Читать интересную книгу Выстрел в зеркало - Виталий Романов

По данному вопросу никто дискутировать не захотел. Все равно фактов накопилось слишком мало, чтобы выстроить убедительную гипотезу. Можно лишь продолжать наблюдения. Ждать, что дальше предпримут хозяева. А пока люди разбрелись по комнатам, посчитав, что так будет правильнее всего.

Несмотря на абсолютное безумие прошедшего дня, майор Казаков уснул быстро. Он даже не успел ни о чем толком подумать, лишь проскочила одна-единственная мысль: а вдруг снова появится «червяк»? И тут же провалился в черный космос.

Владимир с невероятной скоростью мчался среди звезд. Он точно знал: между маленькими искорками, разбросанными во Вселенной, сотни или тысячи световых лет. И что, даже если лететь вперед на космическом корабле, ни одна из них не сдвинется с места. Он состарится и умрет внутри звездолета, а яркие песчинки останутся на тех же местах, где и раньше. К сожалению, таков удел человека.

Но сейчас, во сне, майор перестал быть человеком. Он сам не смог бы объяснить – кем он стал. Лучом света? Гравитационным всплеском? Криком неведомого, исполинского существа?

Владимир несся между звезд на огромной, невероятной скорости. Разноцветные шары – то маленькие, красные и оранжевые, то огромные, белые или голубые – величественно проплывали мимо него справа и слева, сверху и снизу.

Казаков мог бы прикоснуться к ним, если б захотел. Но ему было не до того. Не до невероятной, ошеломляющей картины, которая могла свести человека с ума, если б он попытался осмыслить то, что видел.

Справа и чуть внизу, неподалеку от Владимира, взорвалась сверхновая. Казаков на огромной скорости пролетел сквозь корону и взметнувшиеся во все стороны – будто щупальца спрута – протуберанцы. Он чувствовал, он точно знал: раскаленная, невероятно горячая плазма не могла не зацепить его.

Но что могла сделать грубая физическая материя ему, существу, воплотившемуся в крик? В золотистый росчерк молнии, пронзивший Галактику, таявший на сетчатке глаза? Ему, существу, умиравшему от боли и страха, рвавшемуся вперед, вперед! Вперед!

Владимир был переполнен предчувствием надвигавшейся беды. Он торопился, обгоняя время, пространство, материю. Успеть! Успеть! Успеть! Туда, где он нужен. Туда, где случится непоправимое…

Маленький голубоватый шар, неспешно двигавшийся в черной пустоте, казался драгоценностью, к которой нельзя, невозможно прикоснуться. Такое – не следует трогать. Таким можно только любоваться. Огненный крик, метнувшийся к беззащитному шару, превратился в две ладони. Они попытались защитить, спасти голубую сказку от ужаса и мрака.

Если б мог, Владимир заплакал бы от бессилия. Его огромные ладони, пытавшиеся укрыть планету от беды, были бестелесны, прозрачны. Оранжевые шары, точно такие же, как тот, который похитил спецназовцев, устремились к беззащитной, хрупкой игрушке с разных сторон.

И ладони снова превратились в крик. Отчаянный, бессильный крик. Никто и ничто не могло остановить чужие, враждебные шары. Огненные росчерки оставались в атмосфере Земли, инопланетные корабли шли на посадку. Майор с ужасом вглядывался в лик родной планеты, не узнавал его: тут и там, по всем континентам, появились черные оспины. Взрывов? Пожаров? Смерти?

Его огромные ладони оказались бессильными. Планета умирала. Шары все продолжали рваться вниз, к маленькому драгоценному камню, потерявшему голубой окрас…

Майор Казаков проснулся, когда в окне его комнаты едва-едва забрезжил рассвет. Сердце билось часто-часто, словно все, что пришло к Владимиру во сне, было настоящим, происходило в действительности.

Он долго стоял перед окошком своей питерской квартиры, глядя из него на чужую, неземную пустыню. Владимир не мог разобраться: что в этом мире правда, а что – ложь. Где сон? Где явь? Потом стало гораздо светлее, и майор понял: хозяева решили начать следующий день.

– Крубары, – вдруг произнес он непонятное слово.

«Что такое крубары? – спросил Казак себя. – Откуда это взялось?» И не нашел ответа. Не сумев разобраться в ночном кошмаре, майор поступил так, как поступал всегда: отбросил прочь ненужное. Лишнее. Тихо вышел из казармы, отошел от дома на несколько десятков шагов. Остановился, уперев руки в бока.

Небо быстро светлело.

– Ну, здравствуйте, твари инопланетные! – тихо признес майор. – Продолжим, да? Что вы нам сегодня приготовили?

Никто не ответил офицеру ГРУ.

Американцы начали утро так, словно находились на своей тренировочной базе. По команде лейтенанта Мэрфи выбежали из казармы, построились в шеренгу. Офицеры ГРУ обратили внимание: за ночь – непонятно когда – возле американской «хижины» появился флагшток.

– Равнение на флаг! – скомандовал лейтенант Мэрфи, и зведно-полосатый кусок материи медленно скользнул вверх по тросу.

Русские наблюдали за этим, сидя на песке возле казармы. Американский флаг дополз до вершины мачты, обвис. Ветра в пустыне не было.

– Ну, все! – безнадежно вздохнул капитан Мясников. – Теперь они каждый день будут свою звездно-полосатую тряпку поднимать. Еще и гимн петь. Ага. Думаю, надо дать им совет: назначать дежурного по казарме. Чтоб отгонял пьяных инопланетян и никому не позволял сморкаться в главную американскую святыню.

– В президента? – уточнил капитан Тополев.

– Отставить! – приказал майор Казаков.

– Что «отставить», командир? – невинно поинтересовался Людоед. – Отставить сморкаться в американского президента или отставить давать советы «тюленям»?

Народ лежал на песке и рыдал от смеха. Казак посмотрел на своих бойцов, едва заметно улыбнулся:

– Отставить и то, и другое! Особенно глупые, провоцирующие советы американцам. Не надо издеваться над их патриотизмом. У них есть чему поучиться.

– Володя, патриотизм и любовь к своей стране не в том, чтоб каждое утро флаг над казармой поднимать, – посерьезнев, твердо произнес капитан Тополев. – Ты сам знаешь, здесь любой отдаст жизнь за… В общем, чего я? Как парторг, в самом деле! Разве дело в том, чтоб стоять по стойке «смирно» под флагом? Да мы, случалось, месяцами родную речь не слышали. Не то что флаг свой, человека русского, даже белого – не встречали. И что? Мешало нам это приказ Родины выполнять?

– Тихо, тихо! Не заводись, Саша, – попросил Казаков. – Сам знаешь, у меня извилины не только в фуражке. Не собираюсь заставлять вас коллективно, хором, исполнять гимн. Я всего лишь хотел сказать, что в американских «прибамбасах» есть зерно истины. Они – у себя дома. Здесь их флаг, значит, кусок американской территории. «Тюлени» попали в трудное положение, но выполняют долг перед своей страной. Так, как могут. Как это понимают.

Американцы между тем, отсалютовав флагу, убежали в пустыню. Видимо, на утренний кросс. В этот раз лейтенант Мэрфи предпочел не рисковать, не отдалялся от интернационального лагеря на большое расстояние. Пробежав с полкилометра в сторону от казарм, американцы принялись методично наматывать круги.

– А что мы, в самом деле, так расслабились? – спросил у всех майор Казаков. – Вон америкосы тренируются. А мы на песке лежим… Непорядок! Подъем! За мной!

Русские организовали второй круг возле лагеря, только двигались навстречу «тюленям». Время от времени две цепочки спецназовцев встречались в пустыне, словно расходящиеся друг с другом поезда на соседних путях. И снова – только песок. Светлое небо. Безмолвие, нарушаемое лишь равномерным дыханием людей.

Американцы закончили кросс раньше русских. Лейтенант Мэрфи, посчитав, что для первого раза хватит, увел своих людей в казарму, на завтрак. Спецназовцы ГРУ, намотав еще несколько кругов, последовали примеру «тюленей». Бочки с водой и «коктейлем» они тоже затащили в казарму, хотя особого смысла в этом не было.

А спустя час или два, когда офицеры ГРУ вновь расположились на песке, командир американских боевых пловцов подошел к майору Казакову.

– Майор! – сказал он. – Я хотел бы поговорить с капитаном Мясниковым один на один. Разрешите?

– Пожалуйста! – тут же ответил Владимир.

Он не видел каких-то препятствий к тому, чтобы спецназовцы двух стран общались между собой. Уж если кто и прочертил границу – так это сами американцы. С тех пор как «тюлени» оказались по соседству с русскими, все общение строилось через Мэрфи. Или через его заместителя, лейтенанта Дэвидсона. Так, словно командир «тюленей» запретил солдатам приближаться к «противнику».

Мэрфи и Мясников медленно побрели в сторону от казарм. Чернокожий лейтенант довольно энергично размахивал руками, что-то объясняя русскому коллеге. Или, наоборот, задавая вопросы. Офицеры ГРУ молча наблюдали за происходящим. Было видно: Даниэль Мэрфи хочет узнать у Людоеда нечто очень важное. Мясников отвечал спокойно, время от времени пожимал плечами, иногда кивал головой.

Затем два офицера вновь направились к лагерю русских.

– Майор! – Лейтенант Мэрфи остановился напротив Казакова, и тот мгновенно поднялся на ноги. – Олег говорит: вы – человек слова. Клянется, что вам можно верить. Я доверяю Мясникову, потому что… потому что знаю его! Хочу задать один вопрос. Поймите меня правильно. Вы, русские, чертовски хитрые люди. В прошлом году я был на Украине как турист, инкогнито. Видел секретный подземный комплекс на Черном море. Тот, что для подводных лодок. Должен сказать, это поразительное зрелище! Потрясающее! И это не все. Со мной в группе «туристов» был сотрудник ЦРУ. Когда возвращались с Черного моря, он рассказывал мне про некоторые хитрости русских. Например, как много головной боли доставили нам ядерные поезда России. Несколько групп сбились с ног, пытаясь обнаружить их.