Броситься бы ей на шею и уткнуться в нее лицом, как я делала в детстве! Но вместо этого я лишь положила руку на ее худые пальцы.
— Мне нужна мама. Не только мне — нам всем, — всхлипнула я.
Она не двигалась.
— Пожалуйста, мам. Это же — твоя реальность, какой бы безумной она ни казалась. Прошу тебя, будь моей мамой.
Слезы текли у меня по щекам. Я терпеть не могла, когда плачут на людях, но сейчас я не сдерживалась. Она ничего не замечала. Она не реагировала. Просто таращилась на то чертово пятно. Но я почему-то думала, что она откликнется.
Я ощутила, как из темных глубин моего сердца волной поднимается глухой ропот. Волк шепотом подталкивал меня к тому, чтобы я набросилась на свою мать — или на ту женщину, что сейчас сидела передо мной. Сопротивление ему отняло у меня все силы. Я схватилась за живот и тяжело задышала, сосредоточившись на том, чтобы вытеснить злые мысли из своей головы. Я пришла, чтобы вернуть свою маму.
Я поспешила прочь из палаты. Прикрывая зареванное лицо ладонями, я подбежала к посту и попросила Латишу выпустить меня отсюда.
Мне хотелось поскорее убраться восвояси.
Я едва не налетела на пожилую пару, ждавшую лифта. Женщина стояла привалившись к своему мужу, а тот придерживал ее за плечи. Я заметила в ней сходство с той молодой пациенткой, которая сидела на банкетке. Наверное, они ее родители, решила я. Меня мгновенно охватил страх. Лишь бы не оказаться вместе с ними в тесной кабине! Как будто к моим собственным переживаниям могли добавиться еще и чужие.
Поэтому я отворила тяжелую дверь, ведущую на лестницу, и понеслась вниз. Я преодолела несколько пролетов. Мои шаги эхом отдавались от стен. Когда я добралась до этажа, где располагалось отделение интенсивной терапии, у меня подкосились ноги, и я остановилась. От рыданий у меня разболелась грудь. Наверное, мой плач слышали на всех этажах — настолько он был громким. Я ненавидела себя за самонадеянность. Как будто я могла вырвать маму из кататонического состояния! Я потерпела неудачу. В глубине души я знала, что не имею права винить ее за умственную недееспособность. Ведь не упрекаю же я папу за то, что он лежит без сознания в больничной палате.
Мое одиночество достигло апогея.
Я плакала до тех пор, пока боль внутри меня не сменилась глубочайшей усталостью. Слишком много всего случилось за один день. Я словно преодолела дистанцию триатлона. Я зажмурилась, и через несколько секунд в мое сознание начал просачиваться один из снов о Дэниеле.
Он отличался от обычных. Я не сидела на скамье, а стояла напротив Дэниела. На его губах играла лукавая улыбка, но внезапно он помрачнел. Все было очень реально, и мне приходилось напоминать себе, что его образ сотворен моей тоской.
— Как ты? — спросил Дэниел.
Я попыталась на шаг приблизиться к нему, но начала падать. Дэниел придержал меня своей сильной рукой. Я знала, что мне нельзя впускать в себя этот сон, потому что я опять окажусь в пустоте. Однако я так остро ощущала тепло, идущее от его тела, что прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.
Он обнял меня, и я сразу согрелась. Дэниел уткнулся носом мне в темечко и втянул в себя запах моих волос. От наслаждения я даже застонала.
— Я люблю тебя, — сказала я.
Он судорожно вздохнул.
— Я тоже тебя люблю, — донесся до меня почти неслышный шепот.
Я положила ладонь ему на грудь, туда, где в вырезе рубашки виднелся островок обнаженного тела.
— Дэниел, почему ты уходишь от меня?
Он напрягся. Раздался кашель. Хотя звук был знакомым, издавал его не Дэниел.
И ткань под моей щекой напоминала фланель.
О, нет! Я открыла глаза и увидела другого человека. Он смотрел на меня ясными зелеными глазами из-под козырька красной бейсболки.
— Толбот! — воскликнула я и вырвалась из его объятий. — Что ты себе позволяешь?
— Эй, Грейс, — произнес он с опаской. — Я случайно вышел на лестницу и обнаружил тебя. Я спросил как ты, и ты — именно ты — обняла меня.
— Ничего подобного! — крикнула я и моя шея покрылась красными пятнами — так случалось всегда, когда я врала. Но сейчас-то я не лгала! — Я заснула. И приняла тебя за… неважно за кого. А ты мной воспользовался.
— Что? А что ты скажешь насчет того, что я не дал тебе упасть?
— Я в порядке! И мне не за что тебя благодарить.
— Вот как?
— Ты пообещал, что мы встретимся в больнице. Это было пять часов назад. Ты хоть понимаешь, насколько мне страшно? Где ты пропадал?
— Я инсценировал собственное исчезновение, потому что врачи попытались запихнуть меня в отделение скорой помощи. Ты бы видела, в какое возбуждение приходят наши медики, когда слышат, что у меня в груди бьются два сердца. Я затаился, а потом медсестры из интенсивной терапии отказались впускать меня к вам, поскольку я не родственник. Тогда я отправился домой, помылся и переоделся. Кстати, сегодня я потерял свою счастливую голубую бейсболку. А еще мне надо было закончить одно дельце, прежде чем я…
— Ты переживаешь из-за дурацкой кепки? Да я едва не лишилась отца! — выкрикнула я.
Мое тело вдруг наполнилось энергией. Я пихнула Толбота в грудь, причем достаточно сильно. Он даже попятился, чтобы не упасть.
— Почему ты его не защитил? — возмутилась я. — Я просила тебя уберечь его от опасностей!
Я наступала на Толбота, но он, наконец, перехватил мои руки.
— Эй, полегче!
Я попыталась вырваться из его цепких пальцев. Я намеревалась ударить его. Причинить ему боль. Пусть помучается так же, как я. «Он должен лежать без сознания, а не папа!» Но Толбот вынудил меня приблизиться к нему почти вплотную и, прижав к себе, крепко обнял. И на короткие секунды мне захотелось раствориться в его объятиях, перестать сопротивляться и позволить событиям, пусть ненадолго, развиваться свои чередом.
Но я не могла.
— Отпусти, — произнесла я. — Что ты себе позволяешь?
— Ведь ты именно в любви и нуждаешься, — не унимался Толбот. — Я слышал, что ты говорила в кабинете отца при церкви. Я мог бы этим заняться.
Я высвободилась.
— Нет. Тогда я сказала, что скучаю по Дэниелу и по его объятиям. А ты — не он. И никогда им не станешь. Проку от тебя — никакого.
Я отступила на шаг.
Он пристально взглянул на меня из-под козырька.
— Как можно скорбеть по тому, кто не умер? — осведомился он.
— Что?
— Тогда, в отцовском кабинете, ты заявила, что тебе кажется, будто Дэниел мертв, хотя он жив. Когда человека уже нет на этом свете, по нему сперва очень горюют… но время-то все лечит. А как ты сможешь прекратить убиваться по нему? Тебе надо осознать, что какая-то часть Дэниела погибла навсегда. Он никогда не заключит тебя в объятия…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});