Читать интересную книгу Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории - Владимир Соловьев

Политизированность журналистики и политики порождает удивительных персонажей.

Самый яркий из непримиримых – это, конечно, Валерия Ильинична Новодворская. Я отношусь к Лерочке с глубочайшим уважением, она всей своей жизнью доказала свое право на собственную позицию. К сожалению, изменилось время, к ярким трибунам, призывающим к ценностям диссидентства начала 80-х, уже относятся как к анахронизму, а своей изощренной высококультурной литературной речью она отдаляется от аудитории «Аншлага», столь активно участвующего в избирательном процессе. Валерия Ильинична и осколки демократической журналистики во время второго срока Путина оказались удивительным образом по одну сторону баррикад. Но если у госпожи Новодворской это было связано с феноменальной политической близорукостью, то у журналистов – с открывшимися источниками финансирования и личной обидой на невостребованность со стороны власти.

Я очень часто беседовал с Валерией Новодворской. Представительница древнего боярского рода, она воспринимается своими ненавистниками еврейкой, должно быть, потому, что в обыденном сознании еврей – всегда бунтарь. А Лерочка ультрареволюционер. Если во время телефонной беседы вдруг прерывается связь, то Новодворская всегда будет убеждена, что гэбэульники прервали разговор, но не поверит, что всего лишь в телефоне села батарейка.

Леру знают все, во время одной из передач «Поединок» Лера сошлась в битве с бывшим генералом КГБ Михайловым. В гримерной он делился воспоминаниями оперативной молодости:

– А я ведь помню госпожу Новодворскую еще по советским годам. Бывало, идешь разгонять их сборище и знаешь, спину можно сорвать, пока ее со всеми сумками в автобус затолкаешь.

Правда, на передаче не моргнув глазом красный офицер заявил, что не встречался с Лерой по своей служебной линии.

Лера очаровательна в своей убежденности, хотя вместе с тем умеет и быстро разочаровываться в политиках. Уж как мы спорили с ней по поводу господина Гайдара, как Лера свято верила в него, считая Чубайса нерукоподатным, а Егора Тимуровича – белым рыцарем. Жестокие реалии поведения этих господ во время избирательной кампании лишили Леру последних иллюзий.

Апофеоз Лериной карьеры, как она считает, это возможность умереть в подвалах Лубянки. Но мечта несбыточная и очень печальная – времена изменились, а борцы против СССР этого не заметили. И вот правозащитники советской закваски все пинают умершего льва и требуют признания своих заслуг, полагая, что им принадлежит монопольное право на обладание истиной.

Крах гусинско-березовской журналистики особенно ярко проявляется в ее единении с правозащитниками и Новодворскими от политики, но если последние всегда были в оппозиции власти, то журналисты сменили позицию в шахматной игре, сохранив источники финансирования.

Для меня личное разочарование в УЖК было постепенным. Первый раз я столкнулся с ними во время своей работы на ТНТ, когда после ночного захвата они перешли через дорогу и оказались в офисах родственной по холдингу телекомпании. В кабинетах, где сидели другие люди, завязалась активная жизнь, пришедшие вели себя как хозяева, расположившись с полным пренебрежением к принявшим их хозяевам. Мое главное разочарование было связано с Феноменально низкой бытовой культурой борцов за правду. Я, конечно, понимаю, что они находились в угаре, но при этом такого захламления помещений, гор окурков и уделанных мест общего пользования от них не ожидал, а о неумении вежливо общаться с коллегами можно и не упоминать. Ведь они суперпрофи, а все остальные – это просто пшик. Поэтому меня не удивило, как легко и быстро они расправились позже с каналом «ТВ-6», вышвырнув прежний коллектив.

УЖК воевал за свое представление о правде, поэтому всех остальных автоматически приносили в жертву, считая, что они и сами должны осознать всю необходимость этого шага.

"ТВ-6" принадлежал Березовскому, тогда уже потерявшему всякие позиции во власти и перешедшему в оппозицию, так что финансовые и журналистские ресурсы теперь уже опальных олигархов объединились.

Несчастные журналисты, перелетая из гнезда в гнездо и оставляя их разоренными, так и не могли осмыслить всей меры трагедии происходящего. Они сознанием законсервировались на себе образца 1999 года и не хотели понять изменений в окружающем мире. Наиболее ярко это проявлялось в поведении Киселева, он вел себя как барин в изгнании – все более напоминая располневший памятник себе, который перемещался в пространстве в окружении охранников. Замечательная квартира, дом, машины, более чем раскованный образ жизни – ничто не могло подорвать всего этого, ни низкие рейтинги, ни удлиняющиеся паузы между словами, ни падение влияния.

Особенно меня поразила человеческая нечистоплотность, с которой я столкнулся во время недолгой совместной работы. Это проявилось и в готовности сдать членов своей команды, как в случае с Александром Левиным, и в желании убрать некогда близких людей чужими руками, и в просто финансовой непорядочности, когда, взяв денег за участие в передаче (что уже за рамками профессии), господин Киселев даже не счел нужным выделить часть суммы операторам, осветителям и другим студийным работникам, не получавшим уже многие месяцы зарплаты в структуре, где начальником был именно он.

Поэтому его полное фиаско во время управления печатным органом для меня не было удивительным. Киселев остался верен себе – убежденный в собственной непогрешимости, он по-прежнему считает, что его время вернется.

Сейчас многие из кумиров прошлых лет работают кто на радио, кто на телевизионных каналах, и это приветствуется телевизионными критиками их же поколения. Все они представители одной тусовки, и такое единение ярко проявляется на вручениях разнообразных премий, которые уже давно раздаются по корпоративным и политическим, но не профессиональным признакам. А журналисты и критики, закостеневшие в своем видении, не могут понять изменившегося времени и удивляются, почему рейтинги столь уважаемых ими программ не велики. Ответ прост.

В начале 1990-х именно журналисты были наиболее яркими и, если угодно, революционно настроенными представителями интеллигенции. От их смелости зависело многое, а подчас и все, именно мужество Сергея Медведева в освещении ГКЧП изменило отношение к происходящему, от неизбежности и безысходности – к революционному бунту. Большинство работавших в то время были хорошо образованными людьми, зачастую с некоторым опытом столкновения с западной реальностью. Начиная свою деятельность на дикторском телевидении, они отвоевывали свое место и искали новые формы в условиях жесточайшей цензуры и конкуренции, но пробивались, и во многом именно поэтому их имена до сих пор в памяти. В первую очередь это ребята из «Взгляда» и замечательная питерская команда Пятого канала, да и многие другие. Со временем, с победами они матерели и занимали посты, уходя от своей журналистской ипостаси в чиновничью, в бизнес и в политику. В новой России произошел информационный взрыв, появилось колоссальное число новых журналов, газет, радиостанций, телевизионных проектов, а работать в них могли только новые люди. Прежде всего, они по настрою соответствовали изменившемуся времени, да и старых в таком количестве просто не было. Уровень журналистики упал колоссально, число безграмотных людей в профессии до сих пор феноменально. Главным стало иметь свою точку зрения, никакой роли не играло ее обоснование и правомерность. Постепенно из этого питательного бульона выплывали самые способные, подхваченные менеджерами из вчерашних революционеров в журналистике, и они оказывались в команде телевизионных счастливцев.

Они становились участниками политических баталий и вскоре приобретали необходимые воззрения.

В свое время Джордж Буш попал впросак, когда не смог ответить на вопрос о цене молока в супермаркете, и избиратели поняли, насколько оторвался президент от жизни рядовых граждан. Такой вопрос нашим политикам неуместен, они давно потеряли всякое представление о жизни россиян и часто судят по своему предполетному опыту. Полет, конечно, в высшие политические сферы, когда все бытовые вопросы решают специально обученные люди, чтобы, не дай бог, не отвлекать вершителей судеб от важных дел.

Совершенно неожиданно среди этих небожителей оказались и ведущие журналисты, о развращении их я говорил выше. Но ведь даже при желании они не могут пересечься с реальностью, угар телевидения пожирает все время. Ты постоянно чем-то занят, причем всегда безумно важным, весь этот шум забивает звуки реальной жизни, и ты сам превращаешься в мультяшный персонаж. А жизнь продолжается по своим законам, которые отличаются от законов телевизионной корпорации – не только медийной, но и политической. Хотя здесь надо учитывать, что журналисты, чиновники и политики живут в некоем симбиозе. Ход времени и развитие интриг, сезонность и взаимозависимость очевидны, как и переход из одной ипостаси в другую, из журналистов в менеджеры телевидения, из них в политики и общественные деятели, забегая на эстраду, в губернаторство, думскую и министерскую работу, в пресссекретари президента и снова на телевидение. Все это плескание в единой детской ванночке. И все бы ничего, да ванночка плавает в бушующем море.