полетела через зал. Она приземлилась с жутким грохотом у ног клиентки, которая в последний момент с перепуганным визгом отдернула носки туфель с ее пути.
На мгновение вся Вселенная словно застыла: Чарли с раззявленным ртом уставился на руку, изогнутую под едва заметным, но жутким новым углом; папа балансировал на одной ноге, вытянув вторую назад и раскинув руки, чтобы не упасть, и мышцы его лица складывались в гримасу гнева или страха; все прочие расположились вокруг нас в позах комического безразличия или преувеличенного испуга, словно нарисованные зрители боксерского матча.
А потом это мгновение обрушилось в хаос.
Чарли завопил. Это был долгий, безумный звук: чистейшая несдержанная боль. Он отшатнулся, и один из приятелей ухватил его за плечо. Второй бросился на папу, который теперь упирался в пол кончиками пальцев, пытаясь удержаться на ногах. Он скалил зубы, и я не узнавала того, кем он стал в этот момент. Папа завершил свое падение, ударившись лицом об пол.
Я не думала. Я ударила бегущего к папе шахтера кофейником в лицо, разбив стекло об его нос и окатив его горячим потоком исходящего паром кофе. Он не издал ни звука. Просто упал на колени, прижав дрожащую скрюченную руку к дымящемуся лицу. Другой рукой он потянулся ко мне и вцепился в юбку.
Но папа уже успел подобрать сковородку и с силой и уверенностью бейсболиста обрушил ее на голову шахтера; тот повалился на пол и отпустил меня. Я смотрела на него, ожидая, когда он снова зашевелится. Он не шевелился.
Я услышала раздающиеся вокруг меня голоса, как будто они вторглись в мой сон. Те несколько клиентов, что у нас остались, не вставали с мест, слишком упрямые или слишком напуганные, чтобы двигаться. Артур попытался скрутить третьего шахтера, но тот оттолкнул его и уронил, потом схватил Чарли, все еще баюкающего сломанную руку, и выволок его за дверь, в ночь. Кто-то всхлипнул. Я не знаю кто.
Мой отец так и стоял над распростертым шахтером. И смотрел на него, сжимая в руке сковороду, готовую продолжить свою ужасную работу.
– Папа? – сказала я.
Он на меня не смотрел. А когда заговорил, то обратился к Ватсону, все еще стоявшему у гридля, от которого исходила вонь горящих перцев и лука.
– Уведи ее отсюда, – приказал он.
7
Ватсон вывел меня из закусочной. Я была слишком поражена, чтобы противиться: переступая через шахтера, я едва не поскользнулась на растекавшейся под ним крови. По пути к двери моя туфля оставила на линолеуме цепочку кровавых следов.
Я шла за Ватсоном посередине дороги, ветер трепал мне волосы, ночь вырастала над нами высокими сугробами, полными звезд. Фобос истекал светом. В окне мастерской Джеремайи Шенка горела лампа. Мне подумалось, что его, возможно, порадует известие о новом бедствии.
Мы прошли мимо мастерской и направились по узкой дорожке к своему модулю. У самой двери я остановилась.
– Мы должны вернуться.
– Мисс Крисп, указание вашего отца было весьма недвусмысленным.
– А если он в беде?
– Я так не думаю. С ним мистер Льюис. Те молодые люди сбежали, а шериф наверняка уже оповещен. Опасность миновала.
Я неуверенно стояла у входа в модуль. Ватсон поднял руку и нажал на панель. Тяжелая дверь распахнулась, и автоматически включившаяся лампа пролила свое белое сияние на ржавую землю. Маме не нравился этот резкий свет; она всегда сразу же выключала его, предпочитая мягкое свечение внутренних ламп. Но с тех пор, как мама улетела, мы к ней привыкли. Теперь она казалась нам не холоднее любого фонаря. Мир внутри модуля был маленьким, и тесным, и таким, каким мы его сделали. Там была моя кровать, моя книжная полка. Неожиданно на меня навалилась такая усталость, что от одной только мысли о возвращении в закусочную на глаза навернулись слезы.
– Проходите внутрь, мисс Крисп. Вы, должно быть, замерзли.
Но что-то во мне взбунтовалось, не желая возвращаться домой без папы. Мне и так приходилось нелегко после того, как улетела мама. Вероятность, что этой ночью мне придется спать в одиночестве, ужасала меня. Мне казалось, что переступить порог – значит смириться с той ржавчиной, которая разъедает мою жизнь.
– Нет, – сказала я. – Я туда не пойду.
Ватсон, благородное создание, протестовать не стал, хотя я уверена, что все его искрящие предохранители пришли в замешательство. Он только сказал:
– Куда же мы тогда пойдем, мисс Крисп?
– Не знаю. – Я закрыла дверь и отвернулась от нее. Мы снова прошли по дорожке и повернули влево, прочь от закусочной и от самого города.
Я осознала, что возвращаюсь к посадочной площадке. Оставить Нью-Галвестон позади было словно сбросить тяжелую шубу. В ночном небе высился неосвещенный купол «Эвридики» – тьма на фоне бездны. Рядом источала теплый свет хижина мистера Райли; вместе они были последним оплотом перед пустыней, ее огромными и тихими равнинами, которые вихрились и шептали.
Ватсон не отставал от меня. Он никогда прежде не был на посадочной площадке, и мне стало интересно, почему он меня о ней не расспрашивает. Вместо этого он просто ковылял рядом, запрокинув голову и уставившись на корабль глазами, озаренными светом ламп.
Я постучалась в дверь хижины, и вскоре мистер Райли ее открыл. Я с радостью отметила, что он успел привести себя в порядок: его рубашка была чиста и заправлена в штаны, он прошелся по волосам расческой, а лицо его выглядело свежеумытым. Увидев меня, он покачал головой, но, похоже, не удивился.
– Я знал, что совершаю ошибку, – сказал он.
– Можно я сегодня переночую в блюдце?
Он уставился на меня с неподдающимся истолкованию выражением лица. Это выражение было не из тех, которые я привыкла видеть на лицах взрослых: не жалость, снисхождение или нетерпение. Он словно решал печальную и трудную задачу. Вместо ответа он сказал:
– Я как раз собирался пойти перекусить.
– У вас не получится. Закусочная закрыта.
– До сих пор?
– По другой причине. Там была драка. Мой папа ввязался в драку.
– Что? – Он перевел взгляд с меня на Ватсона, возможно, лишь теперь задавшись вопросом, почему меня сопровождает кухонный Автомат. – Что стряслось? Ты в порядке?
Я ощутила, как слезы давят мне на глаза. И вступила с ними в яростную схватку, стиснув зубы во внезапном приступе чудовищной злости. Я пыталась ответить ему, но вместо этого только стояла, безгласная, стиснув кулаки и тяжело дыша. Мистер Райли протянул руку к моему плечу, но я отшатнулась от него.
Немного подумав, он коснулся какого-то устройства на двери и опустил погрузочную