Читать интересную книгу «Вот б-ги твои, Израиль!». Языческая религия евреев - Сергей Петров

Согласно жреческому источнику, Яхве сначала обитает в скинии, а потом вселяется в Иерусалимский храм. Девтерономист ничего не говорит о скинии, а в храме у него Яхве не обитает, а лишь кладёт там своё имя. Цитировавшийся выше отрывок 3 Цар. 8, 10—13, в котором говорится о вселении Яхве в храм, происходит из жреческого источника. Сама же речь Соломона по случаю завершения храма в 3 Цар. 8, 15—61 является по происхождению девтерономической. Она неоднократно и настойчиво подчёркивает, что в храме находится только имя Яхве: «дом, в котором пребывало бы имя моё» (3 Цар. 8, 16), «у Давида, отца моего, было на сердце построить храм имени Яхве, бога Израилева» (3 Цар. 8, 17; то же в ст. 18, 19, 20, 29, 33, 35, 41, 42, 43, 44 и 48). Сам же Яхве неотлучно пребывает на небесах: «услышь на месте обитания твоего (məqom šiḇtəḵa), на небесах» (3 Цар. 8, 30), «услышь с небес, с места обитания твоего (məḵon šiḇtəḵa)» (3 Цар. 8, 49; то же в ст. 27, 32, 34, 36, 39, 43 и 45).

Как мы можем видеть, источники, из которых составлено «Пятикнижие Моисеево», отражают несовместимые представления о скинии и ковчеге. В жреческом источнике Яхве со времени творения мира пребывает на небесах. После исхода Израиля из Египта он спускается на Синай, чтобы дать Моисею указания о строительстве скинии, и по завершении строительства вселяется в неё. Данное событие является для жреческого автора главным событием мировой истории, а скиния для него представляет собой центр мира. Яхве постоянно пребывает в скинии, восседая на крышке ковчега между керувами, а после строительства Иерусалимского храма переселяется в его святое святых, где остаётся до вавилонского завоевания. Яхвистко-элохистский источник не упоминает о ковчеге, а вместо скинии говорит о шатре совета, к которому Яхве спускается с небес для общения с Моисеем. Девтерономический источник не знает ни скинии, ни шатра совета, ковчег для него является лишь вместилищем скрижалей завета. В храме находится только имя Яхве, сам же он всегда остаётся на небесах, а на земле его явления никогда не было и никогда не будет.

Эл

Итак, культ Яхве был принесён в Ханаан в конце II тыс. до н.э. из Мидиана (Мадиама). В Сиро-Палестине бронзового века Яхве не был известен. Его нет в угаритском пантеоне, он не упоминается ни в каких других ханаанейских источниках. Придя из Мидиана, Яхве начал постепенно сливаться с ханаанейскими богами и поглощать их. В первую очередь такому поглощению подвергся глава местного пантеона Эл. О том, что он был верховным богом в т.ч. и ханаанейского племенного объединения Израиль, свидетельствует уже само название этого объединения Yiśra’el – «Эл правит». Согласно ЕБ, в домонархические времена у евреев чаще всего встречались личные теофорные имена с компонентом Эл, имена с компонентом Яхве были очень редки: не считая Иисуса (yəhošua», т.е. «Яхве – спасение») Навина, таких имён засвидетельствовано всего 5 из эпохи Судей. Положение менялось по мере того, как образы этих двух богов сливались.

Имя Эла

Имя Эла происходит от общесемитского корня ’l, могущего означать также просто «бог». В Еврейской Библии встречаются следующие производные существительные от этого корня: ’l (ок. 230 раз), ’lh (ок. 60 раз в еврейских текстах и ок. 100 раз в арамейских текстах) и ’lhm (ок. 2750 раз). По всей видимости, семитские слова, обозначающие бога, восходят к глагольному корню ’yl со значением «быть сильным», представленному также в еврейских словах ’ayil «баран» или «глава, вождь, вельможа», ’eyal «сила», и ’el в устойчивом выражении yeš/’en le’el «в силах»/«не в силах». Обозначаемый буквой йод звук, являющийся в семитских языках неустойчивым, легко исчезал. Вследствие этого, в частности, в ханаанейских языках ударный дифтонг ay, оказавшись безударным, регулярно переходил в e. В качестве примера можно привести то же еврейское слово «баран», которое в единственном числе имеет вид ’ayil, а во множественном – ’elim. Графически это выглядит как ’yl/’ylym – в первом случае буква йод обозначает согласный (второй элемент дифтонга), а во втором – гласный e, выступая как mater lectionis. Таким образом, еврейское слово ’elim (» (y) lym) может означать как «бараны» (или «вожди»), так и «боги», что приводит к расхождениям в его переводе в ряде мест ЕБ.

Слово с корнем ’l в значении «бог» засвидетельствовано во всех семитских языках кроме геэза с древнейших времён (III – II тыс. до н.э.: эблаитский ì-lu; аккадский ilum; аморейский ’elum/’ilum и др.). Зачастую этот корень сопровождается дополнительной (паразитической) согласной – h, n (нунация) или m (мимация) (либо же, иногда, двумя или тремя из них). Объяснить это можно естественным стремлением к восстановлению обычной для классических семитских языков трёхсогласности после утраты среднего йода.

Вариант ’lh известен в угаритском, еврейском, арамейском и арабском языках. Из них наибольшую сложность для истолкования представляют угаритские формы. В Угарите ’lh и ’lhm упоминаются в четырёх обрядовых текстах (KTU, 1.39, 1.41, 1.87, 1.108) в качестве получателей жертв. Так, KTU, 1.39.5 требует приносить в жертву «двух овец для ’ilh, быка и барана для ’ilhm», в KTU, 1.39.9 и 41.18 присутствует неясное выражение ’ilhm b‘lm. Трижды ’ilhm упоминается в составе списков божеств: ’ilš, ’ilhm (KTU, 1.41.6), ’inš ’ilm, ’ilhm, špš (KTU, 1.41.27—28), ’ilhm, ṯkmn w šnm (KTU, 1.39.3 и 41.12). Во втором случае рядом с ’ilhm упоминается богиня Солнца špš (Шапшу), в третьем – младшие сыновья Эла ṯkmn и šnm. На основании этих крайне незначительных данных можно предположить, что ’lh и ’lhm («Ilāhu и «Ilāhūma) были младшими членами угаритского пантеона (сыновьями Эла?).

Форма ’ilht как множественное число слова ’ilt «богиня», в отличие от формы ’ilh, присутствующей только в поздних обрядовых текстах, встречается также в мифологических текстах из Угарита, что свидетельствует о древности самого корня ’ilh в угаритском языке. Возможно, первоначально в нём на основании форм множественного числа ’ilm/’ilt «боги»/«богини» возникли расширенные формы ’ilhm/’ilht, после чего от формы множественного числа ’ilhm была обратно произведена форма единственного числа ’ilh, ставшая личным именем младшего угаритского божества (’lhm как личное имя другого младшего угаритского божества могло быть произведено из него путём мимации или переосмыслено из множественного числа).

В арамейском языке с древнейших времён в качестве имени нарицательного «бог» используется только форма ’lh (мн. ч. ’lhn), в то время как форма ’l означает только личное имя бога Эла, что свидетельствует об очень древнем вытеснении формы ’l формой ’lh в качестве имени нарицательного. Эпиграфические памятники, отражающие древние арабские диалекты, употребляют в значении «бог» обе формы. В дальнейшем, вероятно, под арамейским влиянием (имперский арамейский ’elāh, сирийский ’alāh (ā)), в арабском остаётся только слово ’lh (классический арабский ’ilāh (un)), которое затем, после присоединения определённого артикля ’al, становится именем Аллаха (’allāhu). О важности формы ’lh в арамейском и арабском языках свидетельствует её употребление в составе арамейских и арабских личных имён (не засвидетельствованное в угаритских и еврейских именах).

В ханаанейском (в т.ч. еврейском) языке слово ’lh (масоретская огласовка ’elōah) также присутствовало издревле, о чём свидетельствует то, что оно подверглось ханаанейскому переходу долгого гласного ā в долгий гласный ō, засвидетельствованному уже амарнскими документами XIV в. до н. э. Угаритским формам ’ilh/’ilhm (’ilāhu/’ilāhūma) в точности соответствуют еврейские формы ’lh/’lhm (’elōah/’elōhim). Конечный мем в еврейском ’lhm (мимация) обычно истолковывается как показатель множественного числа, однако мимация в семитских языках выполняла разные функции, поэтому и в еврейском ’lhm она первоначально могла быть энклитическим мемом, обозначающим определённость или какой-то иной оттенок значения. В еврейском языке оба варианта – ’lh и ’lhm – могут как передавать общее понятие «бог», так и обозначать конкретного бога (Яхве или любого другого). Форма ’lhm может согласовываться как во множественном, так и в единственном числе, и, согласуясь в единственном числе, может означать как Яхве, так и любого другого бога. Какого-либо существенного различия в значении или употреблении форм ’lh и ’lhm в языке ЕБ установить невозможно.

Корень ’l с нунацией отмечен в угаритском (’iln, с расширениями ’ilnm и ’ilhnm), финикийском (’ln и ’lnm), пуническом (alonim «бог») и сирийском (’elahana «божественный»). В угаритском языке от него также образовано нисба-прилагательное ’ilny «божественный» (мн. ч. ’ilnym). Обращает на себя внимание богатство производных от корня ’l в угаритских текстах (’il, ’ilm, ’lh, ’lhm, ’ilt, ’ilht, ’iln, ’ilnm, ’ilhnm, ’ilny, ’ilnym) по сравнению с гораздо более скромным набором таких производных в ЕБ (’il, ’ilm, ’lh, ’lhm).

Уже с самого раннего времени в нескольких семитских языках засвидетельствовано использование слова с корнем ’l одновременно в качестве имени нарицательного «бог» и в качестве имени собственного конкретного, как правило, верховного бога Эла. Так обстояли дела в Угарите, из документов которого мы черпаем основную информацию о религии Ханаана, так обстоят дела и в Еврейской Библии. В тех случаях, когда ЕБ воспроизводит мотивы, связанные в угаритских тестах с Элом, допустимо считать, что мы имеем дело с приписыванием Яхве черт ханаанейского верховного бога. О том, насколько полно Яхве в конечном счёте усвоил себе образ Эла, можно судить уже по тому факту, что, в отличие от других ханаанейских богов, Эл никогда не упоминается в ЕБ как чуждый бог, отличный от Яхве.