Читать интересную книгу Полис, логос, космос: мир глазами эллина. Категории древнегреческой культуры - Игорь Суриков

Должностных лиц в системе афинской демократии было очень много, обязанности их весьма дробны (для предотвращения концентрации власти в руках одного человека). Но эти должностные лица, как мы уже знаем, не были чиновниками, бюрократами. Все они не назначались вышестоящим начальством, а ежегодно избирались, причем на одну и ту же должность, как правило, нельзя было быть переизбранным дважды. Кстати, ежегодно избирались и члены Совета Пятисот; им переизбрание было разрешено, но только один раз. Главным способом избрания был жребий. Исключение делалось для военных и финансовых должностей: на них избирали голосованием.

Высшими должностными лицами первоначально, еще с архаического периода, были 9 архонтов, но в V в. до н. э. они выполняли в основном религиозные функции. Фактическая власть перешла к 10 стратегам: в военное время они командовали войском, в мирное – руководили ключевыми вопросами государственной политики. Только на эту должность можно было переизбираться неограниченное количество раз.

Низшие должности, на которые свободные граждане не пошли бы, замещались государственными рабами. Так, полицейскую службу в Афинах нес специально закупленный в Северном Причерноморье отряд рабов-скифов. Бросаясь в глаза своими экзотическими «варварскими» одеяниями (остроконечные шапки, а также штаны, которых эллины в принципе не носили), вооруженные луками, расхаживали эти стражники по площади и улицам, наблюдая за порядком.

В целом афинская демократия являлась такой политической системой, при которой практически каждый гражданин хотя бы раз в жизни (а обычно – гораздо чаще) был либо должностным лицом, либо судьей, либо членом Совета и к тому же регулярно посещал народное собрание. Участие в государственной жизни было одновременно и правом, и обязанностью (если не юридической, то, во всяком случае, моральной); уклонение от него порицалось.

Классическая демократия, помимо равенства всех, обеспечивала также свободу частной жизни граждан в рамках законов. Впрочем, следует сказать, что демократия в античных греческих полисах в целом была коллективистской и в первую очередь принимала во внимание интересы целого – всего государства, коллектива граждан, а не права и свободы личности. Отдельные индивиды всегда должны были быть готовы на жертвы во имя общественных интересов.

Лучшим примером этого может служить обычай литургий – общественных повинностей, которые демократический полис налагал на своих состоятельных граждан. Литургии могли быть различными. Одной из них, например, являлась триерархия. Афинянин, которому выпала эта обязанность, должен был за свой счет оснастить и укомплектовать экипажем военный корабль, а потом в течение года служить на нем капитаном. Вот так и комплектовался прославленный афинский флот – почти без всяких расходов со стороны государства.

Были и другие литургии. Среди них гимнасиархия – организация спортивных состязаний, устройство гимнасиев (помещений для занятий спортом); хорегия – набор, оплата и подготовка хора и актеров для праздничных представлений, в том числе театральных. Иными словами, государство перекладывало значительную часть своих трат на частных лиц. Наверное, это было и неизбежно. Ведь в полисных условиях граждане не платили регулярных прямых налогов типа подоходного. Лишь в экстренных ситуациях взимался единоразовый чрезвычайный налог – эйсфора. Так что литургии в известной степени должны были заменять собой налогообложение.

Демократия в тех греческих полисах классической эпохи, в которых она сложилась (справедливости ради стоит все-таки отметить, что таких полисов было в Элладе, пожалуй, меньшинство) и особенно в Афинах, оказалась чрезвычайно эффективной системой. Она позволяла учитывать интересы различных слоев граждан, динамично реагировать на многообразные вызовы, как внешнего, так и внутреннего характера.

В демократических Афинах власть широких масс граждан, власть народа (не будем забывать, что именно это означает слово «демократия») была несравненно более полной и реальной, чем в любом из нынешних демократических государств. Очень важно и то, что в античных демократиях принцип свободы неразрывно сопрягался с принципом строгой ответственности. И тут нам тоже есть чему поучиться у афинян.

Даже всесильный Перикл, находясь на пике своего влияния и авторитета, каждый год давал демосу полнейший отчет в своей деятельности. Точно так же, разумеется, должны были поступать и все остальные магистраты. Если отчет по какой-то причине признавался неудовлетворительным (например, если выяснялось, что магистрат без необходимости израсходовал денежные суммы или превысил свои полномочия), «проштрафившийся» политик отдавался под суд. Впрочем, любое должностное лицо могло быть смещено и привлечено к судебной ответственности даже и до истечения срока своего пребывания у власти.

Кстати, Перикл к своим ежегодным отчетам всегда относился в высшей степени ответственно, подолгу и тщательно готовился к ним, чем, кстати, удивлял своего молодого родственника Алкивиада. Как-то Алкивиад, по словам Плутарха, «хотел повидаться с Периклом и пришел к дверям его дома. Ему ответили, что хозяину недосуг, что он размышляет над отчетом, который должен будет дать афинянам, и, уходя, Алкивиад заметил: “А не лучше ли было бы ему подумать о том, как вообще не давать отчетов?”»[40].

Рассказ о принципах афинской демократии будет неполон, если не проиллюстрировать его несколькими отрывками из знаменитейшей речи Перикла, в которой он прославлял свой полис и установившееся в нем государственное устройство. Эта речь – самый главный памятник античной демократической идеологии – была произнесена в 431 г. до н. э., а до нас дошла в передаче историка Фукидида:

«Так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почетную должность, если он способен оказать услуги государству. В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным…

Мы развиваем нашу склонность к прекрасному без расточительности и предаемся наукам не в ущерб силе духа. Богатство мы ценим лишь потому, что употребляем его с пользой, а не ради пустой похвальбы. Признание в бедности у нас ни для кого не является позором, но больший позор мы видим в том, что человек сам не стремится избавиться от нее трудом. Одни и те же люди у нас одновременно бывают заняты делами и частными, и общественными. Однако и остальные граждане, несмотря на то, что каждый занят своим ремеслом, также хорошо разбираются в политике. Ведь только мы одни признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами за и против…

Одним словом, я утверждаю, что город наш – школа всей Эллады, и полагаю, что каждый из нас сам по себе может с легкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных условиях. И то, что мое утверждение – не пустая похвальба в сегодняшней обстановке, а подлинная правда, доказывается самим могуществом нашего города, достигнутым благодаря нашему жизненному укладу»[41].

Как в свое время мы привели подборку «лаконических» выражений спартанцев, так, наверное, завершить рассказ о демократических Афинах уместно несколькими цитатами выдающихся деятелей этого полиса, которые подчеркивали бы своеобразие афинского мышления.

Фемистокл торопил греков начать морской бой при Саламине. Ему сказали: «Кто на состязаниях стартует слишком рано, того бьют». Он ответил: «А кто стартует слишком поздно, тот не получает венка!».

Фемистокл шутил, что его маленький сын – самый могущественный человек в Элладе: «Над эллинами властвуют Афины, над Афинами – я, надо мной – моя жена, а над ней – сын».