– Боже… Какой ужас. Но ведь этим же можно сжечь весь мир! Это апокалипсис…
– Или заставить мир бояться. Безропотно слушаться и исправно платить дань. Они назвали этот подводный крейсер «Джордж Вашингтон». И начали с 1960 года строить таких монстров десятками, с гордостью величая их «убийцами городов».
– И что же мы? То есть вы, Союз русских республик?
– Мы ответили им тем же. И угроза взаимного уничтожения парадоксальным образом привела к тому, что СССР не подчинился американскому диктату, а янки ничего не могли с этим поделать. Но на морях и даже у наших берегов они по-прежнему доминировали благодаря флоту громадных авианосцев, на которые у нас попросту не хватало денег.
И вот, занимаясь поисками относительно дешевого асимметричного ответа, в конце 1970-х наши ученые и инженеры совершили пятую революцию в военно-морском деле. Они создали сравнительно небольшие неатомные подлодки, настолько малошумные, что для американского флота обнаружить их стало крайне проблематично. Вооруженные мощными торпедами и дальнобойными самонаводящимися ракетами, стартующими из торпедных аппаратов, они могли топить подводные атомоходы, стоящие в десятки раз больше их. И даже самый громадный стотысячетонный атомный авианосец, стоящий вместе с десятками своих самолетов в сотню раз дороже такой подлодки! Массовая постройка этих недорогих, но смертоносных подводных лодок позволила нам отодвинуть авианосные эскадры янки от наших берегов дальше в океан…
– Замечательно. Но что нам теперь со всем этим… э… атомным оружием и котлами делать прикажете?
– Нам? Ничего. Ведь мы с вами, государь, до торжества «всеобщего уравнителя» не доживем, скорее всего. Такие научные и технологические проблемы даже лет за двадцать-тридцать вряд ли разрешить. Но привести Россию к этому моменту в тех границах и с тем уровнем развития, которых реально, а значит нужно, достичь, – это совсем другое дело.
– Да? Но если мы поможем германцам стать лидерами Европы, они не сомнут нас до этого времени? Дружба дружбой, а численность населения и промышленная мощь всей экономики запада Старого Света… Случись что, можем не устоять. И кто там еще после Вильгельма придет? Если бы знать…
– Вероятно, господа англосаксы попытаются обнулить наши достижения не позже двадцатого года, когда у Тирпица будет завершена его кораблестроительная программа. Скорее всего, раньше. И если война пройдет и завершится по нашему сценарию, немцы будут лет десять зализывать раны и года так до 1940-го переваривать свою добычу. Она обещает быть весьма крупной. Появление у нас к тому времени бомбы, что вполне реально, тему нашей с ними войны отодвинет в область рассуждений постояльцев психбольницы.
Нам же сейчас важно уяснить главное: линкор на море – панацея временная, лишь до появления хороших подлодок, самолетов и кораблей – их носителей.
– И тем не менее, Всеволод Федорович, вы предлагаете нам эти линкоры и дальше закладывать? «Как у всех». При том что они баснословно дороги. В чем логика?
– Надо строить. Ведь их участие в сражениях с англичанами (к примеру, в составе объединенного флота) может стать нашим главным взносом в русско-германский союз. А кроме того, сегодня они – главный двигатель прогресса в кораблестроении.
Заманчиво уйти от столь значительных трат, но ничего не поделаешь, создавать свои линкоры надо. Хотя бы для того, чтобы англосаксы и немцы их, родимых, побольше строили. И, глядя друг на друга, меньше тратили на армии и задумывались о наших экспериментах с подлодками, торпедами, самолетами и радиотехникой. Меньше знаешь – лучше спишь.
Кстати, как я уже вам докладывал, государь, в особой записке летом, строить новые линейные корабли надо будет с соблюдением двух важнейших условий. Первое. Чтобы их конструкция и размеры позволили при осуществлении ограниченной модернизации, лет через десять, дать им возможность на равных сражаться с более молодыми кораблями. Про поэтапный рост калибров я вам все тоже расписал. Так что, даже 406 миллиметров – это вполне реально.
– Да, я помню. Но при этом вы считаете для нас достаточным калибр на два дюйма меньше. Тут я с вашей логикой согласен: нельзя приносить другие свойства корабля в ущерб одной только его артиллерийской мощи.
– Спасибо. Тем более что тяжелый четырна-дцатидюймовый снаряд, выпущенный из пушки в пятьдесят с лишним калибров, – инструмент более чем достаточный.
Кстати, не забудьте второе, менее важное условие. Наши вероятные противники не должны представлять себе, как именно будут выглядеть наши первые дредноуты после их модернизации. Для чего желательно, чтобы даже непосредственные их разработчики об этом не догадывались. Тут нам нужен пригляд знающего человека…
– Поэтому вы, любезный Всеволод Федорович, и возглавите МТК. Или вам нужен кто-то еще, кого можно будет посвятить в эти ваши замыслы?
– Да. Трое.
– Кто же именно?
– Бубнов, Костенко и Гаврилов.
– Костенко?.. А вы в курсе ли, что относительно него есть информация по ведомству фон Плеве? Не рискованно допускать такого человека к секретам подобного уровня?
– Про то, что имеет связь с эсэрами? Знаю. Но это совершенно не меняет сути дела: из него вырастет наш блистательный инженер-кораблестроитель.
– Ну что же, не возражаю. Будем считать, что они в вашем полном распоряжении.
– Спасибо, государь.
– По подводным лодкам, как я понимаю, вы тоже хотите тщательно засекретить все?
– Все никак не получится. Да и нет смысла. Но некоторые технические моменты их конструкции и вооружения, как и, на первый взгляд, незаметные особенности проектов новых субмарин, приспособленных к посекционному крупносерийному производству и транспортировке построенных лодок по внутренним водным путям, – обязательно. И тут у меня будет еще одно кадровое предложение. Неожиданное, но перспективное.
– Слушаю вас.
– Сейчас в Штатах Джон Холланд разругался вдрызг со своим компаньоном Исааком Райсе. Первопричина их склоки – продажа этим евреем патента на подлодки Холланда вашему хорошему знакомому Базилю Захарофу. Для Виккерса, естественно. Ирландец, ненавидящий англичан до мозга костей, попытается отыграть дело назад. А в итоге его вышвырнут из бизнеса чуть ли не в чем мама родила.
– Помню. Я прочел вашу записку. Вы предлагаете поступить с этим фенеем, как с Дизелем и Майбахами?
– Именно! И желательно с этим не затягивать. Причем что-то мне подсказывает, что и в организации ирландского сопротивления на исторической родине польза от него будет весьма ощутимая.
– Ну что же. Принимается. Конечно, влетают нам в копеечку все эти переманивания иностранцев, но… Кутить – так кутить! Как Миша поговаривает… – Николай негромко рассмеялся, подливая себе еще кипятку, после чего не торопясь отхлебнул маленький глоточек и вдруг ожег взглядом. – Значит, говорите, «великий уравнитель»? Про все, что связано с этим атомным оружием, давайте обязательно отдельно перетолкуем. Причем лучше, чтобы вы были у меня все вчетвером. Да, и господин Лейков тоже. Ничего не поделаешь, ведь к науке из вас, как я понимаю, только он один имел прямое отношение. Без него нам тут никак не обойтись. Как я понял, подготовку к этому проекту нужно вести десятилетия. Значит, начинать надо уже завтра…
Но извините, Всеволод Федорович, я уловил в ваших словах одно противоречие. Вы сказали, что появление такого оружия дает одной стране огромное преимущество. Это понятно. Но из ваших же следующих объяснений следует, что появление его у нас не отменило попыток американцев давить на Россию военным путем. Ну, этими… вашими авианосцами. Почему? Разве сложно было державам в таких условиях договориться о всеобщем мире на Земле? И не тратить, если я верно вас понимаю, астрономические суммы на такие флоты?
– Американцы упорно пытались найти способы нейтрализации нашего ядерного щита. Искали варианты его уничтожения первым ударом до того, как наши ракеты смогут взлететь. И, кроме того, мой государь, вы ведь понимаете, что капиталистам военное производство чрезвычайно выгодно. Это в социалистической республике с плановым хозяйством для отказа от вооружений достаточно решения руководства. В республике капиталистической такое исключено в принципе. Так что, увы, но на оборонку и все, что с ней связано, придется тратиться даже нашим правнукам.