходил учиться в эту капеллу, чтобы по фигурам Мазаччо усвоить наставления и правила для хорошей работы. И если я не перечислил многих иноземцев и многих флорентинцев, ходивших учиться в названную капеллу, то достаточно будет и этого, ибо куда стремятся главы искусства, туда же сбегаются прочие его члены. Однако, несмотря на то что творения Мазаччо всегда пользовались таким уважением, все же существует у многих мнение и даже твердая уверенность в том, что деятельность его была бы еще гораздо более плодотворной для искусства, если бы смерть, похитившая его у нас в возрасте двадцати шести лет, не унесла его столь преждевременно. Но было ли это по причине зависти или потому, что все хорошее обычно бывает недолговечным, так или иначе, умер он во цвете лет и ушел от нас столь внезапно, что многие подозревали скорее отравление, чем иную случайность{107}.