Читать интересную книгу Поколение Икс - Дуглас Коупленд

У Клэр чудный домик, но одна деталь меня здорово нервирует: десятки пар – настоящая гора – оленьих рогов, которые, сцепившись в хрупкую окостеневшую гроздь, лежат в соседней с кухней комнате. Комната, которой положено быть столовой, напоминает склеп и до смерти пугает всяких там сантехников и слесарей, приходящих, если надо, что-нибудь починить.

Это коллекционерское безумие началось у Клэр несколько месяцев назад, когда она выкупила на свободу гору оленьих рогов у соседей, распродававших пожитки перед отъездом. Спустя несколько дней Клэр оповестила нас с Дегом, что совершила некий обряд, позволивший душам загубленных животных отлететь на небо. В чем состоял обряд – она не распространялась.

Вскоре процесс освобождения превратился в легкое наваждение. Теперь Клэр спасает рога, помещая в Дезерт сан объявления следующего содержания: Местной художнице требуются для работы оленьи рога. Просьба звонить по тел. 323… В девяти случаях из десяти откликается женщина по имени Верна, с накрученными на бигуди волосами, которая говорит Клэр, жуя антиникотиновую жвачку: Милочка, на резчицу по кости вы что-то не похожи, но моего подлеца черти унесли, так что ладно уж, забирайте эти ерундовины. Все равно я никогда их терпеть не могла.

***

– Ну-с, Дег, – потянувшись к его бумажным пакетам, говорю я. – Что ты мне привез?

– Руки прочь! – огрызается Дег и быстро добавляет: – Терпение, терпение. Прошу. – Порывшись в пакете, он что-то сует мне в руки. Что именно, я даже не успеваю разглядеть. – Un cadeau pour toi [8].

У меня в руках свернутый старинный ремень, на котором вышито бисером: Большой каньон.

– Дег! Это просто класс! Настоящие сороковые.

– Так и знал, что тебе понравится. А теперь для mademoiselle… – Извернувшись. Дег что-то протягивает Клэр: баночку из-под майонеза Мирекл вип с отодранной этикеткой, наполненную чем-то зеленым. – Пожалуй, это гордость моей коллекции талисманов.

– Mille tendresses [9], Дег, – глядя на нечто, напоминающее гранулированный кофе, только почему-то оливкового цвета, произносит Клэр. – Но что это? Зеленый песок? – Она показывает склянку мне, потом встряхивает ее. – Ума не приложу. Нефрит?

– Нет, не нефрит,

Противные мурашки пробегают у меня по спине.

– Дег, ты случайно не в Нью-Мексико это добыл, а?

– Очень тепло, Энди. Так ты знаешь, что это?

– У меня предчувствие.

– Ишь какой сообразительный.

– Прекратите свои мужские штучки – лучше объясните, что это за фигня! – требует Клэр. – Мне надоело улыбаться – челюсть сводит.

Я прошу у Клэр позволения взглянуть на подарок; она протягивает мне баночку, но Дег пытается вырвать ее у меня из рук. Похоже, коктейль начинает действовать.

– Надеюсь, он все-таки не радиоактивный, а, Дег?

– Радиоактивный?! – взвизгивает Клэр. Дег вздрагивает, от неожиданности роняет склянку, и та разбивается, В мгновение ока бесчисленные стекловидные зеленые бусины разлетаются, как злющие осы из гнезда, рассыпаясь повсюду – скачут по полу, закатываются в щели, в складки покрывала, в кадку с фикусом – повсюду.

– Дег, какого черта?! Теперь убирай все это сам. Чтоб у меня в доме твоего песка не было!

– Это тринитит, – мямлит Дег, скорее разочарованный, чем обиженный. – Он из Аламогордо, где провели первое ядерное испытание. Жар был такой сильный, что переплавил песок в новую субстанцию. А баночку я купил в магазине дамской одежды, в отделе сопутствующих товаров.

– Боже! Это плутоний! Ты притащил в мой дом плутоний! Кретин! Теперь здесь все заражено. – У нее перехватывает дыхание. – Я больше не могу здесь жить! Придется переехать! Мой идеальный маленький домик… я живу в радиоактивном могильнике… – Клэр в своих танкетках мечется как курица, ее бледное лицо раскраснелось, но она пока еще воздерживается от прямых обвинений в адрес быстро увядающего Дега.

Я тупо пытаюсь ее урезонить:

– Успокойся, Клэр. Взрыв был почти пятьдесят лет назад. Эта хреновина теперь безвредна…

– Иди ты знаешь куда со своей безвредностью, мистер Всезнайка. Ты же сам в нее не веришь! Прям такой ты наивный – да никто не верит правительству. Это дерьмо – смерть на ближайшие четыре с половиной миллиарда лет.

Дег, полусонный, мямлит с кровати:

– Не кипятись, Клэр. Бусины свое наполовину отжили. Они чистые.

– А ты, пока весь мой дом не будет дезактивирован, даже не смей слова мне сказать, Франкенштейново ты чудовище. А я поживу у Энди. Спокойной ночи.

Она вылетает из комнаты, словно тепловоз, бросивший свой поезд, оставляя Дега в близком к коме состоянии на кровати – его ждет лихорадочный, полный бледно-зеленых кошмаров сон. Будут ли Клэр сниться кошмары – мне неизвестно, но в этом бунгало, если только она в него вернется, ей уже не спать спокойно.

***

Завтра навестить Клэр приезжает Тобиас. А меня скоро ждет Рождество – в кругу семьи в Портленде. Отчего мне никак не удается упростить жизнь?

НЕ ЕШЬ СЕБЯ

держа экономику

в рамках

сужаешь

ВЫБОР

День, богатый событиями. Дег все еще спит на диване Клэр, не подозревая, как высоко взлетел в ее личном хит-параде Величайших на свете засранцев. Тем временем Клэр в моей ванной прихорашивается и громко философствует в облаке благоухающего Живанши пара, перед целым лотком косметики и аксессуаров, которые я был вынужден приволочь из ее бунгало, напоминающего опустевший детский мешок на День всех святых.

ХЛЕБА И КЛИПОВ:

лозунг людей электронного века. За ним стоит склонность считать деятельность политических партий загнившим пережитком, чем-то давно уже непродуктивным, абсолютно непригодным для разрешения современных социальных проблем, а в некоторых случаях – просто-напросто опасным.

АБСТИНЕНЦИЯ ИЗБИРАТЕЛЕЙ:

попытка – впрочем, тщетная – выразить свое недовольство существующей политической системой путем неучастия в выборах.

– У каждого в жизни, Энди, есть свой незнакомец-повелитель – некто, обладающий, сам того не ведая, странной властью над тобой. Это может быть малый в драных джинсах, подстригающий вашу лужайку, или накрашенная Макс Фактор'ом женщина, выдающая вам книги в библиотеке, – в общем, кто-то полузнакомый… Но если однажды, придя домой, вы обнаружите на автоответчике его послание: Плюнь навсе. Я тебя люблю. Поехали со мной во Флориду, – вы пойдете за ним, и точка. Для тебя это блондинка-кассирша из Иенсена, так? Ты сам говорил. Для Дега, вероятно, Элвисса (Элвисса – близкая подруга Клэр)… а мне, на мою беду, – она выходит из ванной и, склонив голову набок, вдевает сережку,-достался Тобиас. Нет в жизни справедливости, Энди. Ни капельки справедливости.

Тобиас – несчастье Клэр, наваждение, проживающее в Нью-Йорке, а в данный момент уже находящееся на пути из лос-анджелесского аэропорта. Он наш ровесник, такой же выпускник частной школы, как и Аллан, братец Клэр, происходит из какого-то гетто для богатых на Восточном побережье, как там бишь оно называется… Нью-Рошелл? Шейкер-Хайтс? Дариен? Уэстмаунт? Лейк-Форест? Один черт. Работа у Тобиаса связана с деньгами и банками – кто он, фиг его знает, сами забываем спустя секунду после того, как он начинает на вечеринках рассказывать о своей работе. Изъясняется он на занудном канцелярском жаргоне смерть мухам. Ничуть не стесняется захаживать в идиотские ресторанчики с тематической кухней и вымученными (сплошь имена собственные) названиями, вроде У Мактакки или У 0'Дули. Ему известны все вариации и нюансы туфель с кисточками (Я бы никогда не стал носить твои ботинки, Энди. Они прошиты по типу мокасин. Это чересчур легкомысленно).

Неудивительно, что он помешан на само– и прочем контроле. Считает себя всеведущим. В шутливом настроении предлагает заасфальтировать Аляску или расколошматить атомными бомбами Иран. Заимствуя фразу из одной популярной песни – он верен до гроба Банку Америки. Он выкинул за ненадобностью часть своей личности, он гну-у-усен.

В

ИНТЕЛЛЕКТ

Но внешность у Тобиаса сногсшибательная – хоть в цирке его показывай, так что мы с Дегом тихо завидуем. Если Тобиас как-нибудь в полночь замешкается на тротуаре в центре города – возникнет пробка. Средних американцев с заурядной внешностью такая наружность сильно подавляет. Он бы мог вообще не работать, если бы только захотел, – говорит Дег. – Нет в жизни справедливости. Что-то в Тобиасе есть такое, от чего люди вечно вздыхают по его поводу: Нет в жизни справедливости.

С Клэр они повстречались несколько месяцев назад у Брендона дома, в Вест-Голливуде. Собирались пойти втроем на концерт Волл-оф-Вуду, но Тобиас с Клэр так туда и не дошли, завернув вместо этого в кофейный бар Ява, где Тобиас весь вечер разглагольствовал, не закрывая рта, а Клэр на него пялилась. Позже Тобиас выставил Брендона из его собственной квартиры. Я не слышала ни единого слова из того, что он наговорил за весь вечер, – утверждает Клэр. – С тем же успехом он мог бы читать меню задом наперед. Но профиль у него, скажу я вам… Умереть на месте.