Колетт выгнула брови.
— Оникс, — сказала женщина. — Самые лучшие — бесценны. Чем дольше вы смотрите — хотя надо знать, как смотреть, — тем больше образов движется в их глубинах.
Колетт спросила прямо и узнала, что хрустальный шар обошелся гадалке в пять сотен фунтов. «И то по знакомству». Предсказательница немедленно выросла в глазах Колетт. Ей до сих пор было жалко двадцати фунтов, отданных за визит. Она жадно впитывала каждое слово, сказанное женщиной, но, когда снова ступила на испещренную прожилками мха мостовую Айлворта, не смогла вспомнить ни одного.
Она несколько раз обращалась к хироманту и составила свой гороскоп. А потом и гороскоп Гэвина. Она не была уверена в правильности его натальной карты, поскольку точно не знала время рождения мужа.
— Для чего тебе? — спросил он, когда она заикнулась об этом. Она ответила, что просто интересно, и он уставился на нее с крайним подозрением.
— Похоже, ты сам не знаешь, — сказала она. — Могу позвонить твоей маме.
— Очень сомневаюсь, — отрезал он, — что моя мать удержала в памяти этот клочок бесполезной информации, по мне, так ее мозг и без того перегружен: она же должна помнить, где лежит ее пластиковый шарик для стирки и что новенького произошло в «Обитателях Ист-Энда»,[15] черт бы их побрал.
Астролога нехватка сведений не смутила.
— Округлим вверх, — сказал он, — или вниз. Полдень — самое подходящее время. Мы обычно используем его для животных.
— Для животных? — переспросила она. — Для них что, тоже составляют гороскопы?
— Конечно. Это, знаете ли, весьма полезная штука для заботливых хозяев, у которых проблемы с питомцами. Представьте, например, что вы постоянно падаете с лошади. Значит, надо выяснить, идеальная вы пара или нет. Это может быть вопрос жизни и смерти.
— А люди знают, когда родилась их лошадь?
— Вообще говоря, нет. Вот почему мы следуем стратегии округления. А что до вашего супруга — допустим, полдень, хорошо, но еще нам нужна широта и долгота. Ну так где, как мы думаем, наш муженек впервые увидел свет божий?
Колетт фыркнула.
— Он не скажет.
— Вероятно, влияние Скорпиона. Власть посредством лжи. Или, может быть, Рыбы. Тайны на пустом месте. Шучу! Расслабьтесь и вспомните… может, его мамочка когда намекала. Где именно наш паренек был брошен в мир до срока, искривленным?[16]
— Он вырос в Аксбридже. Но рожать-то она его могла и в другом районе.
— То есть где-то в окрестностях А40?
— Может, просто Лондон?
— Поместим его на меридиан. Неизменно разумный выбор.
После этого случая ей стало трудно рассматривать Гэвина как полноценного человека. Его стандартизировали по нулевой долготе и двенадцати часам дня, совсем как какую-нибудь норовистую кобылу или несчастную псину без родословной. Она позвонила его маме как-то вечером, приговорив полбутылки вина и чувствуя себя порочной.
— Рене, это вы? — спросила она.
— Откуда вы узнали мое имя? — поинтересовалась Рене.
— Это я, — сказала она, и Рене ответила:
— У меня уже стоят новые окна и новые двери. И теплица есть, а чердак начну перестраивать на будущей неделе. Я никогда не жертвую на благотворительность, простите, отпуск я уже запланировала и новую кухню купила, когда вы в последний раз звонили.
— Это насчет Гэвина, — объяснила она. — Это я, Колетт. Мне надо знать, когда он родился.
— Вычеркните меня из вашего списка, — заявила свекровь. — Если так уж необходимо звонить мне, то можно хотя бы не делать это во время моей любимой передачи? Это одно из немногого, что еще доставляет мне удовольствие. — Она замолчала, как будто вознамерилась повесить трубку. Потом заговорила снова: — И ничего другого мне не нужно. Я уже сменила обивку на мебели. И джакузи у меня теперь есть. И ящик марочного вина. И лестничный подъемник, чтобы сохранять независимость. До вас дошло? Запомнили? А теперь убирайтесь ко всем чертям.
Щелк.
Колетт сидела с трубкой в руке. Она четырнадцать месяцев была ее невесткой, но его мать с презрением отвергла ее. Она повесила трубку и отправилась на кухню. Стоя у двойной раковины, Колетт пыталась совладать с собой.
— Гэвин, — крикнула она, — что будешь: горох или зеленую фасоль?
Нет ответа. Она прокралась в гостиную. Гэвин, задрав босые ноги на подлокотник дивана, читал «Какое авто?».
— Горох или зеленая фасоль? — спросила она.
Нет ответа.
— Гэвин!!! — заорала она.
— С чем?
— С отбивными.
— Чего это?
— Баранина. Куски баранины.
— Хорошо, — сказал он. — Все равно. И то и другое.
— Вместе нельзя. — Ее голос задрожал. — И то и другое вместе нельзя.
— Кто сказал?
— Твоя мать, — ответила она. Ей показалось, она может сказать что угодно, все равно он никогда не слушает.
— Когда?
— Только что по телефону.
— Ты говорила с моей матерью по телефону?
— Только что.
— Вот так чудеса. — Он покачал головой и перелистнул страницу.
— Почему? Почему чудеса?
— Потому что она умерла.
— Что? Рене? — Колетт села на подлокотник. Позже, рассказывая эту историю, она говорила: ну, в этот миг у меня земля из-под ног ушла. Но как передать тот внезапный ужас, слабость, охватившую все ее тело, ярость, негодование, слепую злобу, овладевшую ей. — Какого черта ты болтаешь? Как это умерла?
— Сегодня утром. Мне позвонила сестра. Кэрол.
— Это шутка? Я должна знать. Это шутка? Потому что если это шутка, Гэвин, я тебе ноги повырываю.
Гэвин выгнул брови, словно спрашивая, а что тут смешного?
— Я не имею в виду, что это смешно, — тут же сказала она. Зачем ждать, пока он откроет рот? — Я спросила, ты пошутил?
— Храни боже любого, кто надумает шутить по этому поводу.
Колетт прижала ладонь к груди, за которой что-то упорно трепетало. Она встала. Прошла в кухню. Уставилась в потолок. Глубоко вздохнула. Вернулась.
— Гэвин?
— Мм?
— Она правда умерла?
— Мм.
Ей захотелось ударить его.
— Как?
— Сердце.
— О боже! Ты совсем бесчувственный? Сидишь тут и выбираешь, горох или фасоль…
— Ты сама спросила, — резонно возразил он.
— Ты вообще собирался мне говорить? Если бы я не сказала, что беседовала с твоей матерью по телефону…
Гэвин зевнул.
— А куда спешить? Сказал бы в свое время.
— В смысле, ты собирался упомянуть об этом? Так, между делом? И когда же?
— После еды.
Она уставилась на него, открыв рот. С некоторым достоинством он произнес:
— Мне не до этого, когда я голоден.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});